Дворянское гнездо

Опустив голову, Марфа подставила ему свой тучный зад, и осознавая опасность гнева, выпятила половую щель.

— Ох! — Непроизвольно выдохнула она.

Член барича ворвался во влажный теплый колодец, который подчиняясь природе, невольно облек его далеко не малый член. Распластавшись на ее широкой спине, барич обхватил ее руками, и держа за тяжелые шары грузно отвисающих грудей, принялся с неожиданным удовольствием иметь бабу.

Страстная по натуре, Марфа стала со страстными стонами отвечать ему, и желая доставить баричу как можно больше услады, принялась доить влагалищем его глубоко входящий член.

— Ах, хорошо! Ах, поддай еще! Дай, я засажу еще глубже! — Распалившись хрипел Николя, до лобка всаживая страстно отвечающей бабе.

— Вот девки, учитесь, как правильно отдаваться мужчине! — Подмигивая ее дочери, назидательно сказал он.

Груша во все глаза смотрела, как бесстыдно выпячивая наружу срамную щель, мать пылко подмахивает баричу. Ох, будет маменьке от тяти на орехи, коли он прознает об этом!

Глава 4. Барин

Похоронив бабушку, Николай Васильевич, стал полноправным хозяином богатейшего, более тысячи крестьянских душ, благоденствующего имения.

Жизни в столицах, балам и любезностям, он предпочел простые земные радости, заведя у себя целый гарем молодых девок и баб.

В нем на правах экономки всеми хозяйственными делами рачительно вела дела и заправляла Дуняша.

Надавав затрещин супруге, мельник был нещадно выпорот и уже равнодушно провожал взглядом Марфу, которую время от времени, призывал в усадьбу барин. Она изменила о нем свое мнение и уже поучала дочь, как приятнее отдаваться возжаждавшему ее господину.

Любимой забавой Николая Васильевича было в одной постели по очереди иметь мать и дочь. Став любовницей барина, Грушенька распрощалась с мечтами выгодно выйти замуж. Возбуждая член барина, она собственной рукой вправляла его в половую щель матери и лежала рядом с ними, поджидая свою очередь.

Для Марфы неожиданно оказавшейся в роли любовницы барина, юноши, который младше ее на двадцать пять лет, и привыкшей традиционно лежать под мужем на спине, стало большим открытием, что она сама может быть сверху на нем, или отдаваться ему по-собачьи. Но, хотя, по началу ей было очень совестно, она признала, что так это делать куда приятней, чем обычно.

Шлепая толстым задом, широко раскорячившись над ним, она медленно приподнималась и приседала на его члене, и могла видеть его между своими налившимися кровью желания срамными губами. Она любовалась им, наслаждалась тем, что дарила блаженство красивому молодому человеку.

Ее Грушенька, отъевшись на барских харчах, имела цветущий вид благополучной купчихи. Белея огромными холмами белоснежного зада, она лежала, бесстыдно раскинувшись на постели.

Бывший товарищ по университету Сергей Ардальонович Алябьев, или просто Серж, увидев подобную картину, пришел в искреннее восхищение тем, как устроил свою жизнь Николай Васильевич.

— Слушай, уступи на ночь хоть одну из своих прекрасных одалисок, — попросил он, отправляясь отдохнуть, после утомительной дороги в карете.

— Рекомендую тебе, мой друг свою бабу Марфу. Великая она мастерица в постельном деле. Бери ее, ты об этом не пожалеешь. Она необыкновенна в постели.

— Но, она же стара и толста. Или тебе, для меня, молодую бабу жалко?

— Серж, в постели, если ты хочешь получить истинное блаженство, она, непревзойденная умелица. Возбудит член, даже у мертвого. А когда она оседлает тебя и начнет свои знаменитые скачки, ты будешь непрерывно испускать семя фонтанами. Это не женщина, а прелесть. Впрочем, в придачу к ней, ты можешь взять ее дочь Грушеньку. Они отлично дополняют друг друга.

— Так они, что же, мать и дочь?! — Изумился князь.

— Да, — с веселым смехом отвечал молодой человек. — Я развратил их настолько, что не стесняясь меня, они отдаются мне на глазах друг у друга. Хотя, Грушенька и чертовски хороша собой, но в любви она, увы, уныла, как песок в пустыне.

Николя не обманул его. Как он и предсказывал, Алябьев, не спал всю ночь. Марфа одарила его такими изысками в любви, что он не слезал с нее до утра.

— Спасибо, Николаша, уважил. Эта твоя баба, просто клад. Выдоила меня на месяц вперед, так что мне долго не придется заниматься ручной работой, — со смехом произнес он.

— Что же, у тебя девок или баб подходящих нет среди твоей дворни?

— Что ты! Упаси меня бог! Если моя маман, разнюхает, что я сплю со своими дворовыми девками, она меня немедленно наследства лишит. Это ты живешь здесь настоящим сибаритом.

— Кто же мне, может запретить так жить, Виктор?

— Искренне, завидую тебе мон шер.

— Спасибо тебе Евдокия, — с ехидством на ...

лице поклонилась Дуне, мельничиха. — Благодаря твоему навету на нас молодому барину, мы, теперича, катаемся с доченькой, как сыр в масле.

— Зря, радуешься Марфа Тимофеевна. Не сыр ты в масле, а подстилка мужская, бочка для слива семени. С тобой и с дочкою твоей, молодой барин спит, для разнообразия, как возжелает кисленького, а со мною, каждый божий вечер и ночь, поскольку все ночи я сплю в одной постели с ним, в его мужеских объятиях. Да и под друзей своих он меня не подкладывает, а вот ты и Грушка, замараны этим, как бабы кабацкие.

Молодой барин не пришелся по нраву Груше. Пользуется, а сам ни разу не поцеловал за все это время. А ей любви хотелось, жара сердечного, обожания.

Являясь по приказу барина в имение, она часто встречала молоденького дворового мальчика Алешу, красивого, точно ангелочек. Видя его она невольно впадала в умиление.

Поправляя помятую барином юбку разгоряченная, но не получившая удовлетворения им девка, вышла из кабинета и увидела стоящего в нише Алешу. Оглядевшись вокруг и не приметив посторонних глаз, она подошла к нему и пристально заглянула в его молящие о чем-то глаза.

Он был такой миленький, что сердце девки сладко вздрогнуло и подойдя к нему, она со страстной тоской, жарко поцеловала его в изумленно приоткрывшиеся свежие губы. Его руки мгновенно вздернули ее длинные юбки и жадно сжали мокрые после слияния с барином набухшие половые губы. Грушенька затрепетала.

— У тебя есть укромное местечко, миленочек?

— А ты пойдешь со мной? — С воскресшей надеждой спросил мальчик, продолжая жадно щупать ее срамные губы.

— Пойду, но, только, не надолго. Меня маменька дожидается.

Продолжение ...