Фанатская антиутопия
Бабуля не была к этому готова. Она удивленно прикрыла одной морщинистой рукой лицо. Из другой руки выпала полосатая сумка с покупками, и целая армия батонов раскатилась по пустой платформе. А потом звук падения несчастной выпечки сменился шумом.
На платформе метро напротив нее появилась пестрая компания нечесаных волос и небритых лиц. Сотни лиц. Они хрипло распевают песни и размахивают красно-синим нейлоновым флагом и примерно полусотней смартфонов. «Вперед, Париж!»
Это избранные фанаты. Те, которым исполняющий обязанности директора службы безопасности «Пари Сен-Жермена» Жан-Мишель Риб разрешил поехать в Мадрид в качестве послов ПСЖ и катарского бренда за рубежом. А еще это последние из ультрас ПСЖ. Они принадлежат к Collectif Ultras Paris (CUP), единственной организованной группе болельщиков, которых терпит президент ПСЖ Нассер Аль-Келаифи. Но почему он так к ним относится? Потому что в октябре 2016 года их лидер Ромэн Мабиль пообещал никогда не критиковать катарских владельцев клуба и не говорить о геополитике этого государства из Персидского залива. Только аполитичная близорукость. Только песни о том, что происходит на поле.
Сегодня поведение CUP — важно. Поездка на «Сантьяго Бернабеу», эту священную корову стадионов, — это футбольный эквивалент поездки в «Диснейленд». Мадридский «Реал» с его мифической историей — точка отсчета для любой европейской команды, мечтающей о статусе суперклуба. Девяносто минут на «Бернабеу» позволяют таким клубам направить на себя зеркало и отследить собственный прогресс. Что хотят увидеть эти фанаты, посмотрев в зеркало? Они хотят увидеть фанатов, которых уважают, а не насмехаются над ними как глорихантерами, арривистамикатарской эры.
Соответственно, происходящее в мадридском метро важно для этих парижских фанатов, которых обвиняют в том, что они не настоящие и просто прибились к команде, которую накачали нефтедолларами. Они хотят устроить что-нибудь, что докажет их аутентичность — что они тоже настоящие ультрас, а не просто веселые клакеры, нанятые Qatari Sports Investment (QSI).
К сожалению, они, похоже, не все продумали. Они выбрали для демонстрации платформу, где их единственная аудитория — пять ничего не подозревающих местных жителей и бабуля, нагруженная хлебом. Их черные толстовки с капюшонами немного напоминают девяностые — именно такую надел бы на костюмированный бал человек, который хочет притвориться суровым болельщиком-хулиганом, или девочка, только что прокатившаяся на аттракционе «Пираты Карибского моря». Их песни — на мотив попсовых мелодий, которые включают на стадионах, когда команда забивает. Видео, которые они записывают, говорит о том, что им нужно внимание подписчиков на YouTube, а не собратьев-фанатов.
Впрочем, их унылость не должна никого удивлять. Это последствия строжайшего контроля, который получил ПСЖ над своими болельщиками.
Как усмирить фанатов
После того, как в 2011 году QSI выкупила клуб, Нассер Аль-Хелаифи провел административную кампанию по усмирению фанатской базы клуба. В последние годы слово «усмирение» кажется практически эвфемизмом. Почему же? Потому что в черный список заносят любого болельщика, который выражает мнение, угрожающее коммерческим интересам ПСЖ или QSI.
5 мая 2014 года Йоанн Седдик пришел на матч ПСЖ — «Монако» на «Парк де Пренс» по сезонному абонементу. Матч выдался скучным, и он начал петь: «Абонементы слишком дорогие, болельщики злятся». Через три минуты его вывели со стадиона мускулистые стюарды. Результат? Седдику запретили вход на стадион.
Вдохновившись этой историей, служба новостей Mediapart провела небольшой эксперимент. Им стало интересно, следит ли клуб за недовольством в соцсетях. Журналист Mediapart и обладатель сезонного абонемента ПСЖ Гийом Блан запостил твит с хэштегом #ShameOnPSG («Стыдись, ПСЖ»). В этом твите он раскритиковал Аль-Хелаифи за посягательства на свободу слова. Через три дня Блан получил письмо от генерального директора ПСЖ с угрозой судебных разбирательств.
ПСЖ не просто следил за фанатами: он еще и собирал на них досье. В 2015 году во Франции разразился скандал, когда выяснилось, что ПСЖ работает совместно с парижской полицией, нелегально собирая личные данные о болельщиках. Среди собираемых данных — профессия, доходы, участие в демонстрациях, семейное положение, водительские права, находящиеся в собственности транспортные средства.
