Дорога

Я долго не мог устроиться, то проваливался в полудрёму, то просыпался, мёрз и пытался заснуть снова. Как бы я ни вертелся, телу было неудобно и холодно. Я не выдержал и открыл глаза.

Я был на заднем сидении, один в тёмной машине, окна опущены, волосы влажные от снега. Дрожащими руками кое-как закрыл окно, полез на водительское сидение. Включатель всё не хотел находиться. Мне нужно было достать из бардачка сигареты, успокоиться. Наконец, зажёгся свет.

Это была не моя машина.

Осторожно поморгал — наваждение не проходило. Подергал дверь — не заперта.

Снаружи было бело от снега. Пустая дорога, ночь, кругом леса и поля, ни единого следа. И посреди этого — замёрзший я с чужой машиной. У меня, я точно помню, другая была. Маленькая, синяя. Как же она называлась?..

Этот человек появился из ниоткуда. Подошёл вдруг, положил руку мне на плечо и сказал:

— Чего мёрзнешь, садись в машину.

И действительно, чего я. Я вернулся и сел. Попытался вспомнить, как её заводить.

Спать хотелось безумно, я решил вздремнуть сидя. Уже начал засыпать, в полусне увидел какую-то девчонку симпатичную. И вдруг подумал: так, а что это за мужик был? Откуда он взялся? Он же, кажется, сзади сел?

Сон мгновенно улетучился. Я дернулся и сбил на пол плед, которым укрывал колени.

— Ну, что ты барабанишь, — простонал мой сменщик сзади.

— Ничего, ничего, спи!

— Барабанит он. За дорогой следи, ирод!

Я чудом умудрился не пустить фуру в канаву. Только что кругом был снег, а сейчас дождь. И машина другая была.

За окнами был незнакомый пейзаж — в нашем городе неокдуа взяться горам на горизонте.

Сменщик проснулся к рассвету, сказал, что хорошо, что встал раньше, и чтоб я, пока не угробил нас обоих, убирался спать.

Я лёг, не перестилая, на диванчик сзади.

И пришёл в себя от того, что плечо под моей головой дёрнулось. Мужик, на которого я упал, пока спал, посмотрел на меня как-то странно.

— Что снилось?

— Не помню, — ответил я, немного удивившись.

— Ну и спи тогда.

Идея хорошая, только бы остановку не проспать. А как она называется, кстати?

Я снова подскочил. Поезд. Гладкие лавки, свет в окнах мешается с темнотой. Напротив сидит силуэт, ест что-то.

— Приятного аппетита, — говорю.

— Спасибо, — отвечает. — Как зовут? — Пока я пытаюсь это вспомнить, он что-то откусывает, смачно чавкает и, наконец, говорит. — А я — Дорога. Ну, или для тебя — брат Дорога. Много нас, братьев. Брат Безнадёга есть, брат Бедняга, брат Каторга...

— Интересно живёте, — киваю. Ощупываю карманы — ничего. За окнами становится совсем темно, кажется, что поезд стоит.

— Ишь, слова какие помнишь. Но это ничего, это у тебя быстро пройдёт.

— Простите?..

Сосед хихикает:

— Умный очень, говорю, помнишь много разной забавной мишуры. Вот ты такой, и Вика у тебя такая.

Имя не отзывается совершенно.

— Вика?..

Он садится рядом:

— Ну, вот ты скажи. Ты её не помнишь — оно тебе надо? Скоро ты забудешь, как дышать — а отвлекаешься на ерунду. Я б на твоём месте полной грудью дышал, пока могу. Хотя, Вику жаль, конечно. Красавица. А главное, понимает твои шутки и любит то же кино, что и ты.

Мне становится очень обидно за то, что я эту самую Вику не знаю.

— Ты ложись, болезный. Отдыхай. Впереди долгий путь, — говорит мой сосед, и я действительно ложусь обратно и даже закрываю глаза. Хотя я отдыхать совсем не хочу! Я хочу спросить про Вику: кем она мне приходится? А я кто?

Открываю — над головой сплошное голубое. Сажусь, смотрю по сторонам. Что-то же было. Было что-то важное.

Сижу в сене, его чуть трясёт, кругом зелено и светло. Надо было что-то, ну!

— Ну, чего, чего! — Это, наверно, человек, который сидит спереди, который нас везёт. — Чего схватился, ляг!

Я снова ложусь, уже понимая, что зря. Надо открыть глаза и встать. Встать, открыть глаза, не ложиться.

— Какой упрямый, ишь!

Снег. Точно помню, он уже был. Много, белый, до меня не долетает. Не буду спать.

— Я не буду спать.

— Надо же, не будешь… А почему?

— Мне к Вике надо.

Имя всплывает само. Как и ещё кое-что. Например, я курить хотел очень. В бардачке, в пачке, последняя сигарета. Я включаю свет.

Он сидит рядом, но я не могу рассмотреть, какое у него лицо.

— Надо же. Не ожидал, что ты хоть на что сподобишься. Отважный какой. Брат Отвага, значит, — он снова хихикает. — Ну, того что забрал, я, извини уж, вернуть не могу. — Он слюнит палец и оставляет мне отметину на лбу. — Венчаю тебя на волю, брат Отвага. Ступай, твори чудное, жри страх человеческий.

— Пошёл вон, — хриплю я, и он, кажется, уходит.

Я опять сижу один в машине, и кругом снег.

Я помню, что мне надо к Вике, что в бардачке есть сигарета, что эта машина — моя. Сейчас я заведу её и поеду. Только вот сперва немного вздремну.