(don't) touch

За пределами хижины «Бубу» было тихо. На Ли Юэ опустилась глубокая ночь, и все жители давно спали. Слабый ветер, изредка играющий с листвой деревьев, шумел и посвистывал; негромко гудели сверчки. Ночь была мрачной, непроглядной: и без того тёмное небо заволокли громоздкие тучи, отчего небосклон принял почти чёрный цвет. Изредка, где-то вдалеке, сквозь эту чернь вспыхивали просветы — молнии.

Звуков было мало и одновременно много. Бай Чжу склонился над столом, застывая немой статуей над документами. Его волосы ниспадали на лицо, не позволяя случайно зашедшему посетителю прочесть эмоции лекаря — сейчас ему хотелось бы этого меньше всего. Усталость ломила тело, в голове гудело, а буквы перед глазами расплывались в чернильные волны и прямые. Каждый отдаленный удар грома, словно усилившись в несколько раз, громыхал у него в голове, почти синхронно с ударами сердца. Нещадно, неотвратимо. _Обвиняюще._

Бай Чжу уронил тяжёлый вздох и спрятал лицо в ладонях. Его нижняя губа задрожала, отчего он, почувствовав это, закусил её, до боли впиваясь зубами. От самого себя было отвратительно, и сердце готово было разорваться от того, насколько он беспомощен и слаб, и от того, насколько ему _жаль._ Его руки сжимают волосы. Не смог. _Снова_. Если бы только у него было чуть больше времени. Если бы только он был чуть более расторопнее, умнее, способнее…

Лишь одна единственная капелька влаги стекает по его щеке, оставляя соленый след. Она замирает на подбородке и падает прямо на документы. Бай Чжу отрывается от рук и опускает взгляд: на бумагах расплывается выведенное чернилами «Причина смерти…» Он снова вздыхает, и внезапный порыв заставляет его скомкать испорченную бумагу в комок.

Бай Чжу отводит взгляд на свои очки, лежащие сбоку, на книгах. Неровный свет свечи, отражаясь в их стеклах, мигает бликами, слепит. Лекарь берёт их в руки и пытается протереть линзы, но только растирает грязь. Он шепчет: «Архонты…» и водружает их на нос.

— Скажи, Чан Шэн, — негромко спрашивает Бай Чжу, опираясь щекой о свою руку. Он смотрит на свечу, стоящую на столе: ее пламя, колыхаясь от каждого дуновения ветра, двигается в невероятном танце. — Веришь ли ты, что мы сможем найти бессмертие?

Стоит тишина. Бай Чжу не знает, сколько времени проходит, но ему кажется, что целая вечность. Он косит взгляд на мирно отдыхающую на небольшом шкафчике змею. Чан Шэн не спит, но и не отвечает на вопрос. _Человеческие_ красные глаза, не мигая, смотрят на лекаря, выражая что-то, похожее на сочувствие. Бай Чжу отворачивается.

— Я тоже не знаю.

Он достает новый бланк документа, взамен испорченному, и берет перо. Его рука, словно на автомате, начинает заполнять необходимые графы и замирает лишь на «Причина смерти». Но только на долю секунды. В глазах все ещё плывет от усталости, но Бай Чжу не может позволить себе сделать перерыв. Не сейчас. Он не может спокойно отдыхать, зная, что сделал. Единственное, что ему остаётся, чтобы как-то загладить свою вину — хотя весьма сомнительно, что такое можно простить — заполнять эти документы, и он не собирается откладывать это, словно это ничего не значит.

_«В с-случивш-шемся нет твоей вины», _ — шепчет голос в голове, но Бай Чжу лишь отмахивается: Чан Шэн не поймёт. Никто не поймёт, что бы кто ни говорил. Может быть, другие лекари. Но Бай Чжу все ещё благодарен Чан Шэн за поддержку, когда змея подползает к нему и обворачивается диковинным белым браслетом вокруг руки. «_С-смерти людей ещё не знач-щат, ш-што ты должен помогать умереть с-себе. Твой с-срок недолог, не с-сокращай его ещ-щё больше_», — глаза-бусинки закрываются, и змея расслабленно опускает голову на подставленную ладонь лекаря. Бай Чжу нежно проводит по ней пальцем, и чувствует сожаление перед Чан Шэн: порой он забывает, что значит для нее, и что она значит для него самого. Но напоминание о близости собственной смерти сравне пощечине, ведь думать о собственном бессилии и осознавать свою беспомощность… Жалко. Бай Чжу ненавидит свою слабость.