Прислужники государства
Поразительно, но скандал 2015 года стал даже не первым случаем, когда ПСЖ совместно с государством работал против фанатов. В 2013 году пресс-релиз, изданный «Эвианом» за несколько дней до домашнего матча с парижским клубом, вызвал настоящее политическое землетрясение. «Эвиан» сообщил, что получил даже не от ПСЖ, а прямо от Министерства внутренних дел Франции список 2007 фанатов ПСЖ, которых нельзя впускать на стадион, потому что они «не соответствуют ценностям ПСЖ». Ни одному из этих 2007 человек ранее никогда даже не делали выговоров из-за футбольных происшествий.
Они пали жертвой так называемой «доктрины Бутонне». Антуан Бутонне, директор Дивизиона по борьбе с футбольными хулиганами (DNLH), подразделения МВД, составившего этот черный список, воспользовался довольно-таки обширным определением термина «хулиган». Хулиган — это человек, «который может каким-либо способом негативно повлиять на спокойное течение матча». Выбрав в качестве критерия не прошлое поведение, а потенциальную склонность, Бутонне дал себе и ПСЖ «чистый чек» на занесение в черный список кого угодно.
Отношения между Бутонне и «Пари Сен-Жерменом» вскоре стали вызывать немалое беспокойство. В сеть слили фотографии, на которых Бутонне посещает частные вечеринки ПСЖ, на которых отмечают выигрыш трофея. Вскоре после этого появились сообщения, что Бутонне ездит вместе с командой на выездные матчи и помогает клубу не пускать на матчи фанатов из черного списка.
Затем, в феврале 2014 года, когда ПСЖ играл в гостях с «Монако», Бутонне разрешил ПСЖ не пустить на матч 100 болельщиков, у которых были действующие именные билеты. Сделав это, он нарушил 40-ю статью Уголовного кодекса Франции. И что произошло после этого? Отношения Бутонне с клубом осудили на уровне Государственного совета франции.
Тем не менее, Бутонне продолжил свою работу с клубом. Это всего лишь симптом общей ситуации — «вращающейся двери» между работой в «Пари Сен-Жермене» и на госслужбе. Многие ассистенты Аль-Хелаифи — бывшие французские полицейские, а последний кандидат на вакантную позицию директора службы безопасности клуба был политическим советником Николя Саркози во время президентства последнего.
Соответствие ценностям ПСЖ
До сих пор остается непонятным, почему QSI сочла этих 2007 болельщиков «не соответствующими ценностям ПСЖ». До покупки клуба этой группой у ПСЖ действительно было немало ультраправых фанатов, которые требовали особого внимания. В 2006 году после матча ПСЖ с израильским «Маккаби» (Хайфа) 250 фанатов ПСЖ — антисемитов окружили в баре болельщика «Маккаби». Боясь, что болельщика линчуют прямо на месте, вмешался полицейский и застрелил Жюльена Кеменера, фаната ПСЖ.
В марте 2010 года Янн Лоранс, представитель неофашистской группы Boulogne Boys, был убит во время диспута между ультрас ПСЖ. Именно по этой причине за год до покупки клуба QSI тогдашний президент ПСЖ Робен Лепру запретил всем ультрас посещать стадион. Реформы были настолько радикальны, что вскоре получили собственное название — «план Лепру».
Впрочем, еще любопытнее выглядит то, насколько QSI расширили этот «план Лепру». Меры Робена Лепру первоначально касались лишь 1200 ультрас, занимавших на «Парк де Пренс» трибуны «Булонь» и «Отей». Этим он хотел показать, что большинство фанатов на этих трибунах вообще никак не связаны с ультрас и ходят за ворота из-за дешевых билетов или ради атмосферы.
В эпоху QSI 13 000 болельщикам с трибун «Отей» и «Булонь» запретили посещать матчи ПСЖ. Кроме того, цены на билеты на эти трибуны в первый же год после прихода QSI повысились на 70 процентов. Этот ход вызвал подозрения, что новых владельцев могут обвинить в приравнивании болельщиков из рабочего класса к хулиганам. Или, по крайней мере, в том, что «план Лепру» подарил новым владельцам отличный повод для «джентрификации» своего суппорта.
Уважаемые журналисты вроде Жерома Латты из Le Monde даже обвинили QSI в социальном инжиниринге болельщиков. Николя Уркад, ведущий спортивный социолог Франции, обвинил клуб в том, что ему нужна «податливая фанатская база, состоящая только из потребителей».
Учитывая не очень понятные намерения QSI, многих встревожило, что компания получила полную поддержку своих действий со стороны государства. В отношениях ПСЖ и меняющихся правительств Франции заметна четкая закономерность. Каждый раз, когда ПСЖ оказывается замешанным в каком-нибудь скандале, будь то черный список фанатов в 2013 году или обвинения в сливе личных данных в 2015-м, государство вскоре ретроактивно легализует подобные действия.
