Ева

– Молодец! – радостно произнес он. – Я видел эту улыбку! Первая слабая улыбка, и я очень надеюсь, далеко не последняя. Хорошо, давай я тебе еще что-нибудь расскажу об Ученых. – Он осмотрелся кругом, словно боялся, что их подслушивают, и перешел на шепот: – Ученые часто приезжают в Прибежище. Вот недавно прибыли трое. Хотели увидеться с тобой и, я уверен, тебя исследовать. Рано или поздно тебе придется с ними встретиться. Я умею общаться с Учеными. Я знаю секрет. Главное – щедро угощать их вином или чем-нибудь покрепче. Чем больше они пьют, тем легче простым людям их понять.

Джон тихо рассмеялся. Лили должна была признать, что это замечание на самом деле было немного смешным.
– В общем, как я уже сказал, Ученые во всех смыслах милые ребята, и я многому у них научился. Хотя в их присутствии я редко в этом признаюсь. – Он помолчал и добавил: – Порой приходится приложить много усилий, чтобы выглядеть не таким умным, какой ты на самом деле.

Джон встал и громко рассмеялся. У Лили было не так много способов выразить свои чувства, поэтому она издала неопределенный звук и сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться.
– И это я тоже видел! – воскликнул он. – Даже тень улыбки делает тебя настоящей красавицей-принцессой!

Джон наверняка хотел сделать комплимент, но ей лишь стало ужасно тоскливо. Сами слова и тон, каким они были сказаны, должны были ее поддержать, но почему-то она не почувствовала радости, а восприняла их как предвестник какой-то трагедии, о которой еще не ведала.

Страх накатывался на нее морской волной. Общее ощущение дискомфорта усиливалось из-за того, что она не могла двигаться. Лили решила сконцентрироваться на дыхании и вбирать воздух медленно и глубоко. Постепенно страх прошел. Медленно вдыхая и выдыхая сквозь плотно сжатые зубы, она почувствовала, что успокаивается.
Она лежала на спине, глядела в потолок, и слезы текли по ее лицу.

Джон нежно вытер ее щеки и глаза. Она понимала, что он хочет ей помочь и желает только добра, но почему-то его прикосновения были ей отвратительны. По телу девушки пробежала дрожь.
– Дорогая, – сказал Джон с глубоким вздохом, – ты даже не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы ты вспомнила свое имя…
Лили казалось, что слезы – это единственный доступный ей сейчас способ общения. Слезы стали жидкими словами.
– Я скоро вернусь, – произнес Джон, погладил ее руку и вышел из комнаты.

Лили рассталась со всякой надеждой на то, что он ее поймет. Кроме злости и раздражения, она не испытывала ничего. Тяжесть этих чувств легла ей на грудь неподъемной могильной плитой. Она была рада тому, что он вышел, и закрыла глаза.
Тут она ощутила, как кто-то берет ее за руку, и сразу поняла, что это ее мать. Прикосновение было мягким и теплым. Все ее существо наполнилось радостью, а раздражение и злость мгновенно исчезли.
– Лили! – послышался шепот. – Возвращайся! Возвращайся и увидь!

Девушке передалась радость, с какой были сказаны эти слова, и с ладонью матери в руке она почувствовала себя в безопасности. Она подняла взгляд, ожидая увидеть лицо Евы, и чуть не вскрикнула. На расстоянии вытянутой руки находилась похожая на водопад стена, состоящая из вспышек света и падающей воды. Девушка подняла руку, чтобы прикоснуться к ней, но тут же отдернула, глубоко внутри себя услышав голос:
– Не достойна.

Лили отвернулась от стены. Раскаленное солнце медленно падало за линию горизонта. Тени, эти предвестники ночи, становились все длиннее.
– Мать Ева, – тихо спросила она, – что это за стена за моей спиной?
– Это граница Рая.
– Рая? Того самого Райского сада? – Лили произнесла эти слова и сама удивилась тому, сколько глубоко забытых воспоминаний они вызвали. – Совсем маленькой меня водили в соседнюю церковь. Там я сидела и слушала разные истории. А разве Рай не исчез после Потопа?