Чан Шэн не уходит с его руки, и тогда, совсем ненадолго, он позволяет себе отвлечься.

На улице шумит ветер. Наверное, от этого в хижине становится гораздо холоднее. Сверчков почти не слышно, и в проходе «Бубу» виднеется лишь тьма грозной пасмурной ночи. Невольно поднимается волнение за Цици, но Бай Чжу уверен в ней — она останется дома, куда ее отправили за некоторыми готовыми лекарствами, до конца грозы. Это всё, что ему нужно — безопасность Цици… Насколько это возможно.

Он закрывает глаза, физически ощущая, как его валит с ног от изнеможения и боли, голова гудит от тревоги, а грудь сдавливает, хуже цепей, чувство вины, что не искоренишь и не прогонишь. Все сильнее беснуется погода, будто сами архонты прогневались на лекаря — и, пожалуй, он был готов понести наказание.

Но среди естественных звуков Бай Чжу вдруг улавливает ещё один — размеренный, четкий, монотонный, и его сердце почти испуганно трепыхается. _Кто-то идёт._ Неужели у кого-то случилось что-то на столь серьезное, что он решил прийти к лекарю в такую погоду? Бай Чжу вздрагивает всем телом и одним движением собирает разложенные по столу бумаги в одну кучу, а сам неестественно ровно выпрямляется и в напряжённом ожидании прожигает взглядом вход в хижину. Время снова растягивается до ужаса, шаги становятся все отчётливее, пока, наконец, не появляется фигура посетителя.

Бай Чжу шумно выдыхает.

— Доброй ночи, господин Бай Чжу, — Чжун Ли сдержанно улыбается, подходя ближе, неотвратимо, словно шторм. — Надеюсь, я вам не помешал?

Внутри Бай Чжу все сжимается и скручивается до тошноты, но он заставляет себя улыбнуться так безмятежно, как делает это каждый раз, и поднимается со стула.

— Что вы, господин Чжун Ли, ничуть, — мягко тянет он, а его руки незаметно для него самого переплетаются в замок. В груди крепко поселилось чувство отчаяния и страха, словно господин Ли сейчас начнет отчитывать его и обвинять, словно только за этим он пришел сюда в этот поздний мрачный час. Бай Чжу кажется, что его сейчас стошнит, но он тяжело сглатывает и лишь надеется, что Чжун Ли не заметит, в каком он состоянии, не придаст этому значения. Ещё несколько долгих секунд Бай Чжу, неестественно улыбаясь, смотрит на консультанта похоронного бюро, гадая, что тот скажет ему.

— Я должен извиниться, что тревожу вас в такой поздний час, — Чжун Ли издает виноватый смешок и подходит ещё ближе, замирая возле стола лекаря величественной фигурой. Он прячет руки за спину в своем привычном жесте. — Но скука выводит меня из себя.

Бай Чжу хмыкает и тянет улыбку шире. Он глубоко вздыхает, стараясь, чтобы это осталось незаметным, и пытается успокоить сердце. Он не понимает, зачем Чжун Ли делает это, зачем издевается над ним, растягивая время. С другой стороны, если он решил устроить ему такую пытку, высказывая свое презрение, то… Бай Чжу может понять. Но слышать это от него, наверное, будет больнее, чем от кого-либо.

Прежде чем Чжун Ли успевает продолжить, Бай Чжу не выдерживает.

— Вы ведь пришли от госпожи Ху Тао? — его голос дрожит, несмотря на все усилия лекаря сделать его ровным. — Я… Предпочел бы сразу перейти к делу, если позволите.

Чжун Ли удивленно поднимает брови и слегка склоняет голову набок. Некоторое время он смотрит на зажатого лекаря, после чего хмурится и распускает замок из рук.

— Госпожа Ху? Нет, я пришёл сюда встретиться с вами, — его яркие жёлтые глаза сужаются, когда он прожигает взглядом Бай Чжу. — Вы ждали её? У вас что-то случилось?

