Дворянское гнездо

торчит. Экое бесстыдство! И Дуньку, за срамные губы и груди бесстыже лапает. А она, хоть краснеет, но покорно дается ему. С другой стороны, разве ж она может супротивничать? Не шлепать же барича по его шаловливым рукам. Упаси бог, он мою Грушеньку, почнет за всякие места лапать. И без того ввел девицу в позор, что приказал придти обихаживать себя в бане. Хорошо, что хоть она, ее мать, здесь, присмотрит...

На этом Марфа споткнулась. Она не имела никакой возможности помешать баричу опозорить свою дочь. Единственное что могла сделать, бухнуться перед ним на колени, и попросить у него пощады. Да поможет ли ей это?

Марфа не заметила, что ее изумленно вытаращенные глаза так и прилипли к юному орудию молодого барича. Зато приметила, как вспыхнули и загорелись глаза ее дочери. Вот она ее!!! Но, тотчас вспомнила, что и дочке ничего сейчас не сделает.

— Эй, баба! Поди ко мне, и вымой мне ноги!

— Сию минуту, барин!

— А эта девка, пусть вымоет меня спереди.

Опустившись на колени, Марфа мыла ноги барича, стараясь не обращать внимания на свои бесстыдно вываленные из выреза рубахи большие груди. Смотря на то, как дочь моет мужской орган юноши, она поняла, что отныне ее любимая дочь, опозорена окончательно. Кто ж опосля такого срама, возьмет ее замуж? Опозорена девка, коли за детородный орган мужчины подержалась, хоть и по приказу барина.

— Двигай! Чаще двигай рукой по нему! — Властно приказал он.

Марфа видела, что намыленная ладонь дочери размеренно скользит по члену барича. Так делала сама Марфа, когда желала возбудить мужа.

Неожиданно развернув Грушу, он схватил ее за зад и с силой насадил... на свой торчащий член. Груша болезненно вскрикнула и мать увидела, как из заполненной вошедшим органом половой щели дочери, медленно потекла струйка крови. Это, конец! Ее дочь стала бабой.

Наигравшись с девкой, Николя обратил внимание на стоящую перед ним толстую бабу. Выставив необъятный зад, она разводила воду в шайке. Его взгляд остановился на ее огромной мясистой щели, густо покрытой шерстью. Он подумал, что для разнообразия впечатлений, ему надлежит познать вот такую толстую, сочную бабу. Она, кажется, жена мельника и мать девки, которую он только что лишил девственности.

Он встал, подошел к ней, затем снизу вверх сладострастно провел рукой по ее половой щели. Марфа поняла, что неожиданно пришел и ее черед быть опозоренной.

— Барин, миленький, не губи меня! — Жалобно взмолилась она. — У тебя здесь столько молодых девушек, даже дочь моя единокровная в твоем распоряжении. Я честная, покорная своему мужу женщина. Не трогай меня! Не губи! Иначе, житья мне не будет!

— А я хочу попробовать тебя! — С упрямым раздражением заявил Николя, еще сильнее возбуждаясь от отказа бабы. — Как смеешь ты, холопка, отказывать мне, господину своему?! А ну, согнись передо мною! И, как можно ниже!

Опустив голову, Марфа подставила ему свой тучный зад, и осознавая опасность гнева, выпятила половую щель.

— Ох! — Непроизвольно выдохнула она.

Член барича ворвался во влажный теплый колодец, который подчиняясь природе, невольно облек его далеко не малый член. Распластавшись на ее широкой спине, барич обхватил ее руками, и держа за тяжелые шары грузно отвисающих грудей, принялся с неожиданным удовольствием иметь бабу.

Страстная по натуре, Марфа стала со страстными стонами отвечать ему, и желая доставить баричу как можно больше услады, принялась доить влагалищем его глубоко входящий член.

— Ах, хорошо! Ах, поддай еще! Дай, я засажу еще глубже! — Распалившись хрипел Николя, до лобка всаживая страстно отвечающей бабе.

— Вот девки, учитесь, как правильно отдаваться мужчине! — Подмигивая ее дочери, назидательно сказал он.

