II. Эволюция мышления. Торг с реальностью.

Если принимать в расчёт идею Эрнеста Беккера о том, что культура является некой мистификацией прикрывающей экзистенциальный ужас от осознания своей смертности, то можно рассматривать развитие мифологии и теологии и последующее возникновение науки, эволюцию человеческого мышления, как своеобразный торг между фантазией и реальностью. Да, культура, особенно архаичная, это фантазия, но эта фантазия не является исключительно эскапистской, она содержит в себе нормы и предписания для повседневной жизни, она наполнена житейской мудростью, она пытается работать с физической реальностью, изучить и подчинить её себе. Сталкиваясь, раз за разом, с крушением фантазий прикрывающих реальность, человек с одной стороны изобретает новые, с другой стороны постигает природу физической реальности, которая сломала иллюзию. 

В этом контексте интересен подход Джеймса Фрэзера к описанию фундаментальных сходств и отличий магического, научного и религиозного мышления, изложенный им в “Золотой ветви”. Так, Фрэзер приходит к совсем не интуитивному заключению, что наиболее близкими друг к другу формами мышления являются магия и наука, а не магия и религия.  Давая своё уточнённое определение таким абстрактным терминам как магия и религия, он определяет чистую магию как предположение о том, что одно природное событие неизбежно следует за другим, как убеждение в единообразности и порядке. Такое предположение роднит магию с наукой, с той лишь разницей, что магические представления основываются на неправильной методологии и неправильной интерпретации причинно-следственных связей. Маг, шаман или колдун, проводя обряды, жертвоприношения и колдовские ритуалы, твёрдо уверен в своей власти над природой, результатом его действий должны стать ожидаемые следствия. Боги или какие-то высшие силы, обязаны подчиниться ритуалу, они включены в природу, обусловлены неким имперсональным космическим законом. В основе магии лежат фундаментальные законы мышления, ассоциация идей по сходству и ассоциация идей по смежности в пространстве и времени, но законы эти применены неправильно, подвергнуты сильным когнитивным искажением. Магия является своего рода протонаукой, обвинять её в ложности тавтологично, потому что будь она истинной, используй правильную методологию и интерпретацию причинно-следственных связей, она была бы наукой. Сталкиваясь с результатами, не оправдывающими ожидание, с разочарованием, крушением иллюзий, магическое мышление обнаруживает свою несостоятельность, теряет свою легитимность, что для колдуна обычно означает смерть, так как он не справился с природой и навлёк на племя беду. Попытка же обнаружить причину несостоятельности, найти более устойчивые причинно-следственные связи и выработать более эффективные методы работы с природой ведут к накоплению знаний о ней, что в свою очередь ведёт к эволюции магического мышления и трансформации его в научное.

Религия же это тоже своего рода эволюция магического мышления, но эволюция в несколько другом направлении. Если боги, духи, либо какие-то мистические силы не подчиняются ритуалу, следовательно, они находятся вне причинно-следственных связей, обладают безграничной властью над природой и своей волей, выводимой исключительно из себя. Можно пытаться умилостивить божество и угодить ему, но ожидать закономерного результата не приходится, так как ответная реакция такого необусловленного божества будет субъективной. Это ведёт в итоге к идеям о всемогущем, трансцендентном боге, находящемся вне тварного мира, вне причинно-следственных связей, к монотеистическим и монистическим религиям. Причём в рамках этих представлений образ монотеистического божества постепенно эволюционирует от карающего, преследующего, жестокого и даже нарциссичного, к более человечному, милосердному и дарующему спасение. Ветхозаветный Яхве жестокого наказывает грешников, посылая на них бедствия, но Иисус, особенно в католических представлениях, как бог снизошедший до человека, своей жертвой и милосердием дарует спасение и искупление всех человеческих грехов. Так и различные аватары Вишну, играя в свои игры, вступают в борьбу с асурами и несут воздаяние за кармические грехи и пороки, но в гаудия-вайшнавизме Вишну/Кришна приобретает более человечный облик в виде Чайтаньи и несёт избавление от кармы и любовь к богу даже тем, кто не может следовать и соответствовать высоким духовным стандартам и идеалам. И авраамические, и индуистские течения претерпевали заметную эволюцию, адаптируясь к социальным реалиям современности.

