Эр

1.Максим Жегалин

Далеко, в безоблачном начале,

Потными июльскими ночами,

На скрипучем стареньком диване

Помнишь - мы друг друга раздевали,

Двигали коленями, плечами,

Будто бы и вовсе одичали.

.

Вздрагивали, словно током било,

Пахли порохом, огнем и дымом,

Как погибшие на поле брани.

На советском крохотном диване.

Ночь кричала, потеряв светило.

Ты же помнишь, что все это было?

.

Моей коже снилась твоя кожа.

Руки плакали, как будто тоже

Могут плакать - вытирались о подушку.

Тело все - от пяток до макушки

(Как на велике по бездорожью)

Спотыкалось, говорило "невозможно".

2. Чарльз Буковки (пер. В. Медведева)

Предыдущие женщины как препятствие

я обольщал ее две ночи в баре —

не то чтобы мы только что с ней познакомились —

я любил ее уже 16 месяцев

но она не хотела идти ко мне домой

“потому что там бывали другие женщины”,

а я говорю: — ну, хорошо, а что же

мы будем делать?

она приехала с Севера и искала куда приткнуться

покамест снимая жилье на пару с подругой,

и вот она зашла в свой трейлер,

взяла какие-то одеяла и говорит:

— пошли в парк.

я сказал, что она сошла с ума,

что нас заберут в полицию,

а она говорит: — нет, там здорово, там туман.

и вот мы пошли в парк

разложили хозяйство и приступили

к делу а тут ударил свет фар —

полицейская машина —

она говорит: — скорей надевай штаны! я уже надела!

а я говорю: — не могу, они все перекрутились.

и вот они пришли с фонарями

и спросили, что мы тут делаем, а она сказала:

— целуемся! — тогда один из полицейских посмотрел на меня

и говорит: — у меня нет к вам претензий, — мы немного поболтали,

после чего они удалились,

но она по-прежнему не хотела ложиться в постель,

где бывали другие женщины,

и вот мы оказались в сумрачном раскаленном номере мотеля —

потели, целовались, вкалывали,

но сделали все как надо; суть же в том, что —

после стольких мытарств —

мы все равно оказались назавтра у меня дома

и занялись тем же самым.

однако той ночью в парке

были неплохие

полицейские —

я ведь в первый раз

так о них отзываюсь,

и,

надеюсь,

в последний.

3. Евгений Горон 

все мое тело — жажда воды.

все мое тело — ты.

жажда пить —

это значит представить твой рот

ярко-красной гвоздикой;

себя — синеглазым и тучным бражником;

зависать над тобой в грабительской темноте,

высасывать, изымать из твоей слюны

сладкий сок, — эту вязкую патоку,

послевкусье военных действий.

а затем наблюдать,

как ты обессиленно падаешь —

свежесрезанный, влажный цветок —

на морщины и шрамы простыни,

вспоминаешь святых

и, напротив, — стираешь из памяти смертных.

и одними губами просишь меня: «воды…»

я встаю,

не смущаясь впервые своей и твоей наготы, —

наших общих, телесных несовершенств

и, бредя к умывальнику,

чувствую

привкус

моря.

4.