Добро пожалов

  — Слышишь этот звук?

Прислушайся. Что? Совсем ничего?

Попробуй еще.

Тссс, вот. Слушай. Нет?

Странно.

Я узнаю его из миллионов других.

Я слышу этот звук каждую ночь, постоянно.

Не было такой ночи, когда бы я не слышал его.

— Джордж, не пугай его, он потом спать не будет!

— Всё нормально, Мари, он же у нас совсем взрослый! И не боится! — восклицал усатый мужчина, — Это же надо, 5 лет парню, а она думает он бояться будет! Да, мужик? — вопрошал он, начиная щекотать мальчика, лежащего между ним и кудрявой брюнеткой, в черном платье, с множеством перекрашенных старостью горошин, бывших когда -то белоснежными.

— хе-хе-хе-хе, А что за звук, папа?

— Во! Слышал? — из под гнилой, деревянной половицы, различался еле слышимый звук, туда-сюда рыскали множество мелких лапок, выстукивая диковинную, известную только их хозяевам мелодию.

— Огоо! Слышу, папа! Слышу! А это маленькие человечки? — восторженно воскликнул мальчик, будто переживая ответственный момент, чудо.

— А с чего ты взял, что это маленькие человечки? — с улыбкой спросил мужчина.

— Ну ты чего, папа! — надувшись начал мальчик, — Ты что не помнишь​? Я рассказывал тебе про зелёную книжку, которую я нашёл рядом с красной, на полке у тёти Люси.

— Конечно помню, и что там пишут, в твоей зеленой книжке?

— Там рассказывают о маленьких человечках, они прям как мы с тобой, только маленькие! Очень! У них всё как у нас, есть маленькие города, и они ездят на маленьких машинках, купаются в маленьких речках, и ловят там маленькую рыбку. А ещё! Там все насекомые, такие маленькие, что совсем не страшные, мама бы больше не пугалась их! — возбужденно рассказывал мальчик.

— Ого, маме действительно бы там понравилось! — улыбался усатый мужчина.

— Так у нас под полом маленькие человечки, да, папа?

А можно как-нибудь на них посмотреть? Всегда мечтал увидеть их вживую, в той книжке писатель картинок не нарисовал, поэтому я их никогда не видел. — грустно сказал мальчик.

— Сынок, а зверюшки в твоём маленьком царстве были?

— Были, маленькие собачки, кошечки, и даже крокодил! Он в зоопарке живёт, в клетке, чтобы не кусался.

— А мышки?

— И мышки, но они совсем маленькие, так и не увидишь.

— Вот и у нас, побольше конечно, чем в твоём чудо-городке.

— У нас под полом мышки?

— Да.

— Они там живут?

— Живут, и если будешь плохо себя вести, они набросятся и съедят тебя. — руками "кусая" мальчика за щёки шутил мужчина.

— хе-хе-хе-хе-хе, хватит папа, хватит, щекотно.

— Так, давайте спать, завтра нас ждёт долгое путешествие! — тонкий женский палец сдавил выключатель ночника, тот щёлкнул, спустив мглу с цепи. Освободившись, она осмотрелась, ощетинились, рыкнула, и начала жадно пожирать пространство старой, обшарпанной комнаты, которая была частью большого, пятиэтажного муравейника, в котором временно ютились эмигранты, вроде нас.

Это было кирпичное здание, фасад которого оплетали множество трещин-щупалец огромного монстра, который судя по всему был патриотом, и не любил ночлежки для людей, которые в поисках лучшей жизни, намеревались покинуть его родину, или наоборот, очень даже любил, судя по таким крепким объятиям. Он так и норовил утащить здание под землю, к себе.

Потемневшие прожилки дерева на потолке, пялились на меня сверху, словно множество деревянных глаз, воображение выхватывало деревянные лица, страшные, и не очень. Они смотрели на меня, а я на них. Так и лежал.

