Ева

Ева

– Ну да, конечно! Скажете опять, что я всё выдумал. Пока не доем, буду молчать, – с напускной обидой произнёс молодой человек и принялся уплетать большую порцию утопленного в майонезе салата.

            Он говорил это, сидя за одним столом с молодой парой, смотревшей на него с добродушной улыбкой. Они знали, что он всё равно не смолчит: может быть, сейчас он собирается с мыслями или вспоминает, что бы ещё рассказать, а может, хочет, чтобы его уговаривали.

– Ничего мы такого не скажем, – произнесла девушка мягким голосом. – Просто твои истории такие удивительные, что…

– Что кажется, будто ты на ходу их придумываешь, – закончил за неё её человек, что сидел рядом с ней. Она кивнула.

– Если вы убеждены, что я все истории выдумываю, да ещё и на ходу, то, значит, эти истории звучат как бред и не особо интересны, – буркнул их собеседник и перевёл взгляд с салата на них и обратно.

– Нет-нет, я имел в виду, – возразил другой, – что мы подобных историй никогда не слышали и уж тем более ничего такого не переживали сами. И поэтому тебя интересно слушать, – на этих словах тот, кого интересно слушать, фыркнул, и было видно, что его самолюбие было польщено. – Особенно мне понравился тот случай про парашютиста, приземлившегося на яхту к олигарху и за это чуть не убитого… Хорошо, что у тебя среди знакомых оказался даже капитан этой яхты. Да что там говорить: мы уже полтора часа тебя слушаем (он указал на настенные часы) и не устали. Не просто ж это так, а?

– В общем-то звучит логично, да… – протянул рассказчик самодовольно. – Я тут как раз вспомнил один случай, и это, конечно, что-то с чем-то. Остальные и рядом не стояли…

            Его собеседники ничего не отвечали, а только мельком обменялись многозначительными взглядами.

– Одна моя старая знакомая, назовём её Таней, была очень общительной и жизнерадостной девочкой, но всё же постоянно страдала от одиночества (вернее, думала, что страдает), как будто все её многочисленные друзья и подруги не давали ей чего-то, чего она больше всего хотела. И однажды, сидя в интернете, она познакомилась с человеком, в которого почти сразу же влюбилась. Не знаю точно, как влюбляются по интернету, – он развёл руками, – но вроде бы это частое явление. Как бы то ни было, она начала общаться с этим человеком – звали его, представьте себе, Эраст! Помню, Таня признавалась, что, как только он назвался, раз пять повторила «Эраст», как будто пытаясь затвердить это имя… Эраст! Вы давно слышали такое имя вообще? Когда я это услышал, долго ухохатывался, – воскликнул рассказчик, не отказывая себе в удовольствии вдоволь посмеяться и на сей раз. Не найдя в этом ничего особенно смешного, его слушатели всё же слегка улыбнулись в знак солидарности, хоть им и показалась странной такая реакция с его стороны. Успокоившись, он продолжил. – Да, короче, общались они денно и нощно, – тогда она училась в десятом классе, если не ошибаюсь, – но у Тани не было возможности с ним встретиться: они жили в разных городах, причём он был то ли из Севастополя, то ли из Ставрополя, а она родилась и выросла в Пскове. В общем, сами понимаете. И всё же их эпистолярный роман был таким захватывающим и опьяняющим, что она пообещала себе во что бы то ни стало с этим Эрастом увидеться – и, как ни странно, обещание сдержала.

– Погоди, – спросила девушка, – а он-то вообще кто такой был? Тоже школьник?

– Нет, какой там школьник! Он был старше неё то ли на три, то ли на четыре года, при этом ничем толком не занимался: не работал, не учился, никаких интересных пристрастий не имел. Чем он её так зацепил, интересно… Впрочем, она мне так и не сумела этого объяснить. Но не о том речь.

            После выпуска из школы Таня, амбициозная и самоуверенная (как и все вчерашние школьники), поступила в какой-то никому не известный московский университет, да ещё и на психолога, хотя не чтобы это была её мечта – и всё же Таня начала учиться с увлечением: уж слишком понравилась ей смена обстановки, слишком пленило само осознание того, что она больше не в школе. Всё бы ничего, да вот только Эраст из своего Ставрополя… Или Севастополя?.. Хотя неважно – в общем, в Москву он не ехал и не особо-то собирался. Вместо этого он продолжал писать, какая она замечательная и как бы с ней был счастлив, если бы они были вместе, ну а она, развесив уши, писала нечто подобное в ответ. 

