Дядя Ваня

Дядя Ваня обучил меня всему в сексе, воспитал и вылепил, как любовницу для себя, под себя, для полного своего удовлетворения и воплощения всех, даже самых темных фантазий. Ещё тогда в машине, оторвав мою неопытную голову от своего члена и потрахивая вагину пальцами, установил раз и навсегда правила наших отношений:

1. Полная конфиденциальность. О том, что мы любовники, никто не должен знать, даже мои самые близкие подружки. Ни с кем я не должна делиться секретом о нас.

2. Пока длятся наши отношения, я должна быть послушной, покорной и хорошей девочкой.

З. Мечты о большой чистой любви — это не с ним. Он может только трахать, никогда не разведётся и не бросит свою семью.

3. Обязательная контрацепция. Ему не нужны беременности и дети. С этого дня мне необходимо принимать противозачаточные таблетки.

4. Я вольна прекратить наши отношения в любой момент, так же как и заводить еще любовников. Но с другими мужчинами секс только в презервативе.

Пока он устанавливал все эти правила, я кончила под его пальцами и, потрясенная силой собственных ощущений, согласилась на всё...

Ах, как же я возбуждена, трусики мокрющие. Дядя Ваня, кажется, совершенно забыл о своей послушной и хорошей девочке. Может, теперь мне поиграть с ним? Ведь у меня такие шаловливые пальчики, они тоже могут творить разные глупости под скатертью. Когда моя рука ложится ему на ширинку, он тоже вздрагивает и обжигает горячей синью своих глаз. Член возбужденный, и мне радостно получить подтверждение своей власти над этим мужчиной. Знаю, я завожу его с полуоборота, с полувзгляда. Являюсь его маленькой, нет, большой слабостью, которая способна одним движением тонко очерченной бровки заставить выпрыгнуть из штанов. Член дрожит под моими пальчикам, а дядя Ваня, как ни в чем не бывало, обсуждает вопрос — почему бы старым друзьям не порыбачить вместе? Нет, какой артист! Как может владеть собой и держать в руках! Надавливаю сильнее. Даже не ойкает...

— Сучка, ты мне ещё за это ответишь, — наклоняется и шепчет в мое ушко дядя Ваня, вызывая мурашки по телу.

— Марья, ты что ничего не ешь, на диете!? — слова вслух говорятся совершенно другим тоном.

— Тебе это совершенно не нужно, ты и так стройная, как тростинка.

Тростинка, которую дядя Ваня любит причудливо гнуть и ломать в разных мыслимых и немыслимых позах.

Все за столом перекидываются на обсуждение негативных моментов сидения на диетах. Я убираю руку с мужских брюк и сдвигаю ноги. Что-то мне плохо. В комнате много людей, поэтому, даже несмотря на открытую форточку, стоит ужасная духота. Выбираюсь из-за стола. Дядя Ваня вопросительно смотрит, мол, «куда без моего разрешения». Но я наглая, делаю вид, что не замечаю этого вопрошающе-приказного взгляда.

В ванной первым делом снимаю мокрые насквозь трусики. Вглядываюсь в отражение зеркала. Какая же я бледная, глаза смотрят нездоровым блеском. Черные волосы, белая кожа и красные от постоянного кусания губы — похожа на Белоснежку. Ополаскиваю холодной водой лицо, потом бью со всей силы ладонями по щекам. Уже лучше, румянец появился. Улыбочку. Нет, всё же я красотка.

Когда выхожу из ванной, меня хватают знакомые до боли мужские руки, разворачивают и прижимают всем телом и лицом к стене. Какая выгодная позиция, ни одна дверь сюда не выходит.

— Девочка моя, как я по тебе соскучился!

Растекаюсь, как масло, по этой стене, как рыба, выкинутая на берег, жадно хватаю воздух губами. Мужская нога вклинивается между моих, раздвигает их, и практически сразу же, ей на смену приходят его требовательные руки. Сильные пальцы нахально и грубовато входят в меня. Вот так сразу, будто он имеет на это полное право, словно это самая естественная ситуация на свете, тискать в коридоре дочку своего лучшего друга.

— Трусики сняла, умница.

— Завтра в три жду тебя, будь готова. Полностью готова. С пробкой в попке. Если бы ты знала, как мне хочется выебать тебя прямо сейчас. Особенно после того, что ты творила под столом, маленькая блядь.

Целует меня за ухом. Всё внутри переворачивается от его грубых, накаленных желанием слов и беспардонных действий. Мне не хватает воздуха. Если бы дядя Ваня не держал мое тело, сползла бы по этой чертовой стене к его ногам...

