Дождь

Я целовал ее так, будто это было в последний раз в моей жизни. Я впивался в ее губки, пытаясь проникнуть в ее ротик языком как можно глубже. Но я все-таки неумелый любовник. Из-за особенностей моего класса у меня и женщин-то было — раз-два и обчелся. Зато мою неуклюжесть она компенсировала с лихвой — ее язычок проделывал в моем рту такое, чего я и представить себе не мог. И пока я млел от того, как сладко она меня целовала, она нежно стягивала с моих плеч уже успевшую подсохнуть рубашку и расстегивала давно мешавшие брюки.

— Как ты хочешь? — выдохнул я в перерыве между поцелуями.

Она посмотрела на меня удивленно:

— Тебе не все равно?

Я мотнул головой.

Она улыбнулась, но на этот раз ее улыбка была исполнена искренней благодарности, а не просто дежурной похоти.

— Я хочу видеть твое лицо, — прошептала она, укладываясь на спину. — Твое истинное лицо...

Я ухмыльнулся, нависнув над ней на руках, и начал преображаться.

Не знаю, как кто, а я люблю свою истинную форму. На то есть две причины. Во-первых, несмотря на мой класс, я все-таки довольно симпатичный. А во-вторых, моя человеческая форма не сильно отличается от истинной. То есть моя истинная форма человекообразна. Разумеется, некоторые отличия имеются — например, у меня заостренные уши, глаза с вертикальным зрачком, а не с круглым, перепонки между пальцами, но это все мелочи. Близнецы ...

в истинной форме и вовсе похожи на драконов, только намного меньше, но их это не сильно смущает.

Она улыбнулась еще шире, осторожно касаясь моей груди. Это выглядело так забавно — ее маленькие белые пальчики скользили по моей красноватой коже, как хлопья вулканического пепла кружат над остывающей лавой. Я взял ее ручку и поднес к своим губам, стараясь не поранить ее клыками. Она коснулась пальчиками моих зубов и чуть отстранилась от меня:

— А у их отца клыки больше... — с улыбкой заметила она.

Я вздохнул. Конечно, больше! Он и сам побольше меня будет — в истинной форме его рост достигает десяти футов, плюс рога. Да и плечи у него пошире. А когти! Я однозначно проигрываю ему по всем параметрам — каких-то несчастных пять с небольшим футов роста, полное отсутствие когтей и рогов, чешуя на голове вместо волос...

Его истинная форма внушает страх каждому, кто его видит, а моя в лучшем случае вызывает снисходительную улыбку.

Я снова судорожно вздохнул и сел, обхватив колени руками.

Она села рядом со мной и участливо заглянула мне в глаза, положив руку мне на плечо:

— Прости, я не должна была...

— Это ты меня прости, — улыбнулся я. — Демон страха, который не может справиться с собственными комплексами, это смешно.

— Дем, — она провела рукой по моему плечу, а я вздрогнул.

Мое имя это своеобразный пароль, код доступа к моим способностям. Особенность моего класса — в отличие от других демонов, мы можем использовать свои умения лишь в определенных случаях. Защитный механизм, в противном случае мы бы не смогли общаться с окружающими. Едва я слышу свое имя, я начинаю видеть все, что пугает, страшит, настораживает, напрягает или просто заставляет чувствовать себя неуютно моего собеседника. Проще говоря, я начинаю видеть все его страхи в любых проявлениях.

Поэтому я резко встал и отвернулся от нее.

Я не хочу знать, чего боится эта красивая женщина. Я не хочу знать, от чего она вскрикивает по ночам, какие кошмары беспокоят ее во сне и наяву. Я не желаю проникать в ее подсознание и вытягивать оттуда воспоминания и мысли, о которых она сама предпочитает не помнить и не думать. Не хочу!

— Дем, посмотри на меня, — проговорила она и коснулась моего плеча.

Я замотал головой и закрыл лицо руками. Это не поможет. Для моих проклятых глаз нет никаких преград! Стоит мне повернуться к ней лицом, и я увижу все! Нужно подождать — магия имени ослабевает со временем. Чем дольше я буду сопротивляться этому, тем меньше вероятность, что я что-то увижу. По сути, мне нужно переждать лишь десять минут. Потом снова включится блокировка, и я опять буду видеть лишь ее физическое тело — подтянутое и сексуальное с волнительными бугорками небольших грудей, округлым упругим животиком, стройными ножками, аккуратной попкой, с янтарными озорными глазами, чуть вздернутым носиком, по-детски румяными щечками и чувственным ротиком.

Я шумно выдохнул сквозь зубы и убрал руки от лица.

— Никогда — слышишь? — никогда не смей называть меня по имени, — произнес я, низко опустив голову и не оборачиваясь к ней. — Это опасно. Я могу увидеть и заставить тебя пережить все то, что тебя пугает.

— А если я хочу именно этого? — спросила она с улыбкой.

— Зачем тебе это? — я бросил один короткий взгляд искоса в ее сторону и тут же отвел глаза. Я увидел краешек ее страха. Нет, я не хочу!

— Чтобы побороть свой страх, нужно взглянуть ему в лицо, — ответила она и убрала руки с моих плеч.

— Ты не понимаешь, — я снова мотнул головой. — Одно дело человеку с арахнофобией засунуть руку в банку с пауками, и совсем другое, если свой страх он покажет мне. Я могу даже банальное волнение пред выступлением на публике превратить в причину самоубийства, довести его до такого уровня, когда человеку не останется ничего другого...

— Но ведь это подействует не на каждого?

— Нет, есть сильные духом цельные личности, которые способны противостоять своим страхам. Но даже такие люди после встречи со мной, как правило, лишаются рассудка. А в случае с вашей семьей, с генетической предрасположенностью к психическим расстройствам, лучше вообще меня избегать. Близнецы допустили большую ошибку, найдя меня здесь, а ты допускаешь еще большую, называя меня по имени...

Я снова шумно выдохнул. Кажется, закончилось. Я украдкой посмотрел на нее. Да, я теперь вижу только ее физическое тело. Боже, как она прекрасна...

Я развернулся к ней и прижал к себе:

— Больше того, мне неприятно видеть чужие страхи. Как правило, люди боятся отвратительных вещей — змей, пауков, живых мертвецов... Конечно, все это сводится к страху смерти, но в подсознании каждого человека смерть выглядит по-своему. Я не хочу знать, какую форму она приняла в твоем случае. Я не хочу видеть причину того, какая ты есть. Я хочу видеть лишь конечный результат — он меня вполне устраивает.