Бен сразу отправился в царство Морфея, Мари же, лежала и смотрела на меня. Я делал вид, что не замечаю, и продолжал пялиться на деревянные лица на потолке. Тишину нарушали только мои наручные часы, которые я забыл снять, они отбивали каждую секунду тиком. Некоторых это раздражает, а меня даже убаюкивало.

"Тик-так, Тик-так, Тик-так, хе-хе" — в голове встал образ Бена в костюме будильника, который он себе соорудил. Он склеил старые коробки, нарисовал деления, и довольный отправился в школу, на конкурс костюмов.

Я пытался думать о чем угодно, только не о предстоящем и путешествии.

Мари положила руку мне на голову и начала гладить, она всегда так делала, когда я не мог уснуть, это убаюкивало меня ещё больше…

***

Взрыв.

Его грохот отражался от стальных стен, превращаясь в скрежет, он был настолько громким, что раздирал перепонки в клочья, таким мерзким, что не будь я спросонья и так напуган, я бы согласился отрезать себе уши, лишь бы не услышать это снова.

Резкий толчок скинул меня и папу с каютной койки на металлический пол.

За дверью глухо слышалась суматоха и крики людей: Огонь! Мы горим! Огонь! Помогите!

Кто-то ревел, кто-то судорожно кричал имя Элис, пытаясь во всей этой вакханалии найти его обладательницу.

Я сидел на полу в ступоре, и смотрел на дверь.

— "Папа, что-то с кораблём, Папа, что нам делать?" — не отводя взгляда от металлической двери вторил я.

Папа не отвечал. Я посмотрел на него. У него с виска шла кровь, он ударился, когда нас тряхнуло. Мы упали, я проснулся, а он, почему-то, продолжал спать.

— "Папа, проснись, там шум."

В комнату ворвался молодой парень в форме, которая обычно бывает у моряков, он подбежал к отцу. — "Сэр, сэр, очнитесь, корабль тонет, что-то в машинном отделении взорвалось, мы должны покинуть судно, как можно скорее, сэр!?" Папа не отвечал.

Парень странным взглядом посмотрел на меня, он был сильно расстроен, я впервые видел, чтобы кто-то так расстроился, из-за того, что не смог кого-то разбудить.

Он встал, схватил меня за руку и сказал, что нам нужно бежать с корабля.

— Нам нужно покинуть корабль, малыш, срочно.

— А папа?

— Твой папа нас догонит.

Мы выбежали в коридор, и тут же наткнулись на мужчину с маленькой девочкой на руках, он стоял в проёме каюты напротив, и плакал, уткнувшись в грудь девочки: Элис, Элис... — слёзно повторял он, она молчала.

— Сэр, Сэр, поднимайтесь на палубу, там шлюпки, — сказал парень, который пытался разбудить папу, мужчине с девочкой на руках, с Элис на руках.

Мужчина не замечая сказанного продолжал плача повторять имя девочки.

Парень подошёл ближе и положил руку мужчине на плечо:

Вы должны покинуть корабль, сэр, шлюпки двумя палубами выше, пойдёмте скорее, нам нужно торопиться.

Он сжал мою руку сильнее, и поволок меня за собой. Он был высокий, и ноги у него были длиннее моих, намного, мне приходилось бежать, чтобы не отстать от его быстрого шага.

Мужчина с девочкой на руках шёл позади нас.

Временами корабль то и дело трясло, и раздавался ужасный скрежет, от которого, казалось, с ушей вот-вот польётся кровь, и в сравнении с которым, любимое занятие моего друга Билли — царапанье гвоздём по стеклу, казалось божественной симфонией.

Поднявшись по узкой металлической лестнице мы оказались палубой выше, тут коридор был уже, и было много людей. Стоило мне сделать шаг с последней ступени лестницы на палубу, раздался ещё один взрыв...

