Эмма

Глава 54

Время шло. Еще совсем немного, и приедут долгожданные гости из Лондона. Эмма ждала их с тревогой. Однажды утром она как раз размышляла о новых волнениях и огорчениях, которые принесет возвращение Харриет, когда вошел мистер Найтли и мигом развеял ее мрачные мысли. После первых, общих, слов он замолк и затем произнес более серьезным тоном:
– Эмма, мне нужно кое-что сказать вам… У меня есть новость.
– Хорошая или плохая? – поспешно спросила она, глядя ему в глаза.
– Даже не знаю, как ее назвать.

– Ах! Я уверена – новость хорошая. Я вижу это по вашему лицу. Вы с трудом удерживаетесь от улыбки.
– Боюсь, – сказал он, пытаясь казаться серьезным, – очень боюсь, милая Эмма, что, узнав новость, вы не будете столь веселы.
– Неужели? Но почему? Едва ли могу я вообразить, чтобы новость, которая радует или забавляет вас, не обрадовала и не позабавила меня.

– Есть один предмет, – отвечал он, – один-единственный, по которому наши мнения разнятся. – Мгновение он помолчал, потом, снова улыбаясь, посмотрел ей прямо в глаза. – Неужели вы не догадались? Ничего не припоминаете? Ну как же: Харриет Смит!
При звуках этого имени щеки ее вспыхнули, и она вдруг испугалась, хотя и не знала, чего ей бояться.
– Разве она сама сегодня утром не написала вам? – вскричал он. – По-моему, от нее пришло письмо, и вы уже все знаете!

– Нет, я ничего не знаю… Прошу вас, скажите же, что случилось!
– Вижу, вы уже готовы к худшему, так вот вам – получайте: Харриет Смит выходит замуж за Роберта Мартина.
Эмма вздрогнула, это свидетельствовало о том, что она была готова к худшему – глаза ее горели, в них светилось: «Это невозможно!» – однако она не разомкнула губ.
– Да, это так, – продолжал мистер Найтли. – Роберт Мартин сам сообщил мне об этом. Он ушел от меня всего полчаса назад.

Она все так же в красноречивом изумлении не сводила с него глаз.
– Вижу, любимая, как я и боялся, новость моя вам совершенно не понравилась… Жаль, что мы расходимся во взглядах. Однако со временем наши мнения совпадут. Можете быть совершенно уверены, что жизнь расставит все на свои места и изменит мнение одного из нас, а покамест нам нет нужды обсуждать дальше этот щекотливый вопрос.

– Вы меня не так поняли, вы совершенно неверно меня поняли, – заторопилась она. – Дело вовсе не в том, что известие огорчило меня… но я просто не могу в это поверить! Это кажется совершенно невозможным! Неужели вы хотите сказать, будто Харриет Смит приняла предложение Роберта Мартина? Неужели он, несмотря на прошлый отказ, снова сделал ей предложение? Наверное, вы имели в виду, что он собирается его сделать.

– Я имею в виду то, что он уже его сделал, – ответил мистер Найтли улыбаясь, но, однако, с решительным видом, – и что предложение было принято.

– Господи помилуй! – вскричала она. – Ну надо же! – И, склонившись над своей рабочей корзинкой, дабы получить возможность скрыть удовольствие и радость, которые, несомненно, отразились у нее на лице, она добавила: – Ну а теперь расскажите мне все, не упускайте ни единой подробности. Как, где, когда? Я хочу знать все. Никогда не была я так удивлена… Однако новость вовсе не огорчила меня, уверяю вас… Как… как же такое стало возможным?

– История очень проста. Три дня назад он поехал в Лондон по делу: я поручил ему доставить Джону кое-какие бумаги. Он принес документы к брату в контору, и Джон пригласил его в тот же вечер поехать вместе с ними в цирк. Они собирались сводить двух старших мальчиков к Эстли. Таким образом, в цирк должны были отправиться наши брат и сестра, Генри, Джон и мисс Смит. Мой приятель Роберт не сопротивлялся. По пути они заехали за ним. Все очень веселились, и мой брат пригласил его отобедать у них на следующий день, так он и поступил. И в ходе этого визита, насколько я понял, он нашел удобный случай и поговорил с Харриет. Разумеется, он нашел веские доводы в свою пользу. Приняв его предложение, она доставила ему счастье, которого он заслуживает. Он вернулся вчера, с почтовой каретой, и сразу же после завтрака явился ко мне, чтобы сообщить, насколько он преуспел – вначале в моих делах, а потом и в своих. Вот и все, что я могу сообщить относительно того, «где, когда и как». Когда вы увидитесь со своей подружкой Харриет, она расскажет вам обо всем куда подробнее… распишет все по минутам… Такое под силу только женщинам… Мы же, мужчины, ограничиваемся главным… Как бы там ни было, нельзя не отметить: Роберта Мартина настолько переполняли чувства, что он показался мне куда более говорливым, чем обыкновенно, например, он упомянул следующую подробность, хотя она вовсе не относилась к делу: выйдя из ложи в цирке, мой брат взял на себя попечение над миссис Джон Найтли и маленьким Джоном, а он –

