Экзамены

К каждому 23 февраля я пишу какую-нибудь правдивую байку о славном времени, которое называлось: "Служба в ВС СССР". С праздником дорогие товарищи! С Днем Советской Армии и ВМФ!

Навыки секретного списывания.

Учеба в военном училище не простое занятие. Ты присмотрен, накормлен, одет, обут, одним словом, лишен всех тех студенческих возможностей, типа девушек, азартных игр и спиртных напитков или они очень и очень сильно дозированы, тут уж никто точно не поспорит. Специфика обучения военным наукам в военном заведении в том, что наряду с учебным процессом курсант несет все тяготы и лишения той самой почетной воинской службы. Там где студент спит, филонит и ленится, курсант идет в наряд, караул или сидит, наконец, на гауптвахте. Результат один - занятия пропускаются, но как разнятся причины пропуска!

Итак, учеба! Точнее сказать: экзамены. Вот тут то начинаются еще большие отличия от гражданских ВУЗов. Расскажу о самом сокровенном в обучении - о списывании на экзаменах по военным дисциплинам. По прошествии 33 лет после выпуска, думаю, можно раскрыть тонкости армейского списывания без осуждения как однокашниками, так и теми, кто стоит на страже государственных секретов.

Готовились мы к экзамену по Авиатехнике на втором курсе. Сложная наука, и среди курсантов-штурманов, прямо скажу, не особо почитаемая. Все эти насосы, болты, патрубки, штифты, приводы, пиропатроны только отдаляли курсантскую братию от отпуска. Ибо при получении "неуда" пересдача следовала через три дня, а старт курсантского отпуска не переносится в индивидуальном порядке, и когда основная масса курсантов уезжала, отцы-командиры загружали двоечников по полной - кого в наряд, кого на работы. До учебы и подтягивания хвостов у отстающих физически не хватало времени. Наши двоечники-неудачники начинали ходить по замкнутому кругу: экзамен-двойка-наряд-пересдача-двойка-наряд и, в конце концов, получали, наконец, вожделенную тройку, но как раз в аккурат к приезду сокурсников из отпуска, довольствуясь рассказами о похождениях друзей и мамкиными пирожками привезенными в гостинец. В общем, двойка за экзамен у курсанта сильно отличается от двойки у студента. Причем, сильно в худшую сторону.