Корабль сильно тряхнуло, я кубарем покатился с лестницы и инстинктивно закрыл глаза, обхватив голову руками. В момент приземления я услышал хруст, и сердце чуть было не остановились, в голове сразу вспыхнули воспоминания о том мальчике в кресле, с двумя большими колёсами, он крутил их, чтоб передвигаться.

Папа почему то назвал эту штуку коляской, хотя я точно знаю, что в колясках только маленькие дети ездят, наверное папа и сам не знал, поэтому и придумал это название, а может и нет. Одно я знал точно, если это хрустела спина, то я мог оказаться в такой же, а я не хотел крутить эти два больших колеса, да и не смог бы, уж больно большие они, эти колёса.

Мгновение, которое гостеприимно вместило столько моих раздумий, прервал писк.

Это были крысы. Я упал на крыс. Я никогда не испытывал чувств смешанней. Я сидел на крысах и визжал, так как очень боялся их, папа говорил, что они могут съесть человека, или он пугал меня, чтобы я не шлялся с дружками по подвалам, я точно не знаю. А ещё я радовался, потому что хруст который я слышал был не от моей спины.

Вдруг кто-то схватил меня за руку и потащил за собой, это был всё тот же парень в форме. Он что-то нервно бормотал про пробоину в корпусе и прибывающую воду, про пожар, и про то что нам нужно убираться. Я спросил у него:

— А когда папа нас догонит?

— Не знаю, может он уже в шлюпке. Хотя, когда я уходил, никто не мог найти ключи от шлюп-палубы. — нервно протараторил он.

— Надеюсь он проснулся и пошёл за нами. — прошептал я.

Раздался скрежет и гул, это вода поднималась по лестнице, она шла за нами.

Все с визгом бросились в противоположный конец коридора.

Матрос который держал меня за руку и тащил за собой, перешёл на бег. Я сколько не старался не поспевал за ним. Желания упасть, и быть затоптанным кучей напуганных людей у меня не было, поэтому я отпустил его руку и старался не отставать.

Я никогда не бегал так быстро, я вспомнил учительницу по математике, которая называла меня "Сонный Джордж", за медлительность, и чрезмерное равнодушие, сонливость.

Ух, видела бы она меня сейчас, она бы точно больше не стала меня так называть.

Помимо людского визга слышался и крысиный, толпа не замечая бежала по хрустящему, мягкому ковру из множества крыс,

Этот звук, звук множества мелких лапок, выстукивающих страшную мелодию на холодном, металлическом полу.

Тогда, мне почему-то показалось, что я никогда не забуду этот стук.

Вдруг корабль затрясло, он издал рык, а потом прогремел гром, это был не просто грохот, это был гром, будто молния ударила прямо рядом со мной.

Все в ужасе прижались к холодной стене, даже крысы замерли. На месте, где до "грозы" находились несколько кают, зияла сквозная пробоина, но, что-то было не так.

Море, его не было. Вернее море было, но это была не вода. Крысы, это было море крыс. Ужасное, кишащее неисчислимым количеством этих тварей море. Корабль предательски качнулся, отправляя меня в эту пучину из крыс. Я завизжал как девчонка, как моя соседка по парте, когда я кинул ей на тетрадь таракана.

Но её визг был молчанием, по сравнению с моим сейчас.

— Агххххх.

Я резко подскочил, стараясь сбросить с себя как можно больше крыс. Их не было, я был всё в том же здании, в той же обшарпанной комнатке, только теперь, помимо деревянных лиц на потолке, на меня испуганно смотрели Бен и Мари.

— Снова кошмар? — приблизилась она, кладя тонкую руку мне на плечо.

— Хух. — потирая ладонями лицо. — Да, снова он.

— А что за кошмар, папа? А ты мне расскажешь? А он страшный? А там были монстры? — набросился с вопросами Бен.

— Папа не хочет об этом говорить, сынок. И вообще, сейчас ночь, ты должен высыпаться. — заботливо твердила Мари.

