Детство
Denis KosovМысли о работе, ужине и заждавшейся жене прервал хрипловатый голос какого-то подростка:
— Дядь, сигаретки не найдется?
— Нет. Тебе вообще курить нельзя.
Я быстрым шагом пошел дальше, но в спину мне донеслось смелое "А вам раньше можно было!".
Не ругательство. Не оскорбление. Просто немного странная фраза. И она заставила меня остановиться.
Я резко развернулся, поправил шапку, которую упорно сдувал ветер. Посмотрел на несовершеннолетнего курильщика. Ему лет пятнадцать, может, больше. Такой холод, а он без шапки. Глаза карие, насмешливые. Он совершенно меня не боялся. И держал в руках багет в двух маленьких пакетиках — один с одного края булки, другой с другого. Помню, тоже носил багеты домой подобным образом.
— С чего это ты так решил?
— Да вы все курили раньше, в своем Советском Союзе. Папа мой. Брат. Дядя Гена с Таганрога. Прятались за гаражами, ныкались, где только можно. Я же знаю. Вы тоже курили.
— Ну да. Курил. И что теперь?
— Если ты выжил после сигарет, то я тоже выживу.
— Я разрешал тебе тыкать?
— Ага.
Мне осталось только покачать головой и пойти по направлению к двухкомнатной уютной квартирке. Тут недалеко. Минут пять быстрым шагом.
Пацан, впрочем, не собирался прекращать беседу. Отправился за мной. Наглец.
— Куда спешишь-то?
Не знаю, почему я ответил ему, почему позволил обращаться "на ты" и почему не дал подзатыльник за просьбу о сигаретке. Может, было в этом подростке нечто такое... Доброе. Несмотря на наглость и довольно жестокое лицо.
— Домой. Меня ждут.
— Жена, дети?
— Да.
— Думаешь, ждут?
— Да.
— А я так никогда не думаю. У меня родители мягкие, не ругают, даже если гуляю зимой допоздна. Ну и что, что с пацанами задержался? Неужели я умру от подобного? Это лучшие моменты жизни. Детство! Мы вчера с друзьями на стройку ходили. Заброшенную. В догонялки там играли. Вот ты ходил на стройку?
— Не помню. И что, никто из ваших не упал с крыши? Не верю.
— Ну, я чего-то засмотрелся на город ночной, сигаретка еще в зубах была. Романтика! А Толян сзади подошел и что-то сказал.
— Ну и?
— А Толян тихий, но говорит громко. Я испугался. Чуть не упал. Хорошо, что мой друган еще и быстрый. Схватил за руку. Прикинь — висишь, под тобой бетон (снега ж ведь у нас нет никогда, море рядом), ветерок ледяной дует и фонари горят. Не, друзья меня вытащили. Хотя и могли умереть сами! Здорово.
— Что же хорошего в таком риске?
Он снял с багета один из пакетиков и откусил здоровенный кусок. Протянул мне, предлагая угоститься, но я отказался. Мне было противно есть багет таким диким образом.
— Ну вот я щас иду, ем. А мама ругаться будет. Хлеб сказала целым донести. Но это потом. А сейчас мне хорошо. Вкусно. На улице он всегда вкуснее. Магия, че. И тогда ведь тоже чуть не умер — но на стройке было здорово, и я остался жив! Главное — это настоящее. Может быть, прошлое.
— А будущее?
— Все равно.
— Действительно.
Подросток, что с него взять. Все они такие.
— Будущее не вспомнишь! Не факт, что там будет хорошее. А если и будет, то нет никакой гарантии, что это хорошее тебе потом подлянку не даст. С прошлым и настоящим легче. Мы с друганами — ну, я, Толян, Серега и Танька, короче, всей компанией, — прошлым летом пошли в поход на речку за городом. Резвая, или как ее там?
— Она ж ведь обмельчала? Что там делать?
Парень задумчиво покачал головой.
— Не знаю. Вроде не мелко было купаться. Так вот, мы с компанией там под деревом решили костер развести... Ну, атмосфера, все дела.
Я подумал, что иду слишком медленно и Светка моя уже скоро начнет волноваться. Хотел же сегодня пораньше прийти, зарплату несу. А тут этот хулиган нарисовался.
— И все не по плану пошло. Дуб старый был — мы подожгли одну низкую ветку. Случайно, конечно. Толян рвал ее, тряс, Таня визжала, Серега за водой с бутылкой бежал.
— Ну и что?
— А я понял, что мы не справимся одни. Позвал взрослых. Они потушили, конечно. Это же ведь взрослые. Самые сильные. Самые умные.
— Звучит как насмешка.
— Да нет. Я просто верю, что быть взрослым классно. Свобода... Деньги... Секс.
— Все у тебя еще будет. Не беспокойся.
— Уверен? Скажи, вот у тебя есть свобода? Есть деньг...
— Секс есть.
— Умеешь ты выбирать. Да. Часто так бывает. Не все и всем достается. Чего-нибудь обязательно не хватает.