Груша во все глаза смотрела, как бесстыдно выпячивая наружу срамную щель, мать пылко подмахивает баричу. Ох, будет маменьке от тяти на орехи, коли он прознает об этом!

Глава 4. Барин

Похоронив бабушку, Николай Васильевич, стал полноправным хозяином богатейшего, более тысячи крестьянских душ, благоденствующего имения.

Жизни в столицах, балам и любезностям, он предпочел простые земные радости, заведя у себя целый гарем молодых девок и баб.

В нем на правах экономки всеми хозяйственными делами рачительно вела дела и заправляла Дуняша.

Надавав затрещин супруге, мельник был нещадно выпорот и уже равнодушно провожал взглядом Марфу, которую время от времени, призывал в усадьбу барин. Она изменила о нем свое мнение и уже поучала дочь, как приятнее отдаваться возжаждавшему ее господину.

Любимой забавой Николая Васильевича было в одной постели по очереди иметь мать и дочь. Став любовницей барина, Грушенька распрощалась с мечтами выгодно выйти замуж. Возбуждая член барина, она собственной рукой вправляла его в половую щель матери и лежала рядом с ними, поджидая свою очередь.

Для Марфы неожиданно оказавшейся в роли любовницы барина, юноши, который младше ее на двадцать пять лет, и привыкшей традиционно лежать под мужем на спине, стало большим открытием, что она сама может быть сверху на нем, или отдаваться ему по-собачьи. Но, хотя, по началу ей было очень совестно, она признала, что так это делать куда приятней, чем обычно.

Шлепая толстым задом, широко раскорячившись над ним, она медленно приподнималась и приседала на его члене, и могла видеть его между своими налившимися кровью желания срамными губами. Она любовалась им, наслаждалась тем, что дарила блаженство красивому молодому человеку.

Ее Грушенька, отъевшись на барских харчах, имела цветущий вид благополучной купчихи. Белея огромными холмами белоснежного зада, она лежала, бесстыдно раскинувшись на постели.

Бывший товарищ по университету Сергей Ардальонович Алябьев, или просто Серж, увидев подобную картину, пришел в искреннее восхищение тем, как устроил свою жизнь Николай Васильевич.

— Слушай, уступи на ночь хоть одну из своих прекрасных одалисок, — попросил он, отправляясь отдохнуть, после утомительной дороги в карете.

— Рекомендую тебе, мой друг свою бабу Марфу. Великая она мастерица в постельном деле. Бери ее, ты об этом не пожалеешь. Она необыкновенна в постели.

— Но, она же стара и толста. Или тебе, для меня, молодую бабу жалко?

— Серж, в постели, если ты хочешь получить истинное блаженство, она, непревзойденная умелица. Возбудит член, даже у мертвого. А когда она оседлает тебя и начнет свои знаменитые скачки, ты будешь непрерывно испускать семя фонтанами. Это не женщина, а прелесть. Впрочем, в придачу к ней, ты можешь взять ее дочь Грушеньку. Они отлично дополняют друг друга.

— Так они, что же, мать и дочь?! — Изумился князь.

— Да, — с веселым смехом отвечал молодой человек. — Я развратил их настолько, что не стесняясь меня, они отдаются мне на глазах друг у друга. Хотя, Грушенька и чертовски хороша собой, но в любви она, увы, уныла, как песок в пустыне.

Николя не обманул его. Как он и предсказывал, Алябьев, не спал всю ночь. Марфа одарила его такими изысками в любви, что он не слезал с нее до утра.

— Спасибо, Николаша, уважил. Эта твоя баба, просто клад. Выдоила меня на месяц вперед, так что мне долго не придется заниматься ручной работой, — со смехом произнес он.

— Что же, у тебя девок или баб подходящих нет среди твоей дворни?

— Что ты! Упаси меня бог! Если моя маман, разнюхает, что я сплю со своими дворовыми девками, она меня немедленно наследства лишит. Это ты живешь здесь настоящим сибаритом.

— Кто же мне, может запретить так жить, Виктор?

— Искренне, завидую тебе мон шер.