Всего через шесть дней после того, как Госсовет запретил ПСЖ составлять черные списки или досье на болельщиков, министр внутренних дел Франции издал законодательный акт, легализовавший эти действия. Акт 2016 года, получивший обманчивое название «Закон об укреплении диалога с болельщиками и борьбе с хулиганством», разрешает всем клубам собирать данные о своих фанатах.
Но почему? Почему ПСЖ нашел такую благодарную аудиторию среди французских политиков? Почему каждая последующая французская администрация с такой охотой лишает футбольных фанатов даже базовых прав?
Футбол в чрезвычайном положении
Ответ на этот вопрос можно получить, рассмотрев хронологию французских законодательных реформ в этой области. Первая волна этих реформ пошла в середине 90-х. Закон Алльо-Мари (1993) разрешил отстранять болельщиков от посещения стадиона на срок до пяти лет, а по закону Паскуа разрешалось видеонаблюдение за подозреваемыми в хулиганстве. Эти законы были приняты при правой администрации Эдуара Балладюра.
Балладюр выиграл выборы в 1992 году, пообещав восстановить порядок в стране после нескольких террористических угроз в последние 12 месяцев. Во время правления Балладюра эти угрозы лишь усилились. В 1994 году член Вооруженной исламской группы попытался угнать самолет, чтобы врезаться на нем в Эйфелеву башню. В июле 1995 года в теракте на станции Сен-Мишель погибло восемь человек. Это была лишь первая из пяти террористических атак, потрясших Париж до конца года.
Первая волна реформ, соответственно, прошла в то время, когда французская публика крайне тревожно относилась к любым формам экстремизма. Во время чрезвычайного положения, когда министр внутренних дел Шарль Паскуа объявил, что на кону стоит само будущее Франции, на размывание некоторых гражданских свобод можно было посмотреть сквозь пальцы. Когда фанаты ПСЖ в 1993 году избили полицейского перед домашним матчем с «Каном» (тот впал в кому), футбольное хулиганство превратилось в новейшую угрозу безопасности Франции.
Причем футбол оказался еще и такой проблемой, над которой политики могли одержать «победу». Паскуа не мог контролировать транснациональную угрозу, которую представляли собой алжирские террористы, но вот контролировать ограниченное пространство футбольного стадиона оказалось не в пример легче. Неудивительно, что он сделал эту проблему своей политической собственностью, подарив свое имя второй крупной законодательной реформе 1995 года. Преемники Паскуа на должности министра внутренних дел тоже отлично понимали, какой политический капитал можно сделать в этой области. Некто Николя Саркози тщательно создал себе репутацию в этом вопросе, занимая должность министра внутренних дел перед чемпионатом мира 1998 года.
Вторая волна: война с терроризмом
Перенесемся в 2006 год: администрация Жака Ширака сделала наибольший акцент на войну с терроризмом. Правительство, которое возглавлял премьер-министр Доминик Вильпен, приняло один из самых значительных документов за всю историю после 11 сентября. 140-страничный доклад «Франция пред лицом терроризма», изданный Французской дипломатической службой (подразделением МВД) в январе 2006 года, стал стратегическим шаблоном для поддержки общественного порядка во Франции. По радикальности предложений историки ставят его на второе место после Стратегии национальной безопасности Джорджа Буша (2002) в списке документов, важных для понимания нынешней эпохи.
В МВД вернулся Саркози, и 2006 год превратился в настоящий год стратегических шаблонов. При Саркози приняли Закон о борьбе с терроризмом, который CNIL, французский госрегулятор гражданских свобод, назвал «либертицидом» (убийством свободы). Главным его последствием стало то, что многие функции исполнительной власти стали неподконтрольны власти судебной.
Именно в таком контексте началась вторая волна футбольных реформ. После того, как 23 ноября 2006 года появилась новость о гибели фаната ПСЖ, который участвовал в антисемитском нападении на болельщика из Израиля, политический дискурс резко обострился. Как и в 1995 году, в 2006-м хулиганство и терроризм оказались тесно переплетены.
В этот раз, правда, связь эксплуатировали куда активнее. Именно в французском Законе о борьбе с терроризмом за 2006 год было прописано разрешение отстранять футбольных фанатов от посещения стадиона. Эти запреты отличаются от тех, что были разрешены по закону Алльо-Мари от 1993 года: их больше нельзя оспаривать. Болельщик не может пожаловаться на отстранение в суд, а власти больше не обязаны предоставлять улики или даже объяснения для наказания. Более того, футбольные клубы получили право распускать любые клубы болельщиков, которые не подчиняются их стадионным правилам. И этим правом быстро начали пользоваться.
