Духовность на любой вкус

| к оглавлению |

В Реквиеме XVI – XXI веков

В этом сезоне «Опера априори» стартовала с концерта звёздного контратенора Франко Фаджоли, в апреле финский музыкант Олли Мустонен даст российскую премьеру единственной оперы Сибелиуса «Дева в башне» в компании с «Кащеем Бессмертным» Римского-Корсакова. В Римско-католическом кафедральном соборе на Малой Грузинской фестиваль добрался до своего экватора и одновременно до самой неоперной точки. Ансамбль Intrada и квартет струнников впервые в России исполнили Реквием памяти Жоскена Депре франко-фламандского мастера XVI века Жана Ришафора вместе с мировыми премьерами новых сочинений, написанных по заказу фестиваля.

Любой из пунктов программы – ренессансный реквием или премьеры от пяти крупных современных композиторов – даже по отдельности смог бы обеспечить одно из главных событий месяца: если барочный репертуар – более или менее полноправный участник концертной жизни, то добарочная старина у нас звучит ещё реже, чем актуальная музыка. Но дело не ограничилось лишь симпатичной антитезой «былое – настоящее»: куратор проекта, композитор Арман Гущян, из партитур 1532 и 2017 годов сконструировал Реквием коллективного автора. Ришафор пользовался отменённым в середине XVI века Сарумским обрядом, в котором отсутствуют некоторые части, ставшие обязательными в более поздней традиции; вакантные места и заняли новые произведения на канонические тексты римско-католического обряда.

Неудивительно, что по такому случаю в соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии собралось около тысячи человек – хоть и не сравнить с гипераншлагом недавних концертов Теодора Курентзиса, зато обошлось без приторного светского привкуса. Вероятно, своих слушателей привел и вокальный ансамбль Intrada. За неполные шесть лет с момента основания москвичи зарекомендовали себя знатоками старинного и современного репертуаров и на концерте в очередной раз подтвердили собственную репутацию: и Ришафору, и нашим современникам несказанно повезло, что за них взялись эти певцы.

Мягким и парящим голосам «Интрады» было одинаково комфортно во все музыкальные времена. В первых трёх частях Ришафора они нашли образцовый баланс: в плотной и объемной хоровой ренессансной полифонии солирующие голоса никогда не терялись и незаметно передавали мимолётное первенство из одного регистра в другой. Первый вставной фрагмент – Absolve, Domine Гущяна – вторгся в гипнотическое безвременье Ренессанса, но певцы будто и не заметили почти оперных скачков в верхних голосах и присоединившихся к ним скрипки и виолончели.

Музыкальное время Ришафора не понимает драмы перемен, начала и окончания. Сними текстовый регламент и физические ограничения с исполнителей – и его Реквием, как бесконечный орнамент, никогда не закончится. Посвящение Жоскену Депре – предположительно именно у него Ришафор учился композиторскому ремеслу – не говорит о трагедии утраты, а подтверждает божественный континуум.

Современные композиторы, наоборот, пребывают в неустойчивости. Гущян хватается за ускользающее время застывшими легато. Репетитивная мозаика Dies Irae Владимира Раннева проносится мимо, как панорама старого европейского города за окном поезда, – в ней едва успеваешь приметить знаки ушедших эпох. Ближе всего к континуальности подобрался австрийский композитор Клаус Ланг в своей части «freedom. cats. (libera me.)». Согласные канонического латинского текста Libera me Ланг пустил под пиццикато скрипки, гласные хор спел вместе с ультразвуковыми флажолетами, в последних тактах музыка растворилась в гулкой тишине. Pie Jesu Алексея Сысоева сделано будто бы по схожему рецепту – неустойчивая гармония, хрупкий хруст высоченных нот альта. Но в монтажном, как затемнение кадра, окончании проглядывает драматургическое напряжение. Произведение же Ланга могло бы часами дрейфовать к необязательному и неотвратимому финалу – всё-таки австриец известен как автор мессы и траурной музыки.

Только французский композитор Франк Кристоф Езникян дерзнул воспользоваться и каноническим духовным текстом, и светским – поэтическими строфами из сборника «Розы» Рильке. Его заключительная часть «IN PARADISVM» спустилась до низов контрабаса и урчащей электроники. Однако ни финальный контраст, ни какой-либо другой не ощущались как результат хирургического вмешательства – коллективный Реквием благополучно избежал эклектической пестроты, а текстовые и стилистические разрывы лишь утвердили неизбежную связь времён. Соседство отличных взглядов в очередной раз доказало, что диалог всегда живее фанатичного отстаивания якобы вневременных традиций – кажется, некоторым российским православным композиторам стоит этому поучиться.

Текст опубликован на сайте Colta.ru

31 марта 2017

| Schola criticorum 2. К оглавлению |