— Пап, ну расскажи. Я никому больше не расскажу. — "застёгивая" рот на замок, и делая вид будто выкидывает ключ настаивал мальчик.

— Он не отстанет, весь в тебя, вредный, хех. — заключила Мари.

— Ну, слушай, раз хотел. — начал я.

— Помнишь, я говорил что боюсь плавать на кораблях?

— Да, помню, ты боишься что их пираты захватят, и нас с мамой украдут.

— Хе-хе, и это тоже, но есть ещё кое-что.

В детстве, я уже плавал на корабле.

— Ого, правдаа?

— Правда.

— Ух тыыы, круто. И как это было? А правда, что это как на качелях? — любопытствовал Бен.

— Да, это немного похоже на качели.

— А там были пираты?

— Нет сынок, пиратов там не было.

Видишь эти часы? — я указал на золотые, не избежавшие трёпки временем часы.

Это часы моего отца.

— Он тебе их подарил?

— Мне их передали.

— А почему папа тебе их сам не подарил?

— Мне было 7, мама с папой развелись. Мы с отцом были не нужны ей, и она нашла нам замену, в лице какого-то англичанина, в костюмчике, с моноклем, весь такой с иголочки. Папа называл его жалким пижоном и денди, тогда я таких слов не знал. Но сейчас, прекрасно его понимаю, и полностью с ним согласен.

Так вот, папа был у меня человеком умным, и решил не начинать пить, как это обычно происходит после развода. Он решил, что нам нужно двигаться дальше, и чтобы развеяться, он взял отпуск и повёз меня на курорт. Добраться туда, мы должны были на большом корабле, он был ооочень большим, а на корме, смолистыми, извивающимися как флаг на ветру буквами, было написано "Америка". Это был пароход "Америка".

— Огооо, "Америка", он был размером с дом, да папа? Мой друг Томми, рассказывал, что есть огромные корабли, размером с дом, и что когда они входят в порт, они издают такой гудок, что все стёкла поблизости трескаются и бьются.

— Нуу с дом вряд ли, но он был очень большим.

— А ты слышал как он гудел?

— Да, последний звук, что мне довелось слышать в тот день, был этот гудок. Но тогда, что-то в нём было не так, он больше походил на вопль, вопль тонн металла, вопль людей, на чью участь выпало сгореть заживо, сгореть посреди целого океана.

Бен молча смотрел на меня стеклянными глазами.

А потом выдавил: А что случилось? С кораблём?

— Взорвались котлы, в машинном отделении.

— И он утонул?

— Да, взрывы буквально разорвали его в клочья. Я потерял сознание, последнее, что я помню: то как меня выбросило в море, сквозь проделанную взрывом пробоину.

— А кого-нибудь ещё выбросило? — в голосе Бена мелькнула надежда.

— Ты спрашивал, почему отец не отдал мне часы лично? Потому что в том круизе выжил только я. Меня нашли спасатели, через пару часов после крушения. Осмотрели и отправили в больницу, а когда я выздоровел, в приют.

— Ты рос в доме для детей у которых нет родителей?

— Нет, там я пробыл несколько дней, а потом меня забрала тётя Люси.

В комнате повисло молчание, я мельком взглянул на выцветший циферблат, прячущийся за поцарапанным стеклом.

— Так, хватит с тебя историй, уже полночь, нас ждёт долгий путь, и нам нужно хорошенько отдохнуть. — неловко начал я, стараясь сменить тему.

Мы снова легли, в полуночной ауре комнаты, витало что-то грустное, будто все очень хотели что-то сказать, произнести звук, но, не могли подобрать слов.

— Папа, всё будет хорошо. Этот корабль другой, с ним ничего не случится. Мой друг Томми, когда вырастет, хочет строить корабли, так вот он говорит, что наш, очень хороший, самый лучший в мире.

Не бойся, пап.

