Дети

Есть прекрасное выражение. Счастье — это когда тебя понимают, несчастье — когда тебя раскусили. Всем хочется понимания тебя такого, каким ты сам себя придумал или каким хочешь казаться. У каждого есть скелеты в шкафу, не поверю, что есть такие люди, которым ну решительно нечего скрывать. Наверное, только роботам нечего, вся их жизнь — это программа, за которую нельзя заходить. Да и то бывают сбои. У людей это сплошь и рядом, на то они и люди.

Возможно, собеседники стали умнее, возможно, старше и искреннее, но все чаще я стал раскусывать своих друзей–товарищей, а они — меня. Нет, ничего предосудительного в моем и моих друзей поведении нет, просто все чаще тайное становится явным. На бытовом уровне. Возможно, дело в жизненном опыте или в том, что мы расслабились. Ты нарисовал некую картинку себя и окружающих. Описал в мысленной инструкции и ей следуешь. И если не задумываться, то тем более горьким будет разочарование в окружающих и сам ты можешь кого–то сильно обмануть в чувствах. Ведь в нашей жизни очень много лжи во благо, недосказанности и кокетства. Мы часто ведем себя как дети. Замечали, что врать у них плохо получается? Или сказывается недостаток опыта, или дети вот такие, не образовалось у них что–то в мозгу, что позволяет говорить неправду с честным и искренним лицом. Поэтому они так непосредственны, что нас до поры до времени умиляет. Малыши не врут глобально, вся их ложь не имиджевая, так, сладости и развлечения. Но согласитесь, с возрастом умиление сменится раздражением и неприязнью. Мы, взрослые, должны знать, где приврать, а где недоговорить, а где и вовсе промолчать. «Ой, хитрый жук!» — восклицаем мы, когда ребенок врет про опустошенную банку варенья, а вот взрослого наделяем уже другими эпитетами. Когда ребенок заврался или когда ему страшно, он применяет главное детское оружие: «я в домике» и, конечно, слезы.

Взрослым тяжелее. Но очень часто детство в нас играет. Когда «накосячил», трудно спрятаться в домике. И слезы лить не принято, хотя и можно. Но ведем–то мы зачастую себя именно так. По–детски, думая, что окружающие не поймут, не раскусят. Когда нечего сказать, мы говорим: «Ай, все». Чем это отличается от «я в домике»? Это тоже желание отгородиться, прекратить связь с жестоким миром, где нас не понимают, не ценят и вообще, все — не правы. В принципе, все это предложение можно взять в кавычки. Детский плач — это наше взрослое желание пожаловаться всему миру на несправедливость путем громких фраз, агрессии, необъяснимых поступков. Когда человек действует в состоянии аффекта. Это было с каждым, и потом трудно бывает себе объяснить, зачем ты себя так вел, зачем ты так делал. Как и ребенок с трудом сможет объяснить, зачем он сейчас катался по полу и плакал.

Я пишу это сейчас больше себе. Смотрю на себя и окружающих более пристально, сколько всего детского в нашем поведении. Особенно часто стало возникать вот это «я в домике». Возможно, долгая (а она всегда долгая) зима так действует. Или ненаступившая весна и такое же лето? Я не знаю. Я в домике.

 16 ИЮНЯ 2017 

Оглавление