Пьяницы

Я ненавижу пьяных.

При виде очередного «веселого» человека, моя челюсть сама собой сжимается до скрипа зубов, заставляя желваки дергаться. 

Мне повезло родиться в стране, где алкоголизм красной нитью проходит через все, чего ты ни коснешься, он считается нормальным явлением, даже народным достоянием, наравне с почти поголовной безграмотностью (что самое страшное – половой безграмотностью или сексуальной, называйте это как вам больше по душе), из-за которой впоследствии у маленьких, глупых девочек, появляются дети, которые не нужны ни им, ни их родителям, не говоря уже о семье новоиспеченного «папаши», который искренне удивлен, как же так произошло, он ведь уже не раз делал это и детей не появлялось, а презервативы – « это пустая трата денег, да и без него ощущения круче».

Я родился как раз у такой девочки. Ей было 17. Она, как и подавляющее большинство «залётных», ребенка оставила. И в этом была её главная ошибка. 

Папаня же, по-молодости, гордился каждым своим чадом, коих у него было 3 (и все от разных девок), что, в принципе, не мешало ему открыто спать с другими женщинами, хотя нет, девками, ведь слово «женщина» означает что-то, взрослое и достойное, а его любовницами были пропойцы со всевозможными венерическими букетами. Соответственно он и сам любил закинуться. Потом приходил домой и на моих глазах избивал мать, довольно сурово. Мог привести чужую бабу и иметь ее на кровати, а я и мать уходили на улицу. Был случай, когда он бегал за ней с топором. Выглядело это, словно сцена из « Сияния», который я посмотрел гораздо позже. Продолжалось это так долго, что, кажется, от этих видений мне не избавиться уже никогда. И ведь ничего не сделаешь, никому не пожалуешься: скажешь ментам - отобьет почки, может, сломает и челюсть, чтобы не могла в следующий раз пожаловаться. Да и классическое «все так живут» играло свою роль. Молчат и терпят. Это второе нормальное явление в моей родной стране. 

После этих зрелищ я впервые зарёкся никогда не пить.

Но что значат эти зароки для тринадцатилетнего подростка? Самым действенным способом не видеть это «Шапито», оказался, как ни странно, тот же алкоголь. Поняв, что дома то меня никто и не держит, я упивался свободой, проводя время в компании таких же потерянных детей, каким был сам. Ничего нового, все, так или иначе, проходили этот путь – и не жалуются до поры цирроза.

Только для меня этот путь прекратился, после того, как я обнаружил себя в куче собственной блевотины, неизвестно в каком помещении, в компании таких же тел. Я с трудом повернулся на спину, и, изучая трещины давно ссыпавшейся побелки на потолке, понял, что-то пошло явно не так, как я задумывал. 

На этом я успокоил себя вторым зароком.

В общежитии моего, нужно сказать, крайне неплохого университета, контингент, к моему искреннему удивлению, оказался тот же. Не то, чтобы я надеялся на то, что в универ не поступают синяки, но надежда умирает последней.

Пьянки, тусы – все как у людей. Ничего нового. Только вот я находился уже на другой стороне баррикад, на которой, к слову, народу практически нет. Каждый день, каждый божий день будущие выпускники университета заливаются так, словно от этого зависит их никчёмная жизнь. Особенно забавляют 23-летние лбы, которые одеваются как подростки шестнадцати лет. Искренне считая, что это делает их моложе или, я не знаю, даёт им лучший вид с бутылкой паленого «Дэниелса» в руке.

Но самый смак наблюдений за пьяными человекоподобными получаешь, только когда работаешь официантом или барменом. Работа ведь нужна, носом кривить некогда. 

Стайка тихих, как группа книголюбов, затюканных женами работяжек, с местного завода, после принятия определённого количества алкоголя, превращаются в хозяев жизни. Их глаза загораются, тон становится уверенней, а море продолжает ссушаться до уровня колена. Официантка, по мере опьянения животного, спускается в «звании» с девушки-женщины до «эй, ты», потом до «тёлка, пдашла сюда». А ведь эти мужичонки, после столь весёлого отдыха, придут домой, получат по морде от жены за то, что позволили себе задержаться после работы без разрешения, и снова вернутся в жизнь безвольного мужа-дебила. 

А сегодня, он может все. Границ нет. И где ж тогда его королевские регалии, разве он этого не заслужил?

Это ещё одна особенность менталитета моей Родины. Любое, даже самое конченое чмо, хочет ощутить себя, как говорится, «на коне». Но разве это можно почувствовать без водки? Да не, чушь какая-то…

Мне доставило искреннее удовольствие уйти с этой работы, завершив карьеру хорошим ударом пепельницы по морде очередного «хозяина жизни», после попытки по-барски похлопать меня по щеке.

Иногда хочется снова устроиться, лишь бы испытать этот ни с чем неповторимый моральный оргазм.

Так о чем это я? Я ненавижу пьяных.