Он замолчал. Эмма слушала, затаив дыхание. Она не сомневалась: заговори она, и он сразу поймет, что радость буквально переполняет ее. Нет, надобно секунду обождать, иначе он решит, что она сошла с ума. Ее молчание смутило его, и, немного понаблюдав за нею, он продолжал:

– Эмма, любовь моя, вы сказали, что новость моя вас не огорчает, но боюсь, известие причинило вам больше страданий, чем вы ожидали. Его положение, разумеется, остается причиной вашего недовольства, однако вам надлежит считаться с тем, что это положение вполне подходит вашей подруге. Ручаюсь, когда вы лучше узнаете его, вы измените свое мнение к лучшему. Его здравый смысл и твердые убеждения вас порадуют… Вы не могли бы пожелать своей подруге лучшего мужа! Будь это в моих силах, я бы изменил его положение в обществе… Уверяю вас, мои слова дорогого стоят, Эмма… Вы смеялись надо мной из-за Уильяма Ларкинса, однако так же тяжело мне было бы обходиться без Роберта Мартина.

Ему хотелось, чтобы она подняла голову и улыбнулась. Она так и сделала, стараясь только, чтобы улыбка не вышла слишком уж радостной, и весело ответила:

– Вам нет нужды уговаривать меня примириться с этим браком. По-моему, Харриет поступила лучше некуда. Может статься, ее родня даже уступает ему по положению… что касается добропорядочности, то уж в этом несомненно. До сих пор я молчала просто от удивления, исключительно от удивления! Вы и представить себе не можете, насколько поразила меня ваша весть! Чего-чего, но такого поворота событий я никак не ожидала. Видите ли, у меня были основания полагать, что она с недавних пор настроена против него куда решительнее, чем раньше.

– Вам следовало лучше знать вашу подругу, – ответил мистер Найтли. – Однако на мой взгляд, она девушка добрая и мягкосердечная, такая девушка не склонна решительно противостоять молодому человеку, который признается ей в любви.
Эмма не могла удержаться от смеха:

– Честное слово, по-моему, вы изучили ее не хуже меня! Однако, мистер Найтли, вы абсолютно уверены в том, что она окончательно приняла его предложение? Могу допустить, что со временем она согласится выйти за него, но чтобы сейчас, так скоро? Вы уверены, что правильно его поняли? Ведь вы говорили и о других делах: о выставке скота или о новых плугах… Не могло ли получиться, что вы перепутали и неверно поняли его? Может, не в согласии Харриет выйти за него замуж он был столь уверен, а в статях некоего быка-чемпиона?

Разница во внешности и поведении мистера Найтли и Роберта Мартина в этот миг настолько поразила Эмму, и так живо припомнила она все, что еще недавно происходило с Харриет… С каким жаром ее подружка говорила: «Нет, на Роберта Мартина я теперь даже и не взгляну!» Безусловно, радость по поводу ее согласия несколько преждевременна. Иначе и быть не может.

– И вы смеете так говорить? – вскричал мистер Найтли. – Неужели вы считаете меня полным болваном, который не в состоянии разобраться в смысле обращенных к нему слов? Чего же вы заслуживаете после этого?
– О! Я всегда заслуживаю наилучшего обращения, потому что никогда не смирюсь с иным! И потом, вы должны дать мне прямой, недвусмысленный ответ. Вполне ли вы уверены, что поняли, в каких теперь отношениях находится Харриет Смит с Робертом Мартином?