— Поэтому детство и лучше. Тебя кормят. Тебе не надо париться о заработке и семье. И знаешь, многие дети в разы свободнее взрослых.
— Например, я свободнее тебя.
Я с усмешкой посмотрел на его довольное, красное от холода лицо и понял — он действительно свободнее. Как ветер. Простой ледяной ветер на сухих декабрьских улицах.
— Ты прав. Но вот денег у тебя нет. И сигареты ты купить не можешь...
— Да ты тоже. Нет, в смысле, купить-то можешь. Но курить тебе врач запретил. У нас в школе тоже одному мальчику курить нельзя — болячка у него какая-то. Я вот смеялся, а сейчас думаю — вдруг у меня тоже что-то такое найдут?..
— Откуда... Откуда знаешь, что мне врач запретил?
— От верблюда. Я много знаю о тебе, Леонид Иванович. Очень много.
Я отшатнулся от мальчика. Что-то забилось в моем сознании, забилось, как птица в клетке.
— Кто ты? Как... Как ты это делаешь?
— Меня зовут Леня. Пока еще. Скоро имя станет посерьезнее. Добавится отчество. И звать меня будут вот так громоздко и звучно: Леонид Иванович!
— Нет, нет! Не может быть!
— Может. Может... Забавно. Дети хотят стать взрослыми, взрослые хотят стать детьми. Вот только вырасти всегда успеешь, а стать снова маленьким, глупым, безответственным и счастливым... Никогда. Это невозможно.
— Я — не ты!
Он посмотрел на меня своими смелыми глазами. Сейчас, в свете фонаря, я смог разглядеть его лицо лучше прежнего: такие же резкие черты и высокий лоб, как у меня раньше. В детстве.
— Да. Ты прав. Ты — не я. Ты же потерял все, что только мог! Что теперь? Работа, жена, ребенок и усталость. Вот они, наши нынешние девизы! Скажи мне, Леня, скажи, как ты смог забыть детство?! Как?! Стройка, речка, одноклассник, которому нельзя курить — все это твоя жизнь и воспоминания! Ты не помнишь даже, как выглядел тогда. Я не могу поверить... Нет! Это невозможно! Нет!
Теперь я помнил и сам: помнил, что был у меня друг Толя и друг Серега, и я был влюблен в Таню много лет назад. Когда-то чуть не упал с крыши, и... И что? Что там дальше?!
— Ты особенный, Леонид Иванович. Не только потерял детство, но и забыл. Забыл напрочь. Конечно! Ведь дома ждет семья! Ведь есть работа, и в жизни все отныне разложено по полочкам. Мне жаль тебя.
— Я попытаюсь вспомнить. Я не мог забыть! Это все легко восстанавливается!
Он хрипло рассмеялся, и багет упал на землю.
Пакет унесло ветром.
— Так ли легко, как ты думаешь? Ты ведь уже не молод, Леонид Иванович. Тридцать семь. Знаешь, умирают и раньше. Раньше...
Мой призрак вдруг громко закашлялся и упал на колени.
— Ты болен, Леонид Иванович. Нормальные люди не видят свое прошлое в таком виде, как видишь ты. Кха...
Подросток вновь зашелся кашлем. Как я когда-то. Кажется, именно тогда мне пришлось бросить курить. И кто знает — может, тогда я стал взрослым.
— Так умирает твое детство. Прощай, Леонид Иваныч! Удачи тебе с твоей... Кха! Жизнью...
— Нет, нет, стой!
Я бросился к падающему прошлому, но поймать не смог — оно, не долетев до земли, растворилось в воздухе. Исчез багет. И все воспоминания о детстве. Все.
Я думал, что такое не забывается. Но, видимо, ошибался.
Теперь оставалось только одно.
Вспомнить.
***
— Сигареты и багет. И зажигалку.
Знакомая продавщица посмотрела на меня с удивлением, но ничего не сказала. Я заплатил за покупки и, довольный, вышел на улицу. Закурил. Здорово, черт побери.
А когда стало совсем холодно стоять, кинул бычок в мусорку и, откусывая от багета здоровенные куски, пошел домой. Жена ждет, наверное.
В горле саднило. Однако это чувство будило другие — страх перед тем, что спалюсь, и радость от того, что выгляжу по-взрослому.
Картины детства постепенно всплывали в моем сознании. Мать, отец, всегда добрая бабушка и друзья со двора. Черт, как же было здорово...
Самые счастливые люди — это те люди, которые становятся взрослыми поздно. Жаль, что сей пунктик я благополучно потерял два десятка лет назад. Ну и черт с ним.
Я шел по улице без шапки, грыз батон и вспоминал детство. Заболею, если не надену шапку? Умру от туберкулеза... или что там у меня? А плевать. Плевать на будущее — обитель несбыточных надежд и не произошедших событий. Сейчас все хорошо.
А глаза у меня были веселые. Насмешливые.