***

Подготовка к свиданию, хотя свидание не то слово, подготовка к сексу с дядей Ваней занимает у меня много времени. Он любит, чтобы я была выбрита. А ещё клизма, сначала с ромашкой, потом со слегка мыльной водой. Его «полностью готова» касается также и моей одежды. Мне следует быть «при параде», но под это великолепие нельзя надевать трусики. Дяде Ване нравится знать, что я полностью открыта и доступна для него.

Решила похулиганить. Конец апреля, тепло. Надеваю тоненький чёрный плащик до колен, на ногах белые в сеточку чулки, шею повязываю светлым в чёрный горох шарфиком. Всё с виду так скромненько, симпатично, но плащик одет на голое тело, а в попке торчит анальная пробка. Макияж. Я должна быть красивая, как куколка. Подвожу глаза и густо крашу губы красной помадой. Дядя Ваня любит, когда я делаю ему минет, напомаженным ртом, оставляя на члене яркие следы. Чёрные туфли со шпилькой и маленькая сумочка алого цвета дополняют мой образ. Выгляжу стильно, красиво, прямо как настоящая француженка.

Нет нужды ехать на общественном транспорте. На 21-летие отец подарил мне машину. Считается, что папа, хотя я знаю, больше половины суммы на эту дорогую покупку дал дядя Ваня. Даже слышала их разговор по этому поводу. Папа отнекивался, ему было неловко безвозмездно брать такую крупную сумму денег. Но дядя Ваня настоял, сказав: «Марья ведь и мне как родная дочь». Дочь, с которой он может делать все, что ему заблагорассудится.

Квартира, в которой проходят наши свидания, находится на другом конце города. Некоторые помешаны на конспирации. Когда подъезжаю к ней, всё внутри начинает вибрировать, между ног прямо-таки зуд. Напоминаю себе, что сначала мне надо поговорить с дядей Ваней, обсудить серьезные вопросы.

Почему так сердце стучит? Мы любовники вот уже почти 5 лет, но все равно я каждый раз волнуюсь при встрече. К двери подхожу уже вся влажная, текущая, ничего не соображающая от желания. У меня есть ключи, но я видела его машину около подъезда, поэтому нажимаю на кнопку звонка. Дядя Ваня открывает дверь, быстро затаскивает меня в квартиру, прислоняет спиной к стене. Резко разводит мои дрожащие ноги и его сильные пальцы погружаются внутрь влажной щелки. Всё так быстро, так грубо, так нагло. Я вскрикиваю и опять, как вчера, растекаюсь, словно масло, по этой чёртовой стене.

— Как же я скучал по тебе, сладкая.

— Я... я тоже скучала...

— Вижу, скучала, мокренькая вся, девочка моя сладенькая.

Целует в шею, не переставая орудовать внутри меня рукой, а его большой палец поглаживает клитор. Трепыхаюсь, насаженная на его ладонь, словно бабочка. Ноги от удовольствия подкашиваются, немного сползаю по стене вниз. Дядя Ваня приподнимает, его наглые пальцы входят еще глубже внутрь меня. Развязывает мой шарфик на шее, раздвигает полы плаща.

— Ды ты голая под плащом, ну ты и сучка!...

— в голосе восхищение. — Придумщица моя!

Интенсивность движения мужской ладони увеличивается. Трахает меня пальцами, стараясь проникнуть как можно глубже.

Я бабочка, я птица, я лечу...

— Не закрывай веки, хочу видеть твои блядские глаза! Мне постоянно снятся твои глаза.

Пытаюсь сфокусироваться на его лице, но вижу только синее небо. Или может, это синее-синее море, и я тону, а не летаю.

— Блядь, какая же ты красивая!

Вытаскивает пальцы...

— Оближи! Лижи их, как будто это мой член. Старательно.

Подчиняюсь, посасываю его пальцы, облизываю, ощущая на языке свой вкус. И всё выше, всё дальше, всё глубже, погружаюсь в это синее небо, это синее-синее море.

— Как ты это делаешь? Ты выворачиваешь меня наизнанку! Ведьма!!

Пальцы снова входят внутрь меня, резче, резче, сильнее...

— Дядя Ваня, — раздается мой срывающийся шепот, — больше не могу! Не могу...

— Не закрывай глаза, хочу смотреть в них, когда ты кончишь!

— Не могу больше, не хочу больше... Дядя Ваня, пожалуйста-а-а...

— Ещё как можешь, ещё как хочешь, я тебя сегодня всю выпотрошу!

— А-а-а!

Это море-небо накрыло, догнало.

— Чёрт, глаза, не закрывай глаза, слышишь!

Сползаю талым маслом по стенке, еще сильнее насаживаясь на мужскую руку. Бьюсь, трепыхаюсь, дышу на его пальцах.