– Совершенно уверен, – ответил он ясно и четко, – что он сделал ей предложение руки и сердца и она приняла его! В его словах нет ничего неясного, ничего сомнительного… И по-моему, я могу предоставить вам доказательство того, что я прав. Он спросил моего мнения по поводу дальнейших действий. Кроме миссис Годдард, он не знает никого, к кому мог бы обратиться с вопросом о родственниках невесты. Он спрашивал моего совета, уместно ли ему обратиться к миссис Годдард. Я заверил его в том, что желание его вполне законно. Тогда, заявил он, нужно приложить все усилия, чтобы повидать ее сегодня же.

– Я полностью удовлетворена, – отвечала Эмма, сияя улыбкой, – и от всего сердца желаю им счастья.
– Вы совершенно переменились с тех пор, как мы в последний раз обсуждали эту тему.
– Надеюсь, ибо в то время я была сущей дурочкой.

– И я тоже переменился, ибо теперь я охотно соглашусь с вами в том, что в Харриет масса достоинств. Ради вас и ради Роберта Мартина (который, по-моему, не переставал любить ее) я предпринял некоторые усилия и познакомился с ней поближе. Я частенько и подолгу беседовал с нею. Должно быть, это не укрылось от ваших глаз? Правда, иногда мне казалось, будто вы склонны подозревать меня в том, что я пытаюсь замолвить перед нею словечко за беднягу Мартина, однако этого никогда не было. В результате своих наблюдений я убедился в том, что девушка она простая, безыскусная, славная, вполне строгих правил, воспитанная в серьезных понятиях и видит счастье в любви и трудах семейной жизни… Несомненно, многие из ее хороших качеств – ваша заслуга.

– Моя? – Эмма покачала головой. – Ах, бедняжка Харриет!
Хоть с трудом, но ей удалось сдержаться, и она выслушала много похвал в свой адрес, которые, как она считала, были не совсем заслуженными.

Вскоре после того вошел батюшка, и им пришлось прервать беседу. Эмма не жалела. Ей хотелось побыть одной. В голове у нее все кружилось, она была в смятении, никак не могла собраться с мыслями. Ей хотелось танцевать, петь, кричать от радости. Она походила по комнате, даже поговорила сама с собой. Нет, сейчас она не способна ни на какие здравые рассуждения.

Ее батюшка специально зашел, чтобы объявить, что Джеймс отправился закладывать лошадей и готовить карету к их – теперь ежедневной – поездке в Рэндаллс, посему у нее появился удобный предлог оставить эту тему.

Легко можно вообразить себе радость, чувство облегчения и восторга, которые испытала Эмма. Предстоящее замужество Харриет устраняло последний повод печалиться, Эмма не знала, куда деваться от счастья. Чего еще остается ей желать? Ничего, кроме того, чтобы стать более достойной его! Ведь его намерения и суждения всегда настолько правильнее ее собственных. Ничего она не хотела так, как научиться извлекать уроки из прошлых глупостей. Ну, еще, возможно, смирению и осмотрительности.

Очень, очень серьезна была она в своей задумчивости и решимости и все же не могла удержаться от смеха, иногда в самой середине своих серьезных размышлений. Да, над таким финалом грех не посмеяться! Такой конец печальных событий пяти прошедших недель! Вот так Харриет – ну и влюбчивость!
Теперь она с удовольствием ожидала возвращения подруги. Все доставляло ей радость. И с величайшей охотой познакомится она с Робертом Мартином.

Однако радостнее всего была мысль о том, что скоро отпадет необходимость что-либо скрывать от мистера Найтли. Скоро, скоро не будет нужды ни в обмане, ни в двусмысленности, ни в тайнах, которые на самом деле были ей столь ненавистны. Она с нетерпением ждала того времени, когда сможет наградить его полным и совершенным доверием, которое готова была почитать своею обязанностью уже сейчас.

В самом веселом и счастливом расположении духа выехала она в путь. Не всегда слушая, что говорит батюшка, но всегда соглашаясь с его словами, она охотно кивала в ответ на его речь о том, что им теперь необходимо ездить в Рэндаллс ежедневно, иначе бедная миссис Уэстон огорчится.

Они прибыли… Миссис Уэстон была в гостиной одна, однако не успели они осведомиться о здоровье малышки, не успела хозяйка в самых изысканных выражениях, на которые рассчитывал мистер Вудхаус, поблагодарить их за приезд, как они мель ком, сквозь штору, заметили, что под окном проходят две фигуры.