Бай Чжу отчаянно пытается найти хоть один признак, что Чжун Ли специально говорит это, но его удивление выглядит искренним. Бай Чжу нервно вздрагивает, чувствуя себя максимально некомфортно под проницательным взглядом Чжун Ли, и мигрень очередной вспышкой боли услужливо говорит о том, что он, кажется, только что испортил себе жизнь ещё больше. Лекарь нарочито легко опирается о стол, стараясь не показывать, какое облегчение ему принес этот жест.

— Вы… Не из бюро «Ваншэн»?

— Нет. Как я сказал, я здесь, чтобы увидеться лично _с вами_, — подчеркнув последние слова, отвечает Чжун Ли. — Господин Бай Чжу… У вас все в порядке? Может быть, я могу помочь, раз уж госпожи Ху Тао нет?

Бай Чжу закрывает глаза и вцепляется в край стола до боли в пальцах. _Проклятие._

Чжун Ли не знает.

_Не знал._

— Забудьте, — он открывает глаза и усмехается. — Я просто… Должен передать ей кое-какие документы. Я думал, она попросила вас забрать их.

— Я могу передать ей, — Чжун Ли скрещивает руки на груди, и это _определенно_ недобрый знак.

— Нет! — слова звучат слишком резко, и они оба это замечают. Бай Чжу откашливается и на секунду отводит взгляд. — Думаю… Думаю, будет лучше отдать ей лично. Раз она вас не просила об услуге.

— Я знаю, что у вас… Непростые отношения с хозяйкой. Вы уверены, что?..

— Наша взаимная неприязнь не должна мешать работе, — бросает Бай Чжу и невольно отзеркаливает позу Чжун Ли. — И госпожа Ху Тао это понимает… За что я ей благодарен.

Желание, чтобы Чжун Ли ушёл, так очевидно звучат в словах лекаря, что не услышать его было невозможно. Бай Чжу становится неловко за то, каким постыдным образом он пытается сокрыть содеянное, но больше всего ему больно от того, что это желание наверняка заденет Чжун Ли, а обижать его хотелось меньше всего. Но они знакомы достаточно для того, чтобы Бай Чжу понимал: Чжун Ли не уйдёт, пока не разберётся в происходящем, раз его что-то взволновало или заинтересовало. Однако признать свою беспомощность перед ним… Казалось самой низкой ступенью, на которую можно было пасть.

Чжун Ли молчит. Он выглядит беспристрастным, как и всегда, лишь взгляд выдает его: растерянность и непонимание выжигали в душе Бай Чжу дыру. Он, очевидно, чувствовал, что что-то не так, но почему его так настойчиво прогонял друг, понять не мог.

Бай Чжу переводит дыхание и отстраняется от стола, желая занять себя хоть чем-то, лишь бы не играть с ним в гляделки, знал — проиграет. Он поднимает руку с Чан Шэн и осторожно пересаживает змею на ее привычное место — на шею, подобно шарфу. То ли Чан Шэн решила за что-то ему отомстить, то ли это произошло случайно, но хвост змеи задевает скомканный испорченный документ, и он летит на пол. Прежде, чем Бай Чжу успевает осознать, что произошло, Чжун Ли ловит бумажный комок у самого пола и поднимает, зажимая в руках. Бай Чжу подрывается к нему, о чем тут же жалеет: головная боль усиливается до черноты в глазах, а ноги совсем не держат, но лекарь заставляет себя выпрямиться перед Чжун Ли. Он протягивает к нему дрожащую руку, отчаянно пытаясь унять тревожно колотящееся сердце.

— Чжун Ли… _Пожалуйста_, отдайте это. — Его голос, на удивление, звучит холодно и ровно, хоть и на тон ниже. Чжун Ли передёргивает плечами, и его пальцы сильнее сжимают документ. Бай Чжу видит, насколько сильно ему хочется развернуть его или, как минимум, спросить о его содержимом, но он сдерживается. Чжун Ли сжимает челюсть, отчего у него заходили желваки, но передает скомканную бумажку в руку лекарю. Бай Чжу расслаблено выдыхает, сжимая ее так, что она мнется ещё сильнее.

—… Вам нехорошо? — Чжун Ли снова скрещивает руки на груди. Его голос звучит отстраненно, почти холодно, но Бай Чжу почему-то всем телом ощущает его неуверенность и волнение. Он покачнулся на месте, и снова вернулся к столу, разворачиваясь к своему гостю спиной. Только тогда, скрыв лицо от своего наблюдательного друга, он позволяет себе закусить губу и зажмуриться, продолжая мять в кулаке несчастный листок бумаги. Ему кажется, что он близок к тому, чтобы потерять сознание.