Ева рассмеялась, словно зазвенела хрустально чистая вода в горном ручье, и Лили смутилась. Женщина обняла ее и прижала к себе:
– Лили, со мной ты в полной безопасности. Я рассмеялась только потому, что твои слова показались мне смешными. Поверь, я никогда не стану смеяться, чтобы тебя устыдить.
Девушка медлила с ответом.
– Я чувствую себя такой глупой, когда не знаю то, что должна знать, – призналась она.
Ева снова рассмеялась, и на этот раз девушка не покраснела.

– Ну, как чему-то научишься, когда все знаешь? Чтобы научиться, надо сначала не знать, верно?
– Надо подумать, – сказала Лили и потом рассмеялась. – Все, теперь я тебя поняла.
Ева подняла палец, чтобы указать на то, о чем будет рассказывать:
– У Рая шесть границ, если считать и землю, на которой он стоит. По сути, Рай имеет форму куба. Ты понимаешь, что такое куб, Лили?

– Да, – пробормотала девушка в ответ. – Помню, мы это в школе проходили. Послушай, я, конечно, не хочу показаться грубой, но разве все это не сказка? Я имею в виду все это. Включая тебя саму. Я, наверное, схожу с ума?
– Лили, ты знаешь, что Бог создал все, что существует в этом мире?
– Знаю только тогда, когда сплю, – ответила девушка. – Когда не сплю, все это кажется мне галлюцинацией, и я в это совершенно не верю. Я верю только в то, что все произошло из ничего.

– Послушай, я не спрашиваю тебя, во что ты веришь. Я спрашиваю, что ты знаешь.
– А в чем разница?
– Интересный вопрос. Судя по всему, галлюцинации способны убедить тебя в существовании того, во что ты уже веришь. Почему ты полностью сбрасываешь со счетов собственный опыт?
Лили почувствовала иронию в словах Евы.
– Иногда проще и спокойнее не замечать вообще ничего, – ответила Лили. – Особенно когда все вокруг кажется железобетонно реалистичным.

Ева помолчала, после чего вновь стала рассказывать о Райском саде.
– Рай там, где большая радость, истинное и чистое наслаждение. Придет время, и в этом саду зародится жизнь, появится все, что существует на земле.
Лили почувствовала, как глубоко в душе что-то встрепенулось, словно порыв ветра всколыхнул пламя одинокой свечи.

Тут ее внимание привлекло движение, начавшееся по всей равнине. По ее периметру встали гигантские часовые, созданные из разноцветных языков огня. Эти часовые обозначили границу, внутри которой стали появляться существа-духи, выстраивавшиеся стройными рядами, словно солдаты на параде или балерины в театре. За этими существами-духами выросли ряды самых разных человекоподобных гуманоидов, животных и птиц. Потом рядами поползли всякие твари и гады: насекомые, рептилии и самые разные виды земноводных, знакомых человеку и совершенно незнакомых существ. Вдали, в водных пучинах миллионы морских и речных тварей внимали происходящему. Вселенная словно застыла, стала недвижима и, временно оставив борьбу за выживание, уважительно и внимательно прислушивалась и приглядывалась к происходящему.

Настала ночь, и вокруг засияли разноцветные мерцающие огни. В небе возникли миллионы радужно-ярких точек. Самые разные существа прибывали со всех сторон, и все они чего-то ждали. Казалось, весь космос сконцентрировался и сжался в этом месте и в это конкретное время в предвкушении того, что должно свершиться.

Лили оказалась в самом центре бесчисленного количества существ. Зазвучала музыка, и мелодия мягким покрывалом накрыла всех собравшихся. Воздух наполнился ароматом сандалового дерева, мирры, изысканных и тонких благовоний, запахом спелых и сочных фруктов, цветов гиацинта, сирени, лаванды, привкусами гвоздики, корицы, куркумы и имбиря. Казалось, божественной мелодии подпевают даже далекие звезды, бросающие свой свет на нашу Землю. Все мироздание застыло в ожидании.

Вскоре после того как все собрались, в стене Рая растворилась дверь, и из проема вырвались лучи ослепительного света. В этот момент все присутствующие пали ниц или низко склонили голову, и Лили показалось, что перед вратами Рая они с Евой остались вдвоем.
Ева незаметно толкнула девушку локтем, чтобы привлечь ее внимание:
– Смотри.