– Это Фрэнк и мисс Ферфакс, – сказала миссис Уэстон. – Я как раз собиралась сообщить вам о том, каким приятным сюрпризом стал для нас его приезд сегодня утром. Он останется до завтра, и мы убедили мисс Ферфакс провести сегодняшний день у нас… По-моему, они идут сюда.

Через полминуты влюбленные были в гостиной. Эмма была очень рада видеть его, но тут не обошлось без некоторой неловкости, ибо каждой из сторон было что вспомнить такого, отчего они могли бы смутиться. Они встретились с искренними улыбками, но из-за угрызений совести вначале говорили мало. После того как все снова уселись по местам, на некоторое время повисла такая напряженная пауза, что Эмма уже начала сомневаться: а так ли ей на самом деле хотелось снова увидеть Фрэнка Черчилля да еще вместе с Джейн? Однако, когда к обществу присоединился мистер Уэстон и когда принесли малышку, больше не ощущалось недостатка в темах для разговоров. Фрэнк Черчилль набрался духу и, улучив минутку, присел к ней:

– Я должен поблагодарить вас, мисс Вудхаус, за ваши добрые слова, которые передала мне миссис Уэстон в одном из своих писем. Надеюсь, со временем вы не утратили способности прощать и не жалеете о том, что тогда сказали?
– Разумеется, не жалею! – воскликнула Эмма, радуясь возможности поговорить. – Ни в коем случае! Я особенно рада видеть вас и пожать вам руку… и доставить вам эту радость лично.

Он от всего сердца поблагодарил ее и некоторое время продолжал говорить с серьезным видом, подтверждающим его признательность.
– Разве она не прелестна? – спросил он, устремляя взор на Джейн. – Лучше, чем когда бы то ни было! Видите, мой отец и миссис Уэстон ее просто обожают.
Постепенно он становился самим собой; после того как заговорили о скором возвращении Кемпбеллов, он, лукаво подмигнув, прошептал ей:
– Диксон.
Эмма вспыхнула и запретила ему произносить это имя в своем присутствии.

– Мне всегда будет очень стыдно за свое тогдашнее поведение! – вскричала она.
– Стыдиться, – ответил он, – надлежит мне, и только мне. Но неужели вы ничего не заподозрили? По крайней мере в последнее время… Раньше-то, я знаю, вы ничего не подозревали.
– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было…

– Вот это здорово! Однажды я чуть было не… жаль, что я этого не сделал… так было бы лучше. Но хотя я всегда поступал дурно, с вами я поступил просто отвратительно, и это не делает мне чести… Вина моя была бы куда меньше, нарушь я обет молчания и расскажи вам все.
– Теперь об этом не стоит жалеть, – отвечала Эмма.

– У меня теплится надежда, – продолжал он, – убедить дядюшку нанести визит в Рэндаллс. Он хочет быть представленным моей невесте. Когда вернутся Кемпбеллы, мы увидимся с ними в Лондоне и, наверное, останемся там до тех пор, пока не увезем ее на север. Но сейчас я нахожусь в такой дали от нее… Разве это не тяжело, мисс Вудхаус? До этого утра мы ни разу не виделись с нею после нашего примирения. Разве вам меня не жаль?

Эмма так искренне пожалела его, что в приступе внезапной веселости он воскликнул:
– Да! Кстати! – и, понизив голос, спросил с притворной скромностью: – А как поживает мистер Найтли? – Он расплылся в улыбке. Эмма вспыхнула и рассмеялась. – Я знаю, вы прочли мое письмо… Наверное, вы помните мое пожелание вам влюбиться так же сильно? Позвольте же поздравить вас… Уверяю вас, ни одна новость не могла порадовать и заинтересовать меня больше! Он человек, достойный всяческих похвал.

Эмма была польщена, она с удовольствием продолжала бы разговор в том же духе, однако в следующий миг он снова был занят своими заботами и своей милой Джейн, и следующими его словами были:
– Видели вы когда-нибудь такую кожу? Такая гладкая, такая нежная! И это при том, что ее нельзя назвать блондинкой… Да, она не блондинка. Какой необычный цвет лица! При ее-то темных ресницах и волосах – совершенно замечательный цвет лица! Так благородно… И румянец – как раз такой, какой нужен для красоты.

