Добыча

Чиенга начала выматывать эта погоня. Трое суток без сна и отдыха, где же это видано! Три дня и три ночи охотник терзал свой скайбайк, останавливаясь лишь по нужде да для короткого, не приносящего облегчения сна. Получасовое забытье под теплым брюхом уставшей, порядком поистрепавшейся уже машины – и снова в седло, и снова – полет над самой землей, лишь бы не упустить едва заметных следов добычи. Какой все же он прыткий, этот миелонг! Прыткий, и опасный, а иначе не платили бы за его мерзкую блеклую шкуру две дюжины золотых крон, а ежели повезет подстрелить взрослого да мохнатого – то и все три. Только вот взрослые миелонги нынче попадались нечасто, все больше взростки, неразумная пока еще поросль. С таких много не заработаешь, хотя и стрелять таких, признаться, несравненно проще.


На камнях тут и там стали попадаться подсохшие капли крови. Видать, хоть и быстрое, но неуклюжее животное попалось в какой-то из множества расставленных по всему взлесью и самим Чиенгом, и его друзьями-конкурентами капканов. Охотник улыбнулся в усы – погоня выходила на финишную прямую.


В конце концов, никто же не запрещает снимать шкуру с животного, сдохшего от потери крови.


***


Сознание медленно возвращалось к нему. Все вокруг плыло, жесткая лесная земля, на которой он лежал, ходила ходуном, словно палуба корабля в шторм. Жуткие спазмы выкручивали раскаленными щипцами его внутренности. Руки охотника потянулись к голове; по пальцам потекло что-то теплое и липкое. Последнее, что он помнил – шорох в кустах почти под самым скайбайком, и летящий ему в лицо камень. А в листве - безобразная плоская морда миелонга, рассеченная крест-накрест старыми шрамами…


"Мне конец." - подумал Чиенг отстраненно. Участь тех охотников, что допустили фатальную ошибку и попали в когти к миелонгам живыми, была столь ужасающей, что об этом даже на пятничных попойках в баре "Три топора" говорили шепотом, да с придыханием. Шептали, что звери подвергают неудачливых загонщиков самым страшным пыткам – заживо сдирают кожу, нанизывают на огромные вертелы и медленно жарят над своими кострищами. Не то, чтобы Чиенг сильно верил этим россказням – но проверять на своей шкуре никогда не рвался. А теперь вот – проверит.


Зрение наконец-то сфокусировалось, и охотник смог осмотреться. И увиденное ему совершенно не понравилось. Он лежал на краю большой поляны, огороженной от чахлого леса кривым частоколом. В центре поляны плевал искрами в ночное небо большой и жаркий костер. А рядом с ним возвышалась сгорбленная туша зверя. Огромный, как десять Чиенгов, миелонг сидел возле самого огня и крутил в лапах его, Чиенга, реактивный пистоль. Грозное оружие в руках опытного охотника, в этих уродливых лапищах с узловатыми, грубыми, чрезмерно длинными пальцами, пистоль казался детской игрушкой.


Другого миелонга Чиенг заметил не сразу. Чуть поодаль от громадного зверя сидел зверь поменьше – густая грива на холке и уродливые бугры на грудине указывали на то, что это самка. Живых самок миелонга Чиенгу еще видеть не доводилось.


"Сейчас бы оружие. И пару патронов. Две шкуры – это четыре дюжины крон." - все также отстраненно, будто между делом, думал охотник. Умом он понимал, что шансов у него нет.


- Что. Ты. Нужно.


Охотник вздрогнул. Звук шел от громадного зверя, но поверить в это было невозможно. Миелонг говорит? Медленно, коверкая слова, но говорит!


"Нет, нет!" - подумал охотник, закрывая глаза. "Это все от боли"


- Что. Ты. Нужно? – вновь прозвучал едва похожий на речь рык.


Нет, голова определенно пострадала больше, чем кажется.


