Демна Гвасалия об аутентичности, иронии и сопротивлении
ÖMANKÖКреативный директор Balenciaga и основатель Vetements размышляет над своим успехом и преданностью своему дизайнерскому духу.
Аутентичность - это нечто очень личное, трудно определить значение в целом. Я думаю об этом сейчас, когда большая часть информации, распространяемой в Интернете, связана с цифрами. Большую часть времени ищу то, что нравится большинству людей. Для меня аутентичность может быть тканью, которую вы выбираете, чтобы сделать парку: военная парка аутентична в вымытом хлопке цвета хаки, но никак не в джинсовой ткани. Аутентичность - это возврат к первоначальному архетипу. Каждая вещь, которую я делаю, основана уже существующей вещи; я не придумываю ничего нового. Ну, кроме леггинсов-обуви, которые превратились в хит, что я недавно сделал для Balenciaga и назвал «pantashoe». Но обычно я бы использовал термин «аутентичность», чтобы описать то, что я могу связать с чем-то из моего прошлого опыта. Возьмите тренч: для меня есть только один образ в моем сознании, когда я думаю об этой одежде, и это Мерил Стрип в фильме восьмидесятых, стоящая на Манхэттенском мосту.
В январе 2017 года мы провели показ Vetements, который был основан на архетипах одежды; это шоу было для меня откровением. Многие люди или, скорее, многие люди из мира моды, с которыми я разговаривал, подумали, что это слишком просто. Не достаточно моды. И это несмотря на то, что коллекция включает в себя сорок пять различных концепций дизайна, таких как свадебное платье в качестве костюма для бега. В большинстве коллекций у вас есть одна концепция - например, в этом сезоне концепция «Греция», а вся коллекция - о греческих богинях. У меня их было сорок пять, и все модники нашли это простым. Они считали это простым, потому что мои тренчи были бежевыми, или потому, что модель в джинсах и рубашке напоминала им о соседе. Но в этом и была цель показа, это пришлось потом объяснять. Суть была совсем не в нормкоре, а в концепции. Но все смотрели показ через свои телефоны, и как они могли сказать, о чём коллекция была на самом деле?
В моде мы говорим о "ДНК", и обычно это связано с продуктом: подумайте о твидовых костюмах Chanel. В моде это является аутентичностью; когда другой бренд делает твидовый костюм, он всегда напоминает на Chanel. Но сегодня другие времена, поэтому речь идет скорее о подходе или творческом посыле, чем о конкретном продукте. Vetements известны определенной иронией или сомнением, и с этим, я думаю, будет дальше ассоциироваться с брендом. Быть зеркалом культуры. Несколько лет назад мне говорили: «Это уродливо, вот почему нам это нравится», и с тех пор люди думают, что мне нравится уродство. Но это заблуждение; я никогда не собирался возводить уродство на пьедестал. Но опять же, может мне понравится что-то старое и грязное, с пятнами на спине, может другим оно покажется безобразным. Для меня это больше связано с поиском чего-то прекрасного в том, что другие люди отбрасывают как уродливое. В любом случае, кто может решить, что уродливо и что красиво?
Ирония заключается в том, чтобы заставить вас улыбаться или смеяться, задавать вопросы. С иронией вы можете задавать неловкие вопросы, но между иронией и сарказмом есть тонкая линия, поэтому я должен быть осторожен, чтобы не переступать её. Я создал сумку для моего первого мужского шоу в Balenciaga, которая был основана на классической сумке IKEA. Это было иронично, но и аутентично. Я использовал синюю сумку IKEA в течение четырех лет моего обучения в Антверпене, из-за её вместительности и небольшой цены. У половины всех студентов была точно такая же сумка по точно таким же причинам. Для сумки Balenciaga я взял остатки кожи с предыдущих показов и сделал люксовый продукт. Очень иронично: взять что-то дешевое и возвести это в мир роскоши.
