диалог

Действующие лица:

Орне (Птах, прямой наследник Благой Смерти, умеет подчинять чужую волю и манипулировать страхами)

Ната (Гарпия, его девушка, парализует взглядом)

Ситуация: Ната выслушала историю Тан, охуела с её намерения разобраться с семьёй. Привела её на квартиру к своему парню, зная, что тот точно может помочь, потому что умеет убеждать и чистить мозги. Но всё чутка пошло по пизде.

***

Орне и Ната снова вдвоём и в спальной, курили, смотря друг от друга, сидя спиной к спине.

— Почему ты всё ещё хочешь, чтоб я ей помог?

— Знаешь кого получше?

— Она же двинутая.

— Она наследница, как и ты. Постыдился б.

— Лекс тоже, а толку? Где ваш хвалёный Фюрер?

Тяжёлый вздох, натянутая простынь: сжала кулак, сжалась.

— Ты уже убивал. Я не хотела смотреть, думать. А выходит, что такая помощь нужна. Что именно это хорошо.

Мальчик прыснул. Ухмылка.

Он убивал, это правда. Но в прошлом, не здесь. Давно и в Темницах, свои иллюзии, раз за разом, в надежде, что так обретёт силу. Самому отчасти противно теперь. Оглядываясь на жизнь в Карпе, становилось чуть ли ни тошно. А здесь...

— Ты следовал своим желаниям...

Орне вздрогнул: Ната ведь говорила. Ну, чувствовал, знал, что она. А голос звучал, что Авес.

— ...и это у тебя получалось, — тихо и тяжело.

— Слушай, но если тебе самой так мерзко, почему с Тан не поговоришь? Не знаю, там, успокоить, вразумить, ты же можешь.

Девушка дёрнулась, обернулась к нему, схватила за плечи, одарила чуть ни яростным, ярким взглядом. Молчала, дышала шумно, с надтреснутым хрипом.

Орне поднял руки, отстраняя её запястья. Склонил голову.

— Ладно, ладно, — отмахнулся, убрав сигарету от губ. Встал с постели, прошёл к окну — и снова спиной. — По твоей логике, или я, или реально к Каину ещё пойдёт, а то и вовсе сама. Дерьмо, как ни посмотреть. И спокойная уже слишком, остыла-созрела достаточно. Не на эмоциях, из чистого сердца, так?

Вздох и молчание, очевидно согласие. Новая тяга и сизый дым.

— А злишься потому что не одобряешь, но хочешь помочь. И с кем ни поговори, все с ней согласны. Или, что хуже, согласны с тобой, но молча, а значит допустят. И что в твоих силах — это убежать и делать вид, что ничего не случилось, или — то, что сейчас: позаботиться, чтоб рядом был кто-то, кому доверяешь.

— Да или нет? — холодно, почти шёпотом.

— Улетай, Гарпия. Прячься под крыши Замка. Вернись, если сможешь, к той ночи. Если захочешь.

Теперь Ната прыснула.

— Что, вот так сразу, за порог выставляешь?

— Ты меня ненавидишь.

Гостья открыла рот. Вдох-выдох глубокие, руки опали-обмякли, сигарету только что затушила. Широко-широко глядела на голую сутулю спину. На вьющиеся рыжие кудри, дрожащие узкие плечи. Нет, ничего не сказала. Просто поднялась, потянула к себе лиф, трусы. Джинсу за ними, футболку.

Прочее уже сказано мыслью.

Да, она привела Тан, чтоб любимый помог подруге. Да, она подыграла, надеясь, что и он подыграл. Конечно же, она знала про его силы. Знала, как здорово он умел и внушать и направлять страх. Что сейчас они всё обсудят-проговорят, а потом он на балкон выйдет, присядет к гостье — и всё-всё-всё у неё пройдёт. Семью забудет, сестры не станет, херовый опыт психушки как рукой сняло. Ну умел же он, знал, как такое делать. И была бы новая Тан. Живая, яркая, такая же классная, но без всего этого дерьма.

Но Орне не подыграл. И не встал на её сторону. Просто отказался. Просто сразу сказал, что не станет править чужие мозги, даже — и тем более — в таком случае. Тан страдала и намерилась сделать хуже — и он хотел этого. С этим хотел ей помочь. Это его «спасенье».

И сейчас говорила-то с ним с надеждой, что всё обойдётся. Но нет: решился. Ещё и глумился над ней. Конечно, она всё ещё хотела, чтоб Орне не отпускал Тан. Даже так: с ним, по крайней мере, ей безопасно. Но она, Ната, она, чем, чем виновата?! Только ведь...желала, как лучше.

И он прав, — одевшись, оправив волосы, кинув беглый взгляд на молчаливого и дымящего у окна, — ей самой тут не место. Ни сейчас, ни, возможно, потом. Посмотрела на прикрытую дверь, обернулась.

Пара шагов, объятья — как могла крепко-крепко, чтоб помнил.

— Я люблю тебя, — твёрдо, и поцелуй у щеки. — Ты чудовище, я наивная.

— Спасибо тебе, — мягко погладив ладонь.