Эля

— Даа, уныние... А не хотите спор? Десять стопок текилы; кто выпьет вторым, тот трахает одну из этих на глазах победителя.

Обернувшись я увидел стройную, не высокую, но и не миниатюрную женщину лет тридцати пяти в черном по фигуре платье до колена, обрамляющем кружевной лентой глубокое декольте; красные туфли на высоком каблуке и красный же клатч завершали ее образ. Женщина не молодилась, скорее выглядела зрелой, а широкие не то серые, не то зеленые ее глаза смотрели с усмешкой. Я довольно часто, глядя на женщин, представляю, каковы они в сексе, но эти мои представления больше похожи на оценку рентабельности сделки: стоит, не стоит. А увидев ее, я зафантазировал. То есть не просто рисовал картинку, как женщина обхватывает губами мой член, чтобы понять, понравится ли мне в ней эта функция, а я хотел, чтобы она, сидя передо мной и так же, как сейчас, глядя мне в глаза, обвела языком свои губы, держа руками член у основания, наклонилась, я бы почувствовал ее теплое дыхание, и вот этот момент, которого не было с одиннадцатого класса школы — момент ожидания. Он почти не длится в обычной жизни, но когда ты сидишь с эрегированным членом, и женщина, которую ты хочешь (именно ее, а не просто абстрактную женщину и трахаться), уже вот-вот, еще какой-то миллиметр, и коснется своими губами твоего члена, — вот этот момент я мечтал пережить, глядя на нее.

— И вы готовы переспать с кем-то из них?

— Переспать с вами было бы слишком банально, а мне и так скучно, — ответила она.

— Что ж, идет, но учтите, я алкоголик с большим стажем, — говорю, подзывая жестом бармена.

— А мне часто бывает скучно, — смеется она. — Но есть условие: победитель платит проститутке....

Должна же быть какая-то компенсация.

— Идет, — снова соглашаюсь я. — Но тогда каждый платит за свою текилу.

— Идет, — передразнивает меня женщина. — По десятке текилы мне и моему другу. — Говорит она бармену, потом снова оборачивается ко мне, — Эля.

— Сергей, — я чуть касаюсь губами протянутой мне руки.

— А вы джентльмен, — улыбается.

— Сегодня же вышлю это маме телеграммой, — отвечаю.

Мы легко болтаем, пока бармен разливает текилу по двадцати стопкам. Я рассказал, чем занимаюсь, где живу и зачем я в Тольятти. Оказалось, что она тоже прилетела сюда из Москвы и обратные билеты у нас на один рейс.

— Вы здесь с какой целью? — спросил я.

Эля улыбнулась, но не ответила.

— Текила стынет, — произнесла она. И действительно, я не заметил, как бармен выставил перед нами заказ и положил чек, по которому мы тут же расплатились — пополам.

— Ну что, на счет три? — глаза женщины искрились, а на губах играла насмешливая улыбка.

— Считайте!

И на счет три мы стали опрокидывать в себя обжигающие все внутри стопки. Она была азартна! Запрокинув голову, одним махом выпивала стопку, ставила, брала следующую. «Дочь военного», — подумалось мне. Впрочем, я пил так же, мы шли стопка к стопке, я даже рад был — ничья, и у меня будет шанс провести эту ночь с ней наедине. Но после седьмой рюмки текилы Эля сделала короткую передышку, буквально два глубоких вдоха, и это вывело меня в победители с опережением на целую стопку.

— Бинго! — крикнул я, ставя пустую тару к своим девяти таким же в тот момент, когда ее рука тянулась к последней рюмке текилы.

— Не пропадать же вкусному напитку, — произнесла она, чуть с улыбкой. — К тому же в моем положении алкоголь не повредит.

Так как гонка уже закончилась, последняя стопка была выпита по всем правилам: плавным движением Эля поднесла ее к губам, невероятно сексуально лизнула обсыпанный солью край рюмки, выпила содержимое одним глотком, и, глядя блестящими от принятого глазами прямо на меня, чуть куснула дольку лайма, обхватив ее губами, и тонкая струйка сока потекла из уголка губ. Я, как подросток в пубертате, смотрел на ее губы, ее глаза, в которых разгорался огонек блядства, эту чертову струйку, и мне стоило больших усилий не разложить ее там же на барной стойке, жадно вгрызаясь в сочную плоть ее влагалища, которое, я уверен, нихуя не было стеснено тканью трусиков — женщины с таким взглядом не носят трусики. () В этот момент я уже очень хорошо понимал, что меня разводят, но мне чертовски нравилась эта игра, и я готов был платить актрисе.

— Что ж, ты мне выберешь спутницу или мне самой определиться, кого трахать? — Она повернулась зарумянившимся лицом в сторону проституток, сидящих за столиком в углу ресторана.

— Выбор у тебя все равно невелик, не вижу смысла его еще больше ограничивать, — мне понравился этот переход на «ты»: будто мы уже пережили что-то интимное. — Иди, договаривайся. Но учти, больше двух штук в час эти коровы не стоят.

— Думаю, я справлюсь, — она изящно соскользнула с барного стула и направилась к тольяттинским феям. Было интересно наблюдать разницу между не сказать красивой, но аккуратной и изящной Элей и этими безвкусно одетыми, грубыми и хорошенько бывшими в употреблении блядьми. С моего места было видно лица двух из них. Они синхронно меняли выражения: недовольство, когда Эля только шла к ним, пренебрежение, сменившееся заинтересованностью после первых же ее слов, обдумывание с оттенком недоверия продержалось дольше других и было забавным — мыслительная деятельность никак не сочеталась с их глупыми рожами, — и наконец одобрительное кивание. Весь разговор не занял и пяти минут, и вот уже Эля ведет к стойке бара одну из шлюх (выбрала ту, что помоложе, она ко мне не успела подойти с дурацким «Мужчиненескучно»). Девка эта хоть и была ростом с Элю, смотрелась рядом с ней неповоротливой глыбой. Толстой она не была, даже вполне стройная, но не было в ней ни изящества, ни женственности. Одета она была в леопардовые брюки, сильно облегающие ее задницу и подчеркивающие наличие небольших отложений в районе оголенной для привлечения внимания талии, а сверху в невнятную, состоящую из узлов и лент, не то блузку, не то майку ярко-малинового цвета. Темные со следами мелирования курчавые волосы были убраны в высокий хвост и свисали неухоженными прядями. Именно такую прическу когда-то носила моя школьная любовь и самая популярная в классе девчонка, бросившая меня на выпускном балу, потому что Виталик Ландырев предложил ей прокатиться на новеньких отцовских жигулях. И этот жуткий хвостик бесил меня теперь больше всего.