- Что мне нужно? – переспросил Чиенг.


Зверь вперил в охотника буркала глаз. На самом их дне Чиенгу почудилось слабое мерцание какой-то слабой искры осознанности.


- Да-а-а. – протянул зверь. – Что. Ты. Нужно?


- Я охотник. Я охочусь. На зверей! - Нет, определенно, если вдруг ему удастся выпутаться из этой передряги, о задушевных беседах с животными лучше не распространяться. Не так поймут.


- На. Я? – глаза зверя блеснули. – На. Она? – Голова миелонга мотнулась в сторону самки. – На. Он? – Зверь снова кивнул на самку. Только теперь Чиенг заметил, что самка сжимает в лапах какой-то слабо копошащийся сверток. Детеныш?!


Внутренне охотник усмехнулся. Эх, был бы сейчас здесь старый идиот Тархельт. Тот самый, что всем и каждому рассказывает байки о том, как миелонги рождаются в новолуние из замшелых дубовых пней.


- Почему. Зачем. Ты. Убивать. Я? – пророкотал зверь.


- Я охотник. Я выслеживаю добычу, зверей, и продаю их. Это мой хлеб. – Чиенг старался, как мог, обходить скользкую тему – "Я пришел убить вас. Два зверя – двойной куш".
Раздался звонкий щелчок, и пистоль в лапах зверя переломился пополам.


"Черт тебя дери, зверюга. Ты уже мне должен половину своей шкуры!"


- Я. Не. Добыча. Я. Живой. Я. Думаю. Я. Не. Зверь


Если бы сознание не грозило вновь померкнуть, Чиенг бы рассмеялся. Да, это было бы глупо. Да, это наверняка стоило бы ему жизни. Но он бы точно рассмеялся. Миелонг, который спорит с охотником о том, зверь он или нет. Да расскажи Чиенг об этом хоть кому-то, его же поднимут на смех! Из шкур миелонгов делают превосходные пояса и жилетки, клыки и когти скупают мастера-ювелиры для своих поделок, а их высушенные и перетертые в порошок кости помогают достопочтимым пэрам и богатым купцам усиливать свое мужское начало, дабы не пришлось им на старости лет отказывать себе в удовольствиях. Миелонги – это золотая жила, труднодоступная и опасная, но от того – только более привлекательная. И они – не разумны!


Хорошо же его, видать, камнем то приложило.


- Уходить. Охотник. Я. Ты. Не. Убивать. И. Ты. Я. Не. Убивать. Договор?


- Договор, договор. – ухмыльнулся Чиенг. Он уже несколько минут ерзал, пытаясь осторожно нащупать в кармане свой шанс на спасение. И наконец нащупал. Небольшой цилиндр пули-крикуна. Если зажмуриться, и зажать уши, да ударить по ней посильнее…


***


Скайбайк, натужно гудя, нес своего всадника к базе охотников. Чиенг не чувствовал рук от усталости, но та усталость была ой как приятна. Весь остаток ночи прошел в трудах – добить оглушенных и ослепленных зверей, освежевать и немного подсушить шкуры у огня. Выдрать ценные клыки и странные плоские полупрозрачные когти. Срезать тошнотворные бугры с тела самки – говорят, при дворе ее высокопревосходительства за экстракт из них дают целое состояние. Цен на детенышей миелонгов Чиенг не знал, а потому просто бросил его в костер. Вправду говорят, для охотника рев умирающего зверя – точно песня лютни…


"Надо же." - думал Чиенг, всматриваясь в приближающиеся силуэты домиков охотничьей заставы. – "Разумный миелонг! Вот уж сказка из сказок. Они звери, за них платят, и они не могут быть разумными."


Не зря же миелонг с синкратийского переводится как большая лысая обезьяна.

Теги: длиннопост, текст, моё, охота, длиннотекст, рассказ
Источник: https://pikabu.ruhttps://pikabu.ru/story/dobyicha_5798575