Однако пока Лили видела только приближающийся свет – вихрь приглушенных оттенков красного, как в сердолике, и ярко-зеленого, как в изумруде. Все это буйство обрамляли нити расплавленной яшмы. Цвета сталкивались и переливались, и из их центра появилась… человеческая фигура.
– Кто этот человек? – шепотом спросила Лили.
– Это не просто человек. Это Вечный Человек! Это Господь! Адонай!
– Человек, который является Богом?
Но больше Ева не дала никаких объяснений.

Казалось, Вечный Человек, в одеждах из белого света, танцует. Его голову украшал скромный венок из цветов и трав. Лили всем существом потянулась к Нему, ей хотелось поведать Ему все свои секреты, слиться с Его величием и навсегда забыть о своем стыде. Перед ней стоял Бог, в которого она верила всей душой. Адонай поднял руки, и все лежащие перед ним ниц встали.

Потом произошло нечто, бесконечно удивившее Лили. Вечный Человек сел и, как ребенок в песочнице, стал сгребать в кучку красно-коричневую землю у своих ног. Он играл, и в каждом Его движении была радость. Он сидел на земле и собирал в кучку пыль между своих ног. Порыв легкого ветерка играл с Его волосами и помогал Ему собирать Его сокровище. Девушка вытянула шею, чтобы лучше видеть Адоная. Руки Бога и ветер аккуратно сбивали в кучку драгоценную пыль.

Потом Лили услышала смех. Это был смех Вечного Человека и Ветра. Это был чистый и искренний смех, похожий на смех ребенка. На глазах Вечного Человека появились слезы радости, которые падали и орошали собранную Его сильными руками между Его ног горку песка.

Потом Вечный Человек начал петь. Мелодия Его песни была совершенно иной, чем та, что Лили слышала ранее. Мелодия накатилась на нее волной, и девушка ощутила огромную радость, какой еще никогда не испытывала. Кроме этого, впервые на своей памяти она почувствовала, что в мире была и есть надежда. Хотя она не смогла бы сказать, на что именно надеется. Ее сердце забилось быстрее.

Из земли под горкой пыли, собранной Вечным Человеком, начал медленно бить источник. Адонай пел этой горке пыли и потом со светлыми слезами радости на глазах засунул руки внутрь. После этого Он издал радостный крик, от которого Лили вскочила на ноги. Ребенок вот-вот должен был появиться на свет. Раздался пронзительный детский плач, и Адонай высоко поднял над головой младенца.
– Это сын, это сын!
Все и вся ликовало. Лили была в восторге.

– Мать Ева! – звала она, стараясь перекричать рев толпы. – Ты видела?
Но Евы нигде не было. Впрочем, внутренний голос подсказал Лили, что Ева прекрасно видела все, что произошло. Ева сдержала обещание, и Лили была бесконечно рада тому, что стала свидетелем этого рождения.
Надежда померкла в душе девушки, и она закричала:
– Ребенок! Ребенок не дышит!


Хрустально чистый голос Вечного Человека заглушил какофонию радостных криков:

– Вот венец Моего творения, радость Моего сердца! Смотрите и дивитесь, это Мой любимый сын, и нареку Я их Адамом!
– Их? – удивилась девушка.
Ребенок не двигался.
Надежда померкла в душе девушки, и она закричала:
– Ребенок! Ребенок не дышит!


– У нее приступ! – раздался откуда-то издалека голос Джона. – Сделайте что-нибудь! Быстрее!

Лили трясло, ее мышцы непроизвольно сокращались и расслаблялись. Сквозь закрытые веки она почувствовала, что ее окружает теплый и жидкий свет. Она ощутила себя в полной невесомости, и спазмы, сотрясавшие до этого все ее тело, прошли.
– Выключите аппарат! – послышался повелительный женский голос.

«Но ведь ребенок не дышит!» – хотела закричать Лили и тут ощутила ослепительную вспышку света. Девушка открыла глаза и уставилась в синее и ровное, как блин, небо. Она снова оказалась в комнате, в которой лежала без движения, как мертворожденный ребенок.