Христианскую теологию тоже можно назвать в какой-то степени протонаукой, потому  что стремление разделить обыденные, закономерные вещи и чудесные божественные явления, вели к установлению и классификации закономерных, подчиняющихся причинно-следственным связям явлений. Накопление более точных и эффективных знаний о законах природы в конечном итоге задвинули более архаичные формы мышления на второй план. Религиозные и магические представления полностью не исчезли, но утратили былую легитимность и популярность. Несмотря на то, что даже в философском дискурсе магия и религия продолжили существовать в виде метафизики и идей о неком абсолютном духе или логосе, в более абстрактном виде, лишённом мифологической атрибутики и персонификации, что сняло многие логические противоречия, в эпоху просвещения и модерна, роль властвующего субъекта, хозяина природы, меры всех вещей и источника морали, стала отводиться человеку. Пользуясь рациональным мышлением, человек смог получить определённую власть над природой и сформировать устойчивую картину мира. Однако у рациональности есть свои пределы, и эта картина тоже рухнула, ознаменовав собой конец эпохи модерна. Ограниченность мозга с одной стороны, ведущая к неспособности полного, исчерпывающего рационального познания, и иррациональные противоречия, стоящие в основе человеческого существования с другой, являются пределами культурного мировоззрения, основанного на рациональном мышлении.

Естественные науки, довольно точно описывая физические и биологические процессы, в прикладной сфере сталкиваются с недостаточным количеством знаний. Так, при работе со сложными системами, будь то ядерный реактор или человеческий мозг, обнаруживается неспособность управлять этими системами, недостаток знаний либо какие-то просчёты, ведущие к катастрофическим последствиям. В сфере же субъективных человеческих вопросов, вопросов о смысле существования, о рождении и смерти, об эмоциях, стремлениях, конфликтах, о наличии воли и сознания, в сфере вопросов обобщённо называемых проблемами человеческого состояния (human condition), естественные науки оказываются бессильны, уступая место гуманитарным и социальным наукам. Гуманитарные науки критикуются, и справедливо, за свою релятивность, спекулятивность, неточность и неэффективность. Отсутствие возможности провести точные, эмпирические, фальсифицируемые эксперименты, использование таких методов как интерпретация, всё это позволяет различного рода субъективным точкам зрения и когнитивным искажениям влиять на полученные знания. Культурные мировоззрения, основанные на социальных науках, это тоже своего рода мифы(или как их называют в постмодернистской литературе нарративы, мифологемы, идеологемы), пусть и не такие архаичные, они основываются не только на рациональном мышлении и эмпирических знаниях, но и на личной ангажированности, эмоциях, субъективных оценках, когнитивных искажениях.

Политик, не выполнивший свои предвыборные обещания, аналитик-экономист, чьи прогнозы касательно рынка не сбылись, психолог, чьи практики не привели к эффективному решению психологических проблем, социолог, чьи концепции относительно функционирования общества не оправдались – эти фигуры, подобно колдунам, чей ритуал не повлёк за собой ожидаемых следствий, теряют свою легитимность в глазах общества и рискуют лишиться своего положения, а то и головы, особенно в случае с политикой. Тем не менее, несмотря на такое состояние культурных мировоззрений, основанных на гуманитарных науках, они нужны и важны, даже если не истинны, потому что наличие устойчивых представлений о реальности и о самом себе в структуре этой реальности важны для психики и эффективного функционирования. Есть конечно люди которые готовы пойти до конца и рациональным умом деконструировать любые нарративы, что в итоге и дало нам более глубокое понимание проблем  методологии гуманитарных (а потом и естественных) наук, пост-структурализм, постмодернизм. Но критическое мышление это скорее “баг, а не фича”. Критическое мышление обнаруживается там, где пропадает иллюзия, прикрывающая реальность. Существует корреляция между критическим мышлением и депрессией/психическими травмами.  Здоровые и аффективные люди чаще же выбирают путь прыжка веры, они формируют свою идентичность и своё культурное мировоззрение вокруг какого-то нарратива и пускают вход любые когнитивные искажения, софистику и полемику, чтобы отстоять истинность и превосходство своих убеждений, причём не важно спор идёт от том какая религия праведнее, какая экономическая теории или политическая идеология лучше, или о том телефон какой марки стоит покупать. Порой люди готовы рьяно спорить о совершенно незначительных мелочах, а если дело касается фундаментальных мировоззренческих идей, то одним спором не может не ограничиться. Попытки понять причины такого поведения возвращают нас к идеям Эрнеста Беккера об отрицании смерти и к наблюдениям о влиянии напоминания людям о их смертности на принятие решений, обнаруженным в процессе экспериментов верифицирующих эти идеи.

To be continued..