Дня за два до экзамена, когда большинство будущих авиаторов потихоньку начинает понимать, что грядет катастрофа в виде экзамена по "АТ", в чей то буйной и, вне всяких сомнений, светлой и бритой голове рождается гениальная идея. Написать "бомбу"! Думаю, что здесь ни студентам, ни курсантам не нужно рассказывать, что это не тот стальной и продолговатый серый предмет, типа ФАБ-500 или БетАБ-250, или не дай Бог упомянуть в суе - ОЯБ. Это просто шпаргалки, которые пишутся на тех же листах бумаги, что лежат на столе преподавателя, и которые курсант берет для подготовки к ответу при сдаче экзамена. Пишутся шпоры на все билеты, в аудитории чистый лист взятый со стола экзаменатора прячется, а лист с текстом выдается на гора. Остается только написать свою фамилию в начале билета. Один лист - один билет. Заносятся они в аудиторию с первой группой отвечающих и, затем, потихоньку передаются между экзаменуемыми в полной тайне от проверяющего и принимающего экзамен офицеров. Мы такого никогда не делали, но все отдавали себе отчет, что это, возможно, единственный шанс вырваться на свободу в долгожданный отпуск, где перестанут быть дозированными предметы описанные в начале рассказа и совсем неценимые нашими сверстниками - юношами студентами. Решение принято, "бомбы" написаны. Группа первых добровольцев определена. Наступает день экзамена! Отделение заходит в аудиторию, быстрая перекличка, первая четверка остается, остальные покидают аудиторию "сжав кулаки" за оставшихся. Томительного ожидания, как водится в таких случаях, не последовало. Через пару минут, разъяренный подполковник метая искры из глаз и проклятия изо рта, вылетает из аудитории с нашими заготовками, приказав всем оставаться на местах, исчезает в полумраке длинного коридора. Мы, конечно же, интересуемся у первой группы о произошедшем и узнаем печальную историю о том, что при первой же попытке разделить пачку билетов-заготовок по необходимым номерам они были пойманы, с объявлением пяти суток ареста каждому. Мы же, понимая, что это еще не вся история нашего провала, стали ждать развязки, которая последовала практически сразу. Первым примчался наш командир взвода, построив отделение, обозвал нас очень неприятными, но вполне уместными, словами из своего богатого военно-воспитательного лексикона и пообещал выделить нам фронт работ от восхода до захода солнца, как только мы покинем здание УЛО. Пока мы общались со взводным, подтянулся подполковник-преподаватель с начальником Первого отдела. Первый отдел в армии, кто не знает - это госбезопасность. И вот тут до нас начала доходить вся глубина нашего незавидного положения! Дело в том, что все конспекты которые пишут курсанты по определенным дисциплинам имеют гриф "Секретно". Они приносятся специальным курсантом-секретчиком из секретной библиотеки в "секретном" опломбированном чемодане, после занятий уносятся обратно в секретку, пересчитываются и опломбируются. Конспекты эти свои мы видели только на занятиях и самоподготовке, причем, это разрешалось делать только в стенах секретной аудитории со всеми атрибутами секретности:плотные шторы, решетки на окнах. А тут 30 листов на все мыслимые и не мыслимые темы про устройство Су-24! Нас тут же обвинили и в гос. измене, и работе на вражеские разведки, заставили писать докладные, с вопросами: кто инициатор, куда еще отправляли данные, откуда получили задание, сколько нам заплатили. В общем абсурд ситуации был доведен до предела! Конечно, каждый отмазывался как мог, инициатора этого эксперимента не выдали, ибо мы уже понимали, что если найдут крайнего, то тому маячило 100% отчисление в лучшем случае, а в худшем штрафной батальон, если срок до трех лет или тюрьма, если наказание будет свыше трех лет. Да и по сути все были "соучастниками", какой уж тут инициатор. Пока мы писали объяснительные, наш взводный Сергей Салиевич Ахматов превосходный офицер, воспитатель и человек, которого мы уважали и любили, сумел убедить особиста и преподавателя, что его подопечные никакие не враги государства, а просто малолетние дебилы, что на тот момент полностью соответствовало действительности и поручился за каждого из нас. Получив объяснительные и не обнаружив в них намека на организацию шпионской сети, дело было спущено на тормозах, но наш дружный коллектив был задержан на сутки от отпуска, для проведения хозяйственных работ после отъезда всего курса по домам, но памятуя о пережитых волнениях это мягкое наказание вполне устраивало всех. Больше таких косяков мы не допускали. А все бланки для написания экзаменов, с тех пор, были с печатями, номерные и с грифом "Секретно".

Способы списывания при сдаче секретных дисциплин, в дальнейшем, были такие: в секретной аудитории разбиралась лампа освещения. Лампы были люминесцентные, длинные с поперечными белыми металлическими ребрами жесткости, типа гребенки. Так вот, на этих "ребрах-нервюрах" и писались карандашом сжатые ответы и формулы по билетам. "Рёбер" было 29, что, практически всегда, совпадало с количеством билетов. Зрение у всех было "летное" и чуть выше чем среднестатическое , все всё видели прекрасно, да и писали шрифтами такой величины, чтоб можно было увидеть текст. Столы под лампы перед экзаменом мы расставляли сами. Сбоев не было ни разу. После экзамена все стиралось резинкой.

Но самый эффективный способ был, если в аудитории, где была сдача экзамена, на стене висела матовая стеклянная доска, как правило, темно-зеленого цвета. Мы писали все формулы и краткий ответ карандашом на эту доску на дальней стороне от стола преподавателя и смело шли отвечать без подготовки зарабатывая дополнительный балл к ответу. Переписывали карандашный ответ на доску мелом и тут же стирали следы "преступления" с доски. Карандашный текст был почти не заметен со стороны и читался только под определенным углом зрения. Режим секретности соблюдался, т.к. аудитории для сдачи специальных предметов выбирались секретные.

Был и еще один провальный случай.

Дисциплина "Ракетная подготовка и пуски ракет", мы называли ее просто "Ракеты". Опять чья-та светлая и уже не сильно бритая голова (третий курс все-таки) придумала инновационную схему. Заключалась она в прокладывании проводов к местам нахождения экзаменуемых и получения необходимой информации посредством проводной аудио связи через динамик из соседней аудитории, где сидели ожидающие своего часа курсанты. Динамики и микрофоны использовались из шлемофона. Это был уже третий курс и мы могли себе позволить такие инженерные вольности! Кинули провода, замаскировали их с общей системой жгутов проводов, идущих к стендам, а к партам кинули проводку в щелях деревянных полов. Контактом был гвоздь торчащий из половой доски под партой. В каблуках четырех пар сапог 43 размера были просверлены отверстия с металлическими контактами от которых шел провод под одеждой в рукав курсанта. Нужно было громко назвать билет, сесть за парту, наступить на гвоздь вогнав его в контактное отверстие сапога, а потом сидеть и писать ответы, устало подперев голову рукой. После сдачи курсанты быстро менялись сапогами протягивали провод под одеждой и в бой! Но, удача в тот раз опять оказалась не нашей стороне. Преподаватель, только войдя в аудиторию, тут-же споткнулся о выбившийся из щели в полу провод и легко вскрыл всю нашу шпионскую сеть потянув за этот проводок! Мужик он был классный, оценил наше ноу-хау, раздувать историю не стал, более того, не поставил в тот раз ни одной двойки.

