Деталь

Одна деталь может изменить всё. Одна деталь, одно совпадение, одна кость, выброшенная Богом вслепую, создает эффект домино, и вот уже лабиринты уготованных вам возможностей рушатся с космической скоростью, открывая царственный вид на руины вашей жизни — и бесконечный горизонт возможностей.

Неправильно написанная буква— и вот вас уже не впускают в собственный дом, в город, в родную страну. А ведь имя — такая обычная штука, вы пишете его по десять раз на дню. Тем более такое простое, такое человеческое имя, как Джон Смит. 

Неправильно прочитанный документ может из преступника-нелегала, коим вы, конечно, не являетесь, сделать долгожданного гостя разведки — и вот вас, двадцатилетнего студента, уже вербуют люди из организации, чьё название столь же сложно для произнесения, сколь и малоизвестно, и строгая блондинка поясняет вам, чем вы будете заниматься в ближайшем будущем.

Один неверно произведенный вашим подчиненным расчет — и вот вы несколько месяцев занимаетесь вовсе не тем, чем должны были, но именно вы в итоге оказываетесь в непровозглашенной элите той самой засекреченной организации. В элите тех, кто знает, насколько на самом деле близок конец.

Одна ваша собственная ошибка — при эвакуации повернуть налево, потеряв из виду статную спину той самой блондинки, без трех месяцев вашей жены, - и вот вы спасены, а те, кто бежал проверенным ходом по туннелям, остаются под завалами из сотен тонн бетона, металла и земли, и мало кто верит, что они выжили. Вы верите. Вы — среди психов, которые участвуют в спасательной операции. Центр грозит всеми возможными карами. Но что они знают там, когда на степь, в которой уютно пряталась под полями кукурузы и рапса ваша лаборатория, обрушился метеоритный дождь — который вы предсказывали, но минимум неделей позже?..

Вы находите её, свою Джейн. Она не чувствует ничего ниже талии. Но выше-то чувствует — она орет, она стонет, она ругается по-немецки. Позже, в одной из больниц центра она замечает, что перестала чувствовать и выше пояса. В метафорическом смысле — к вам. А также разом ко всему человечеству, вместе взятому. Ну и ладно, говорите вы. Меня хватит на двоих, ничего не бойся. Она не боится. Она теперь не умеет.

Потом из лабораторий пропадают крысы. Улетают невозможно высоко голуби, ласточки и прочие присущие городу птицы. Любители домашних животных объединяются для поисков своих кошек, собак и черепах. 

Вы с Джейн делаете расчеты. Связываетесь с теми, кто еще остался из ваших: оказывается, самоубийств в этом году было невероятно много. Некоторые из выживших коллег — настоящие чудаки. Опасные, неконтролируемые. Но лучше несколько десятков таких, чем еще одна Джейн. Она первая, кто говорит тебе о возможности замены животного белка белком человеческого происхождения. Вы рассчитываете, что дети тоже исчезнут. Вы не ошибаетесь.

Ошибаются другие. Джейн дает согласие на операцию для изучения состояния её нервной системы. Среди медперсонала оказывается медбрат с притупленным чутьем. Этого достаточно, чтобы согласие, данное Джейн на исследование её мозга, стало согласием на нечаянную эвтаназию.

Одна ошибка. Всего несколько упущенных секунд. 

У вас остается работа. Работать почти не с кем. В городе вводят комендантский час. Потом — в округе. Потом — во всей стране. Когда из детских садов, яслей и люлек в одно утро исчезают дети, вы уже знаете, что будет дальше: страна до сих пор строит тюрьмы, как и десять лет назад. Они переполнены. Перебоев с белком пока не будет.

Вы и психи, что остались, делитесь своей теорией с правительством: Бог умер. Возможно, Он подавился брошенным им же костями. Мир медленно отмирает за ним. Работайте, отвечают вам.

Через неделю президент совершает самоубийство.

Ваш коллега выдвигает немыслимую теорию: возможно, существует не один Бог. И не один мир. Это не теория суперструн, не фантазии о невидимых и неназываемых цветах. Это другое. И если правильно подобрать ключи, туда можно войти. Там всё могло случиться иначе. Там Джейн может быть жива.

По сказочному недосмотру вас отправляют на передовое пересечение военного дела и науки, которое оказывается грандиозным пшиком. Но именно там за вами никто не следит, и вы собираете свою машину. Вас замечают, машину конфискуют, вас отправляют дальше. Вы собираете ещё одну. Они работают без гарантий и состоят из ошибок: иногда оттуда возвращаются свои с богатой добычей. Иногда — куски обожженного мяса, что по новым реалиям не худший результат. Иногда не возвращается ничего.

На одну из станций, где вы работаете, приводят человека, ошибочно принятого за шпиона другой страны. Но вы понимаете сразу. Это путешественник. Нужно только понять, как он путешествует. Это его радиотранслятор с музыкой других миров? Его часы? Его фонарик, больше похожий на калейдоскоп?

По ошибке вы с коллегами решаете, что дать пленному послушать его же радио — отличная идея. Он пользуется этим и бежит, дохнув на вас газом незнакомого состава. Газ действует растормаживающе. Вы давно не чувствовали себя таким живым. А пленник допускает оплошность и забывает свой фонарь.

Пока солдафоны занимались муштрой, а коллеги — страданиями об утраченных во время гибели мира навыках, вы на одном дурном упрямстве изучали радиотранслятор и фонарик. Они как-то связаны? Наверняка. Настроить один аппарат на другой не так сложно. Одна волна — одно цветное стеклышко, или комбинация. 

Вы начинаете с простого. Когда пленник бежит, забыв фонарь, вы выжидаете, пока поднимется шумиха, и всем будет не до вас.

Обрядившись максимально просто и непримечательно и захватив с собой фотоаппарат, чтоб сойти за туриста, вы нажимаете на кнопку фонарика.

Портал сияет ярким белым светом. Вы были правы.

Вы выходите где-то у реки, в густом лесу. За деревьями виднеются старинные покосившиеся ограды. Кладбище живого городка, чьи радиотрансляции вы слушали. У них есть музыка. В городе живут птицы, собаки, люди разных возрастов. В забегаловках продают алкоголь, который действует опьяняюще.

Какой живой мир! Вдохнув полной грудью, вы ощущаете то, что уже почти забыли — искру. Даже если здесь нет Джейн, теперь вы знаете, что делать, чтобы её найти.

Вы вдыхаете живой воздух и выдыхаете чувство собственной правоты.

Вы найдёте её. Здесь или где-либо ещё.

Вы уверены: вам ничто не помешает.

Вы ещё не знаете, что ошибаетесь. В миг, когда закатное солнце ослепляет вас своими лучами, вы слышите, как кто-то говорит: «Доброго вечера, доктор Смит».

В следующее мгновение, сняв запотевшие очки, вы понимаете: рядом ни одного человека. Зато в небе витает множество птиц, на старом пне примостилась крупная змея неведомой породы, а плоды на деревьях достигают невиданных размеров.

Вам начинает казаться, что змея приветливо кивает вам. Всё тот же голос говорит: «Не стесняйтесь, доктор. Проходите. Вы пришли по адресу».

Человекообразный силуэт подходит ближе к тёмной ограде и подмигивает вам всеми четырьмя веками сразу — как поперечными, так и продольными.

Вы даже не замечаете, как начинаете хохотать.