— Да, сынок, всё будет хорошо. — неуверенно произнес я.

— А может, нам никуда не ехать? — предложил Бен.

— Не получится сынок, нам придется покинуть родину, здесь у нас совсем нет работы, а нам нужны деньги, если мы хотим поднять тебя на ноги, и обеспечить достойное будущее. — заговорила Мари.

— Я скоро подрасту, и смогу вам помогать, я буду работать в порту, старший брат Томми работает в порту, и я могу. И у нас будут деньги.

— Сынок, место, куда мы едем, там мы сможем начать всё с чистого листа, без нищеты и лишений. — предвкушая новую жизнь, начал я.

— То есть, не ехать нельзя? — поинтересовался он.

— Нет сынок, нельзя. — Мари поцеловала его, и накрыла старым пледом.

Мы снова лежали в тишине, мысли так глубоко утаскивали меня, что я переставал слышать даже тиканье отцовских часов. Иногда я выныривал из омута размышлений, дабы глотнуть реальности, и вновь начинал слышать тиканье, которое стихало, по мере моего погружения в сон.

тик-так, тик-так, тик... так...

Нагло ворвавшееся, сквозь не закрытое шторой окно, солнце, разбудило меня. Мари и Бен ещё не проснулись. Бен сопел, а Мари не издавала ни звука. В воздухе поблескивая витала пыль. Они так крепко спали, мне так не хотелось их будить.

Я нежно провёл рукой по щеке Мари, она взмахнула ресницами, отмахивая от себя сон. Протерев глаза, она тихонько встала. Я стоял и молча смотрел на неё, а она на меня.

— Пора ехать. — неуверенно протянул я.

— Всё будет хорошо, милый, нас ждёт новая жизнь. Мы будем счастливы, Бен будет счастлив. — она обняла меня.

— Да, я только этого для вас и желаю. — прижимая её к себе ответил я.

— Мама, нам пора ехать? — спросил зевающий Бен.

— Да сынок, пора собираться.

— А у нас остались ещё бутерброды? Я кушать хочу. — сонно пробормотал он

— Да, есть парочка, сейчас перекусим и поедем.

— Хорошо, мам.

 Собравшись, мы вышли на улицу, солнце светило ярко, но было прохладно.

Ночлежка находилась возле вокзала, на котором мы должны были сесть на поезд. Он бы доставил нас в портовый городок, откуда мы должны были отплыть.

На вокзале было много народу, все куда-то спешили. Кто-то радостно стоял с подарками, встречая близких и дорогих им людей. Были и чиновники, в дорогих костюмах, стоявшие целыми делегациями. В руках у них были таблички с надписями на разных языках. Они ждали иностранных гостей, то и дело поглядывая на часы, и переговариваясь между собой.

На кого-то, кто только что покинул вагон, плача кидались любящие родственники, топя прибывшего в объятиях. А кто-то наоборот, выходил незамеченным, и никто его не ждал.

Многие радостно стояли в ожидании своего поезда, для них это был не просто состав с множеством вагонов, бездушная груда металла. Это был путь к их близким, родным людям, или наоборот, путь в неизведанные дали, с множеством незнакомых, чужих людей. А билет, что так крепко сжимали их руки, был билетом в новую жизнь, или билетом на побег из старой. У каждого здесь был свой путь, своя история. Но кое-что их всё таки объединяло. Все они куда-то двигались, вперёд, назад, куда угодно. Здесь всё и вся находилось в нескончаемом движении. Всегда.

— Джордж, Джордж, поезд прибыл. — мои раздумья прервала Мари, положив руку мне на плечо, она сообщила о прибытии нашего поезда.

Как только мы вошли в вагон, нам в нос ударил сигаретный запах плацкартной романтики. Здесь было темно и накурено. В обеих сторонах от прохода находились двухъярусные места. Некоторые пытались спать, другие не давали им это делать, громко споря за игрой в карты. Кто-то заливался смехом, и алкоголем. Люди играли в шахматы, разговаривали, кто-то читал газету, или просто смотрел в окно, у каждого было занятие.

Нам посчастливилось ехать с одной семьёй, у них тоже был сын. Они направлялись в тот же порт что и мы. Они были так счастливы. Говорили о возможностях, что ждут нас всех, о том как нам повезло.

И том каким мудрым решеним было всё бросить и отправиться в путь. Меня не покидало странное чувство настороженности, всё вроде было в порядке. Но, что-то не давало мне покоя. Я утешал себя тем, что это даёт о себе знать предыдущий неудачный опыт.

"Такого больше не повторится, Джордж" — твердил я про себя.

Я уставился в окно. Рассматривая мыльные пейзажи за окном, я не заметил как мы прибыли.

Поезд медленно катился по рельсам, а потом вовсе замер и зашипел.

В порту было много людей.

Мы прибыли точно в срок. К самому началу погрузки на борт.

Перед нами стоял исполинских размеров корабль, что могуче возвышался над портом, и действительно был размером с дом в несколько этажей.

С него спускались длиннющие покатые трапы у которых стояли полицейские и контролёры, они нервно посматривали на часы, в ожидании приказа начать погрузку.

— Ваааааааау. — тянул Бен, с отвисшей от восторга челюстью.

Мари хихикала, смотря на реакцию Бена.

Тысячи человек толпились возле трапов, в ожидании их открытия, дабы скорее попасть на корабль, начать новую главу своей жизни.

Мы стояли неподалеку от начала очереди. И так же как и все, немного нервничали.

Мари нервно прокручивала обручальное кольцо на пальце.

Только Бен был абсолютно невозмутим, и без умолку тараторил о том, как ему не терпится взойти на корабль.

Полный полицейский, стоявший по середине трапа, в последний раз посмотрел на часы, и махнул тем, что стояли у подножия трапов, давая добро на погрузку.

Очередь начала двигаться. Контролёры проверяли билеты, тут же пробивая их и ставя штамп.

Медленно подходила наша очередь.

Страх улетучится, появилось странное чувство уверенности, предвкушение всего нового. Надежда на счастливое будущее.

Мари крепко сжала мою руку, а Бен прижался к ней. Я не мог объяснить куда делся страх, но мне вдруг стало спокойно. Незаметно подошла наша очередь. Я подал билеты. Контроллёр внимательно осмотрел их, а потом ловко пробил в них отверстия, тут же передавая второму, у которого в руках был здоровенный штамп, размером с ладонь. Он ткнул им в чернила, потом обмакнул о ватную подложку, и громко ударил им по каждому из билетов, оставляя чёрный оттиск.

Получив билеты обратно, мы переглянулись, и ступили на трап.

Медленно поднимаясь мы смотрели на океан, что виднелся по бокам от корабля, он был таким спокойным.

Поднявшись на вершину трапа, мы сделали шаг, и оказались на палубе, где уже было много людей.

Все молча смотрели на чарующие переливы, которые то и дело поблескивали на поверхности воды. Прохладный ветер гладил кожу. Воздух был таким свежим, что немножко кружил голову.

Идиллию прервал скрежет рупора, от которого зазвенело в ушах.

Корабль издал протяжный гудок, от которого по коже побежали мурашки.

Все оживились, отходя от транса, в который их загнал океан, и обращая внимания на рупор.

Шипение прекратилось, и рупор заговорил:

— Вас приветствует капитан корабля. Я хотел бы поприветствовать всех пассажиров. И искренно пожелать вам удачи и успехов в пути. Даю клятву капитана, что доставлю вас к вашим близким в целостности и сохранности, хе-хе-хе​. — раздался добрый смех капитана. — Спасибо, что выбрали «Уайт Стар Лайн». И Добро Пожаловать на «Титаник!»