На плечо вдруг опускается рука, и Бай Чжу вздрагивает и резко разворачивается, отчего прикорнувшая на шее Чан Шэн издает недовольный звук. Чжун Ли мягко придерживает лекаря за плечо одной рукой, второй будто капитулируя.

— Бай Чжу, вы выглядите нехорошо…

— Я в порядке, — звонко отрицает Бай Чжу и отстраняется от чужой руки. — Я в порядке, — повторяет он ещё более отчётливо, когда видит, как Чжун Ли хмурится. В глазах мелькают пятна, но лекарь игнорирует это. — Просто немного устал.

Бай Чжу успешно обходит Чжун Ли и возвращается на свое рабочее место. Учащенное сердцебиение не даёт спокойно дышать и соображать, и он старается успокоиться. Его взгляд бегает по полочкам и шкафчикам в поисках своего лекарства. Когда он наконец находит его, медленно подходит к нужному шкафу и достает баночки. Спиной Бай Чжу ощущает прожигающий взгляд Чжун Ли, и это ничуть не помогает почувствовать себя лучше. Бай Чжу тяжело вздыхает и залпом выпивает горький отвар. Он не хочет, чтобы Чжун Ли видел его таким и не хочет, чтобы он вообще узнал о нем что-либо, что выходит за рамки выстроенных ими отношений «деловые друзья», но сказать ему «уходи», он тоже не может. Язык не повернется.

Голову немного кружит из-за выпитого лекарства, но боль становится чуть меньше, хоть в горле и горчит до тошноты. Бай Чжу слегка потирает лоб, свыкаясь с послевкусием, чтобы не корчиться перед нежданным посетителем, и болтает в руке пузырьком с другим отваром. Он разворачивается, желая посмотреть, чем себя занял Чжун Ли, или он все ещё смотрит на лекаря, и его сердце замирает. Чжун Ли, склоняясь над столом, держит в руках бланки документов, заполненных Бай Чжу собственноручно этим вечером. Он, очевидно, прочитал уже достаточно, чтобы понять _всё_.

Пузырек выскальзывает из ослабевших пальцев Бай Чжу и с грохотом падает на пол. Тысячи стеклянных осколков опасно мерцают в слабом свете свечей, но Бай Чжу предпочёл бы наступить на них, чем подойти к Чжун Ли.

— В этом дело, — тихо произносит Чжун Ли. Это не звучит как вопрос, но даже если бы это был он, Бай Чжу не ответил бы. Чжун Ли опускает листок и поднимает взгляд на лекаря. — Ты снова потерял пациента?..

«Снова» заставляет Бай Чжу дернуться, как от пощёчины. Он отпускает руки вниз, и они непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Я же просил не трогать, — шепчет он, не совсем понимая, что именно сейчас чувствует: злость, страх или отчаяние.

— Бай Чжу… Это не твоя вина, — Чжун Ли испускает шумный вздох. В его взгляде читается такая невероятная смесь из сочувствия и печали, что Бай Чжу хочется расплакаться.

— А кого ты прикажешь винить? — резко бросает он, и его руки вздрагивают. — Я не справился. Как ты услужливо заметил, _снова_.

— Бай Чжу… — Чжун Ли медленно подходит и останавливается на том расстоянии, где нет осколков. Он качает головой. — _Это не твоя вина._ Ты ведь и сам должен это понимать. В твоих способностях лекаря никто не сомневается, и я уверен, что ты сделал все возможное. Иногда люди просто умирают. Это не изменить.

— Молчи, — выдыхает Бай Чжу, сжимая руки в кулаки. О, если бы господин Ли знал, насколько сильно его ранят эти слова. — Я… — Бай Чжу мотает головой. Он переступает осколки, обходит Чжун Ли и возвращается к столу, опираясь на его поверхность руками. Невыносимо, просто невыносимо. — Пожалуйста, просто… — шепчет он совсем тихо.

— Невозможно спасти всех, Бай Чжу. Смерть естественна… Даже боги могут умереть. — Голос Чжун Ли негромкий, но четкий. Его слова врезаются Бай Чжу в память. — Ты прекрасный лекарь, один из лучших. Но ты не властен над смертью. — Теперь его голос звучит совсем близко, словно Чжун Ли стоит у него за спиной. Однако Бай Чжу не спешил разворачиваться и отвечать.