– И ей не обидно было, что он не приезжает? – поинтересовался юноша.

– Да было, конечно! – воскликнул рассказчик. – Но ведь подростковая любовь довольно странная штука: она до беспамятства мечтательна, но поразительно бездейственна. К тому же Таня ради него старалась: о каждом новом термине из общей психологии она рассказывала ему так, будто это научное открытие, сделанное ею самой, а он реагировал то с умилением, то с недоумением, потому что на самом деле ума не мог приложить, зачем вообще учить что-либо, особенно психологию. Так вот, долго Таня обижалась на своего Эраста, долго намекала ему на то, что он тоже должен приехать в Москву, однако в моменты очередных намёков он становился не разговорчивее Сфинкса и делал вид, что не понимает, о чём она говорит. Разве что только отшучивался иногда. И вот как-то на её вздох вроде: «Вот бы ты приехал ко мне…» он то ли в шутку, то ли невпопад заявил: «А сама приезжай!» – и что бы вы думали? Она взяла и поехала!

– Да уж, – ухмыльнулся юноша, – но такие истории в общем-то довольно часто случаются, – заметил он. – Ты нам сказал, что это что-то особенное…

– Ты погоди пока, – махнул рукой рассказчик, – это всё, как говорится, присказка… Итак, он сказал ей приезжать, ну то есть выдал не подумав, а она буквально в тот же день собрала все вещи, на все свои скромные пожитки купила билет в С… к нему – и поехала. Родителям ничего не сказала, одногруппникам соврала, что поехала домой, а на самом деле перевелась на заочку и просто исчезла. Приезжает она к Эрасту в город и пишет: «Встречай меня!». Парень, конечно, опешил, но виду не подал – приехал на вокзал и за несчастной улыбкой едва сумел скрыть негодование. 

            Мысленно Таня давно уже во всех мельчайших подробностях обрисовала его портрет, но, удивительное дело, если Эраст её и разочаровал, то лишь отчасти. Её встретил такой же юноша, которого она видела на фотографиях: чрезвычайно высокий и донельзя худой, с длинными чёрными взъерошенными волосами, с тонкими чертами лица, за исключением набухших, будто от укуса осы, губ, и с глубоко карими глазами. Одет он был довольно неопрятно, но оно и понятно: из дома он выходить не привык, поэтому надел то, что первое попало под руку. Таня была счастлива – ей всего восемнадцать лет, а она уже нашла своего суженого, да ещё и пересекла для этого добрых пару тысяч километров! Был ли счастлив Эраст, утверждать не берусь, но вроде бы он беспрерывно улыбался. В общем, так началась их семейная жизнь…

            Конечно, ни один, ни вторая не были к такой жизни готовы, и конечно, всё это не так важно. Забавно другое: деньги, что были у Тани, быстро закончились, а Эраст жил вообще не понятно на что (скорее всего, на деньги родителей, но Таня об этом умолчала), поэтому быстро встал вопрос, как содержать друг друга. Робко предложив Эрасту пойти на работу, Таня не заметила никакой реакции и, недолго думая, принялась искать хоть какие-нибудь способы заработка. Вскоре она уже начала раздавать листовки, потом работала в каком-то кафе, затем где-то мыла полы – а что Эраст? Сидел в интернете и строил планы на будущее, всякий раз встречая Таню с распростёртыми объятиями, благодаря чему она не успевала по возвращении домой задуматься, что что-то идёт не так. И ведь возникла у них какая-то своеобразная идиллия, представляете? Они уже в какой-то момент начали даже обсуждать, стоит ли заводить детей…

– Вот уж замечательный отец был бы, – проворчала девушка.

– Не говори, – согласился рассказчик. – Но то ли Таня поняла, что к детям она (а особенно он!) не готова, то ли ещё что-то, однако от детей быстро перешли к домашним животным, и оказалось, что им обоим всегда хотелось завести котёнка! А почему бы, собственно, не завести? Сказано – сделано, и через несколько дней после этого им уже привезли крохотную кошку, едва только продравшую свои жалостные глазёнки. Истинный фанат апокрифичных евангелий, Эраст предложил дать кошке имя Лилит, и Таня сразу же согласилась. 