«Же суи Шарли»
После гибели 90 зрителей на концерте в парижском «Батаклане» и еще 40 человек на прилегающих улицах и в кафе в ноябре 2015 года во Франции было объявлено перманентное чрезвычайное положение. С тех пор, как президент Олланд объявил его в день теракта, его продлевали уже шесть раз, и даже после прихода к власти Эмманюэля Макрона ничего не изменилось.
Ресурсы полиции довольно ограниченны, так что в нынешний период политики крайне нетерпимо относятся к любым проделкам футбольных фанатов. Администрация Олланда пошла на весьма неоднозначный шаг, разрешив полиции использовать травматическое оружие против фанатов в Монпелье, Страсбурге, Париже и Марселе в 2014 году. Политический дискурс Олланда в отношении фанатов тоже был весьма резким. Министр внутренних дел дошел до того, что заявил в Сенате, что сейчас стране необходим «футбол без футбольных болельщиков».
Главная ирония «Закона об укреплении диалога с болельщиками и борьбе с хулиганством» — в его названии. Он написан не парламентариями, а юристами Футбольной профессиональной лиги (ФПЛ) и Французской федерации футбола (ФФФ); представители последней не явились во французский Сенат, когда их пригласили на обсуждение закона. Когда главный представительский орган болельщиков Франции, Национальный совет французских болельщиков (CNSF), пригласил глав обеих организаций на фанатский форум по обсуждению этого закона, выделенные для них кресла остались пустыми.
Этот закон дал административным органам беспрецедентную власть над базовыми правами граждан Франции. Префектам департаментов и регионов Франции теперь разрешено ограничивать свободу передвижения. Префект Парижского региона, например, имеет право запретить на 24 часа любому жителю Нор — Па-де-Кале въезд на свою территорию. Кроме того, он может запретить приезд любых выездных фанатов или объявить, что матч играется за закрытыми дверями. Последствия оказались потрясающими. В одном только 2016 году на 218 матчей во Франции не пустили выездных фанатов. Это на 7000 процентов больше, чем в сезоне 2011/12.
Некоторые случаи просто потрясают. В 2016 году перед матчем «Бастия» — «Ланс» префект Корсики запретил всем жителям Нор — Па-де-Кале посещать остров в течение 48 часов. Через несколько недель он выдал такой же ордер в отношении жителей Марселя. В январе этого года Дисциплинарная комиссия ФПЛ решила закрыть целые сектора марсельского стадиона «Велодром» на матче с Метцем. В чем же проблема? В том, что они приняли это решение в 11 часов вечера за день до игры. Болельщикам, которые уже приехали в город, оказалось некуда деваться.
Что неудивительно, Национальная ассоциация болельщиков (ASN) объявила кампанию гражданского неповиновения. Из-за непрекращающихся запретов на посещение игр выездными фанатами местные болельщики покупают билеты выездным на свои сектора. На недавнем матче «Страсбур» — «Бордо» ультрас обеих команд стояли на трибунах вместе в знак солидарности. Клубы по всей Европе присоединяются к акции. Фанаты «Баварии» вывесили плакат в поддержку болельщиков «Страсбура» на домашнем матче с «Шальке». В Италии их поддержали фанаты «Торино» и «Фиорентины».
Мрачное будущее?
Можно ли в ближайшем будущем ждать каких-то изменений в политике? После неожиданного и трагичного самоубийства Антуана Бутонне в прошлом ноябре звучали призывы к разрядке напряженности в отношениях с футбольными фанатами. Антуан Мордак, преемник Бутонне в DNLH, признал, что реформы необходимы. Дидье Килло, новый президент ФПЛ, объявил, что выступает против черных списков на стадионах и запретов на выезды.
Впрочем, ключевые фигуры, принимающие решения, ничего менять не собираются. ФПЛ, может быть, и сменила свою риторику, но вот действия остались прежними. QSI владеет не только ПСЖ, но и beIN SPORTS, телекомпанией, которая владеет телеправами на Лигу 1, так что ФПЛ отлично понимает, что не стоит кусать руку, которая тебя кормит. В прошлом они весьма доброжелательно относились к жалобам ПСЖ на свободу самовыражения.
Когда фанаты «Сент-Этьена» вывесили баннер, критикующий Катар за финансирование терроризма, клуб был оштрафован на огромную сумму и условно наказан закрытием стадиона. Когда то же самое несколько недель спустя сделали болельщики «Страсбура», beIN SPORTSпожаловалась ФПЛ, и на клуб наложили аналогичное наказание.
Собственно, администрация Макрона, похоже, не собирается ничего менять в государственной политике. Репрессии, судя по всему, будут только продолжаться. В недавнем номере французского юридического журнала Penal Law один из советников Макрона даже написал статью в защиту нынешней политики и заявил, что какой-либо Декларации прав болельщиков не будет никогда. И каков же результат? Чем больше что-то меняется, тем больше остается прежним.