Мысли путаются, проносятся быстро и хаотично, отчего виски́ снова начинают болезненно пульсировать. Бай Чжу закрывает глаза и делает неспешный глубокий вдох, но колотящееся сердце это не успокаивает. Уцепиться хоть за одну мысль дольше, чем на несколько секунд не получается, и связать слова в предложения тоже. Он тяжело сглатывает ком в горле и открывает глаза. Взгляд падает на разбросанные документы и застревают там. Бай Чжу нервно цепляется за бумаги, словно если отведет глаза, случится что-то нехорошее.

Он выпрямляется и разворачивается к Чжун Ли. Его догадка подтвердилась: сейчас мужчина стоял совсем близко, наверное, даже ближе, чем следовало бы. Бай Чжу смотрит ему в глаза и чувствует, как понемногу успокаивается.

— Господин Чжун Ли, — медленно начинает он. — Мне необходимо отправиться к семье моего пациента, поэтому я… Вынужден просить вас оставить меня.

Глаза Чжун Ли распахиваются, и он едва заметно вздрагивает.

— Т- Вы серьезно?

Бай Чжу молчит, охладевшим взглядом скользя по его лицу. Чжун Ли делает ещё один маленький шаг к лекарю.

— Вы не можете пойти в таком состоянии, пожалуйста, — Чжун Ли нервно хмыкает. — Разве не лучше будет навестить их завтра с утра?.. Бай Чжу, вы определенно не в порядке, вам нужно отдохнуть.

— Позвольте мне самому решать, что мне нужно, — Бай Чжу изгибает бровь и слегка хмурится. Эта настойчивость заставляет его нервничать ещё больше, но, наверное, где-то в глубине души, тот факт, что Чжун Ли заметил, что ему нехорошо, все же отозвался радостным трепетом. — В конце концов, лекарь я.

— Это же _глупо_, вы просто упрямец, — Чжун Ли хмурится сильнее и скрещивает руки на груди. — Вы не можете так поступать с собой! Вы лекарь, но совершенно о себе не заботитесь, кто будет помогать людям, если вас не будет? Если вы заболеете или не сможете лечить?

_«Не верю, ш-што говорю это, но он прав», _ — проносится голос Чан Шэн в голове. В другой ситуации лекарь, наверное, отметил бы это событие как праздник — его чешуйчатая подруга согласилась с Чжун Ли?

Бай Чжу вдруг теряет всю свою твердость и усталость новой волной наваливается на него. Он тихо вздыхает и осунается, словно бы становится очень маленьким, а Чжун Ли, напротив, великаном. Бай Чжу может почти физически ощутить, какой _тяжёлый_ воздух вокруг него.

— Чжун Ли, это моя работа, я не могу просто отложить её, — Бай Чжу отодвигается от стола, на секунду оказываясь в непозволительной близости от лица Чжун Ли, слабо улыбается ему, и медленно идёт к выходу. Горячий вздох остаётся на его щеке.

— Тогда я пойду с вами.

Чжун Ли ничего не стоит догнать его у самого выхода, и ему даже не надо придерживать лекаря за локоть, чтобы тот удивленно остановился. Они встречаются взглядами, и мир замирает, но у Бай Чжу слишком болит голова, чтобы медлить и тянуть время ещё больше. Он почти нежно, но устало улыбается.

— Господин Ли, идите домой.

— Я не прощу себя, если позволю вам уйти одному. Пожалуйста, Бай Чжу.

Лекарь мотает головой, но ничего не говорит. Чжун Ли не отступит, спорить бессмысленно и совсем не хочется. Однако также сильно не хочется, чтобы он шел за ним, потому что Бай Чжу не уверен, что сможет держаться весь предстоящий путь, а Чжун Ли не должен увидеть его… Таким. С другой стороны, Бай Чжу не отказался бы от его компании… В любой другой день кроме этого. Он вздыхает, выходит из хижины и слышит, как Чжун Ли идёт за ним.

— И вы называете меня упрямцем, — тихо смеётся Бай Чжу, когда господин Ли совсем нагоняет его и идёт под боком. Он косит взгляд на лекаря, изображая слабую улыбку.