– Я всегда восхищалась ее цветом лица, – ответила Эмма лукаво. – Но не изменяет ли мне память? Кажется, было время, когда вы находили ее чересчур бледной? Когда мы с вами впервые заговорили о ней… Неужели вы забыли?
– О нет! Каким же я тогда был дерзким щенком! Как я посмел…
Однако при воспоминании о прошлом он так добродушно расхохотался, что Эмма не удержалась:

– А я вот сильно подозреваю, что, даже находясь в затруднительном положении, вы здорово потешались, дурача нас всех… я просто уверена! Уверена, это служило вам утешением.
– Ах нет, нет! Как можете вы подозревать меня в подобной низости? Я был негодяем, но самым несчастным негодяем!

– Не настолько несчастным, чтобы презирать веселье. Я уверена, для вас источником высшего наслаждения было сознавать, что вы всех нас водите за нос. Возможно, я склонна подозревать вас в этом, потому что, не скрою, на вашем месте сама бы испытывала некоторое удовольствие. Мне кажется, между нами есть некоторое сходство.
Он поклонился.

– Если и не в характере, – добавила она, смутившись, – то в нашей судьбе. Судьба была настолько к нам благосклонна, что связала нас с людьми, которые намного превосходят нас.

– Верно, верно, – растроганно согласился он. – Нет, для вас это неверно. Превзойти вас невозможно, однако верно для меня… Она – совершеннейший ангел. Взгляните на нее! Разве не похожа она на ангела? Понаблюдайте за поворотом ее головы! Посмотрите, какие у нее глаза, когда она поднимает взгляд на моего отца… Вам будет приятно узнать, – продолжал он, склоняя к ней голову и понижая голос, – что дядя намерен подарить ей все тетушкины драгоценности. Их только необходимо вставить в новую оправу. Я решил, что из части камней надо сделать диадему. Разве не прелестно будет смотреться диадема в ее темных волосах?

– Очень красиво, – искренне согласилась Эмма.
Он так возрадовался, что с благодарностью выпалил:
– Какое удовольствие – видеть вас снова! Да еще такой довольной! Я ни за что на свете не пропустил бы эту встречу. Откажись вы приехать сюда, я бы непременно заявился с визитом в Хартфилд.

Остальные говорили о малышке: миссис Уэстон рассказывала о том, как она накануне разволновалась, потому что ей показалось, будто малышка неважно выглядит. Она понимает, что это глупо, однако вид дочки настолько встревожил ее, что она уже готова была послать за мистером Перри. Возможно, ей надлежит стыдиться своей слабости, впрочем, мистер Уэстон заволновался почти так же сильно, как и она сама. Но через десять минут младенец уже снова был весел и доволен… Счастливое окончание истории было особенно интересным для мистера Вудхауса, он похвалил миссис Уэстон за намерение позвать Перри и пожалел, что она так не поступила. Ей следует всегда посылать за Перри, если есть хоть малейшее подозрение, что ребенку что-то угрожает – пусть даже это будет секундное впечатление. Лучше переусердствовать и лишний раз послать за Перри. Вот и вчера зря не послали за ним! Хотя сейчас младенец и выглядит здоровеньким и веселым, его все же не мешало бы осмотреть.

Фрэнк Черчилль услыхал фамилию аптекаря.
– Перри! – прошептал он Эмме, пытаясь в то же время поймать взгляд мисс Ферфакс. – Мой друг мистер Перри! Что там говорят о мистере Перри? Он был здесь сегодня утром? Кстати, на чем он сейчас ездит? Купил карету?
Эмма все вспомнила и тотчас поняла и рассмеялась вместе с ним; судя по смущению Джейн, было очевидно, что и она все слышит, хотя и притворяется глухой.
– Какой же я видел необычный сон! – воскликнул он. – Без смеха невозможно вспомнить!

Она слышит, слышит нас, мисс Вудхаус. Я вижу это по ее щечкам, по ее улыбке, ее напрасным потугам нахмуриться. Посмотрите на нее! Разве вы не видите: в этот самый миг она вспоминает отрывок из собственного письма, из которого я и узнал новость. Она заново переживает свою оплошность – разве не видите? Она больше ни о чем не может думать, хоть и притворяется, будто слушает остальных!
Джейн против воли улыбнулась, но тут же повернулась к жениху и сказала смущенно, негромко, но твердо:

– Как смеете вы напоминать мне о моей оплошности? Правда, такие воспоминания иногда приходят на ум сами, но зачем же лелеять их?

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь