Дмитрий Горчев и его проза.

«В самые горькие минуты своей жизни забывает человек вопросы, которые казались ему такими важными ещё вчера, и остаются лишь те из них, на которые все равно однажды придется дать ответ: «Кто ты?», «Где ты?», «Откуда ты?», «Зачем ты?»

И милиция, как базисная и примитивнейшая субстанция бытия, задаёт всякому, попавшемуся к ней в руки, именно эти простые и важные вопросы.»

Оторваться от чтения Горчева так же сложно, как завязать с тяжелыми наркотиками или остановить поезд своим телом. Петербургский прозаик проделывает с читателем очень странные вещи, используя при этом лишь честное и жестокое Слово.  

 Дмитрий Анатольевич Горчев родился в 27-го сентября 1963-го года в городе Целинограде. Скончался в марте 2010-го. За плечами у него Алма-Атинский пед-институт, работа токарем, учителем ин-яза, системным администратором, переводчиком.

В 1999-м году Горчев переезжает в Санкт-Петербург. Работает главным художником в издательстве «Геликон Плюс» и в альманахе «Полдень XXI век». Получил широкую известность в интернете. Вёл один из самых популярных ЖЖ-блогов, который в дальнейшем был оформлен в посмертный двухтомник.

В последние свои годы писатель удалился в деревню Гостилово Псковской области, где и жил до самой своей кончины в сорок шесть лет.

Наполнить сухую справку живым содержанием можно, ознакомившись с его автобиографическими рассказами, собранными в посмертном сборнике «Путь предназначения» (Спб, 2012). Перед нами человек, прошедший большинство сложных «квестов» своего времени — стройбат, бедность, девяностые. Были и «медные трубы», через которые протекали кругленькие суммы.

Дмитрия Горчева часто сравнивают с Хармсом. Действительно, на его счету ряд абсурдистских вещей. Тут и «Дикая жизнь Гондваны», и псевдо-драматургический цикл «Неприятные пьесы». Но это лишь одна из граней его творчества. Сложно сколько-нибудь точно охарактеризовать его основной жанр. Это заметки на полях, эссе на все случаи жизни, иногда мимикрирующие под городские легенды. С последними у Горчева очень теплые отношения. Чего стоит только галлюциногенный Гриб на месте Московского Кремля.

«Этот Гриб испускает из себя такие галлюциногены, что всем кажется, будто бы вокруг сияют золотые купола, гум-цум, чистые пруды и большой театр...

...Например, живет человек в овраге под ивовым кустом, а Гриб ему внушил, будто бы это пятикомнатная квартира на новом арбате. И человек от этого становится такой довольный, что ..уй еще станет с вами разговаривать».

 Стиль Горчева очень притягателен для копирования. Малая форма, интонации восточного мудреца с беломором в зубах, прекраснейший мат (красивее Горчева в литературе еще никто не матерился), Сакраментальные Понятия, которые неизменно пишутся с большой буквы.

Говорить о каком-либо жизнелюбии в его рассказах слишком опрометчиво. В них предостаточно и грусти, и злости, и разочарования. Но ирония остается иронией, какую бы ненависть она не скрывала. Автор способен улыбаться даже описывая экстремальные проявления жизни. Армейский рассказы наполнены ощущением фатализма и умиротворенности среди хаоса.

«Я был мало того что в тапочках, так ещё и без ремня, и военно-строительный мой бушлат, заляпанный всеми возможными красками, был надет на голое тело. На рукаве бушлата хлоркой была дерзко вытравлена пацифистская куриная лапа.

«А это ещё кто?!» - грозно спросил ленинградский генерал.

«Да не обращайте внимания, - кротко ответил наш комбат по фамилии Иобидзе. - Это художник, Божий человек. Дурачок наш»».

Горчев удивительно светлый писатель. Это странно говорить, держа в голове первую строчку одной из его самых знаменитых зарисовок «Картины идеального мироустройства», где автор безапелляционно провозглашает: «Людей необходимо уничтожать».

Конечно же, Дмитрий Анатольевич не всерьез. Человек, придумавший Животное Кюхельклопф, Петерговского Чорта и философию Настоящего Айкидо, по определению не может быть злым.