            Удивительно, но Лилит оказалась чем-то вроде недостающего звена в механизме семейного счастья, который молодая пара пыталась сконструировать – и теперь, благодаря этому комочку шерсти, всё пошло хорошо, спокойно и ровно, как часы, и теперь уже стоило жить, и работать стоило – даже Эраст оторвался от компьютера и принялся вести хозяйственные дела. Лилит стала практически ребёнком: её холили и лелеяли, каждую пылинку с неё сдували, и по приходе домой для Тани счастьем было увидеть бегущую ей навстречу кошку и услышать её жалобный писк, обещающий когда-нибудь стать мяуканьем. 

            Прошёл один месяц, другой, третий – и Таня вдруг начала понимать, что ей, уже девятнадцатилетней девушке, нужно заниматься чем-то ещё, кроме как работать официантом в кафе. Учёбу она вовсе забросила, ничем интересным не занималась, и, по правде говоря, сам город, в который она ради Эраста переехала, ей совсем осточертел: увы, он не шёл ни в какое сравнение с Москвой, по которой Таня уже начала скучать. И вот, придя однажды с работы, она осознала: здесь ей не место. Почему и как это произошло, сказать трудно, но она поняла, что нужно уезжать в Москву – либо вместе с Эрастом, либо, к сожалению, одной. Но третьего было не дано.

            Эраст наотрез отказался покидать свой дом. Более того, ему смешно было слышать, что Москва лучше его захудалой провинции: он терпеть не мог Москвы, хотя ни разу там не был. Слово за слово, и вдруг закипела самая серьёзная ссора из тех, что случались между ними до сих пор. Таня уже даже хотела начать собирать вещи, как вдруг увидела Лилит. «Я заберу её с собой», – сказала Таня твёрдо. «Нет, не заберёшь, – злобно ответил Эраст, – потому что, во-первых, она здесь выросла, а во-вторых, мои родители привезли нам её (что было правдой), и это, по сути, их подарок мне, а не тебе». Это взбесило Таню окончательно. «Я думала, это наша кошка, а не твоя!» – сказала девушка со слезами на глазах, и принялась вертеться, как юла, и складывать свои вещи в огромную сумку, в которой их давным-давно привезла. К сожалению, одной сумки не хватило, но Таня решила не заморачиваться и не стала укладывать всё до единой футболки, оставив что-то своему любимому Эрасту как сувенир. Может быть, в глубине души она ждала, что он её остановит, скажет «Прости» и пообещает вместе с ней переехать в Москву, но он вместо этого как ни в чём не бывало играл с кошкой, и в тишине из одного угла комнаты доносились яростные броски одежды в сумку, а с другого – мягкие шажки и попискивание кошки, бегающей за фантиком конфеты.

            Уже на вокзале Таня получила несколько сообщений от его родителей, которые умоляли её передумать, говорили, что он без неё жить не может, что всё у них будет хорошо и так далее… Честное слово, в какой-то момент Таня даже немного размякла, и было мгновение, когда её ноги вдруг сами собой было повернулись в сторону остановки, с которой она могла бы уехать обратно к нему, но тут произошло то, ради чего я рассказываю вам эту историю…

            В этот момент рассказчик медленно, с достоинством налил себе стакан воды и начал пить её маленькими глотками.

– Ну что там, не томи! – поторопил его юноша, когда тот выпил полстакана.

            Рассказчик с достоинством кивнул.

– В этот момент Таня получила сообщение от Эраста. Это было фото с отрубленной головой Лилит.

            Пара даже поперхнулась.

– Что? – воскликнула девушка в ужасе. – Ты шутишь?

– Н-да, – процедил юноша.

– Вот и у меня была такая же реакция, – ухмыльнулся рассказчик. – Таня чуть в обморок тогда не упала. Как ошпаренная, побежала она на поезд, села и уехала в Москву, больше никогда и не думая возвращаться туда, к этому столь любимому когда-то Эрасту…

            Одна только мысль после этого времени навещала её: а что было бы, если б они завели ребёнка, разошлись, и он остался б у Эраста?

– Даже не говори, – прошептала девушка. – А что с Таней сейчас? Она в порядке?

– Да! – улыбнулся рассказчик. – Вы знаете, недавно кошку себе завела. Угадайте, как назвала.

– Как же? – спросил юноша.

– Евой.

            Произнеся это, рассказчик с наслаждением выпил полстакана воды и больше не проронил ни слова. Как и оба его слушателя.