Экзамен по Тактике.

Заканчивался третий курс и мы, после отпуска, разъезжались по учебным полкам уже не возвращаясь в ставший родным учебно-летный отдел нашей альма матер. Преподаватель - армейский офицер, прибывший в училище из боевого полка, понимая важность момента, заводит нас в аудиторию, где уже разложены билеты в конвертах на экзаменационном столе. Полковник поздравляет нас с экзаменом и говорит примерно следующее: "Я ухожу за членами экзаменационной комиссии, а вы нас ждите через 15 минут, в коридоре у аудитории". И уходит. Время пошло. 15 минут достаточно для того, чтоб разобрать билеты, пометить их карандашиком едва заметными точками, кто с торца конверта, кто в уголке. Через 15 мин, все пометки согласованы, чтоб не перепутать, билеты разложены так, что все помнят их место в рядах. Приходит комиссия. Начинается экзамен. Заходит первая группа. Был в этой группе один наш товарищ, со "сложной" военной судьбой. Старшина Виктор К. Если мы после школы в 16-17 лет сразу оказались в стенах училища, то этот парень был призван в армию в 20 лет, прослужив пол года, поступил в училище летчиков, откуда его списали через год из-за не способности освоить пилотирование самолета, с середины второго курса. Был он человек упорный, и добился перевода к нам в ЧВВАКУШ и попал обратно на первый курс, потеряв еще один год. К моменту сдачи экзамена ему уже было лет 26-27, особыми способностями не отличался и держался в училище благодаря своему закадычному другу-земляку, который решал за него все что можно решать, ну а звание старшины давало ему автоматическую троечку там, где помощь друга не срабатывала. К стати сказать, что по выпуску он так и не смог вылететь на боевом самолете и служил взводным в нашем же училище. Так вот, решил наш Виктор пойти первым на правах старшего по возрасту и по званию, чтоб никто не спутал карты и не взял случайно его билет. Берет конверт и не открывая его, называет номер. Копперфильд, одним словом. Комиссии, вероятно, этот великий фокусник был не знаком и они попросили старшину предъявить непосредственно сам билет. В чистом виде, так сказать. Виктор достал билет из конверта, причем сделал это с выражением полной и безоговорочной победы на лице, абсолютно не понимая, что уже попал! Увидев билет, номер которого точно совпадал с названным ранее, удивленная комиссия усомнилась в телепатических способностях курсанта и попросила предъявить сам конвертик, ну так, для чистоты эксперимента. На конверте, в типографской надписи дисциплины "ТАКТИКА", синей ручкой были заштрихованы треугольники в сантиметровых буквах "А". Конечно же, тут же были рассмотрены другие конверты на предмет персонализации. Наш коварный замысел был раскрыт, билеты в крапленых конвертах перетасованы, места положения изменены, и мы продолжили сдавать экзамен в штатном, привычном любому студенту, напряженном режиме.

Эти истории совсем не о том, что мы не учились. Учились, еще как! Любая открытая "пара" ограничивала свободу передвижения будущего офицера. В военном училище с двойкой в увольнение не попадешь. Ну а коль ты остаешься в расположении части, то автоматически тебя подтянут или в наряд, караул и прочие виды несения службы или, если повезет, просто на хоз.работы. По-этому хорошо учиться - это была жизненная необходимость! Все эти шпоры писались скорее для страховки и усвоения знаний, ведь известно, что в авиации без дублирующих систем никуда!

Этот рассказ о том, как жили и учились курсанты лётных военных училищ в конце восьмидесятых годов. Знания приобретенные в училищах потом, конечно же, понадобились и были переведены в практическую плоскость, кому то они спасли жизнь, у кого-то отняли.

Один из моих друзей стал преподавателем Краснодарского военного лётного училища и, наверняка, встречался со всеми уловками современных курсантов на экзаменах. Его, к большому сожалению, уже нет среди нас и я посвящаю этот рассказ своему товарищу и однокашнику светлому и веселому человеку подполковнику Игорю Ерофееву.