Vetements провоцируют множество реакций - судя по всему, сделать разорванную толстовку всё ещё является провокационным. Мне это очень нравится; это придаёт смысл нашему творчеству. Первые полтора года меня постоянно атаковали журналисты, приходилось давать десятки интервью. «Что вы хотите сказать тем, что вы делаете?». Такие слова как «разрушительно», «анти» и «Margiela» повторялись снова и снова. Это было немного хардкорно. Раньше я готовился; что я скажу после шоу, каков будет мой ответ, если меня спросят о кастинге? Это мне не помогало, наоборот, напрягало ещё больше. Я не могу играть роль, я должен импровизировать, быть самим собой. Так я остаюсь самим собой. Я никогда не мог быть тем дизайнером, который готовится с одной PR-кампанией, а затем использует что-то совсем другое для интервью. Так что теперь я больше не готовлюсь заранее. Мои интервью теперь очень эклектичны, и мне это нравится.
Я никогда не хотел, чтобы Vetements была аутсайдером, но я думаю, что мы не очень вписываемся в систему. Решения, которые мы принимаем в угоду простоте и дешевизне, индустрия воспринимает как оппозиционные. Но мы ничем не отличаемся от других; у нас все еще есть шоурумы, мы продаём одежду покупателям и работаем по тем же параметрам. У нас больше свободы, молодому бренду легче ошибаться и свои же ошибки признавать. Если вы создали большой дом, рискнуть гораздо сложнее. На самом деле, то, что считалось бы риском в Balenciaga, например, никогда не было бы таковым для моего брата, моей команды и меня. Для нас это было бы нормально.
Я очень много думаю об уникальности бренда Balenciaga. Возможно, что подлинной компания Balenciaga была во времена Кристобаля Баленсиаги. Моей начальной задачей как раз и была необходимость заново найти и показать эту самую уникальность. Я пытаюсь выяснить, что такое «аутентичность» Balenciaga и как я могу воссоздать это совершенно по-новому. Я думаю, что важно обратить внимание на то, что первоначально означал бренд, - иначе вы просто эксплуатируете его прошлое. Для меня это неправильно. Balenciaga - уважаемый дом моды, и это то, что я должен уважать как новый дизайнер в нём. Когда я начал, я провел сезон в архивах, пытаясь понять Кристобаля Баленсиагу. Без изучения истории бренда невозможно понять его суть и представить будущий вектор развития.
Клиент как Balenciaga, так и Vetements - очень информированный человек: он знает многое о брендах, даже когда появляются новые проекты. Для меня это удивительно и интересно, насколько люди знают и заботятся об этом. Если бы я не работал в индустрии моды, я бы не подумал, что я потрачу на это столько времени. Для клиента Vetements всё дело в отношении, ну вы знаете, гранж и жирные волосы. Это все ещё немного андеграунд. Balenciaga имеет совершенно иной подход к концептуальному дизайну с точки зрения конструкции, формы, объема. Ношение любого из брендов также является социальным сигналом - это говорит, что вы находитесь в правильном направлении моды. В любой период истории моды всегда есть несколько брендов, которые лучше всего отражают дух времени, бренды, которые знающие люди будут обязательно носить. В девяностые годы это были Helmut Lang и Margiela. Вы носите свои Vetements или Balenciaga с обувью Acne и солнцезащитными очками Céline, и вы в теме - так это работает в их понимании моды.
Чтобы быть по-настоящему аутентичными, вы должны быть способны различать один бренд от другого. Они должны быть уникальными. Узнаваемыми. Логотипы - это самый простой способ отметить что-то. Мы очень часто так делали в Vetements в начале, и многие из этих вещей по-прежнему пользуются спросом, поэтому мы продолжаем их производить. Я экспериментировал с почти бесстыдной идеей брендинга, и это действительно сработало. Это способ общения, который очень адаптирован к эпохе Интернета: вы можете сразу увидеть, откуда появилась одежда, если у нее есть логотип. Она имеет визуальную непосредственность, которая легко используется в Инстаграме. В Balenciaga я использовал логотипы для идентификации этой новой эры для бренда; это как штамп, который аутентифицирует одежду как часть «Balenciaga by Demna Gvasalia». Когда я разрабатываю вещь, моя последняя мысль всегда: «Нужен ли ей логотип?» Вообще-то, мы делаем все меньше и меньше логотипов - я слишком устал от этого, это скучно. Сегодня я действительно вникаю в повествование. Я знаю, что это очень традиционный способ работать в моде, но я всегда понимал: вещи, которые я делаю, сосуществуют, но не обязательно взаимодействуют. Работа с историей объединила бы все элементы в коллекции, и это неизвестная мне территория. Я буду работать с настоящими персонажами, настоящими людьми, которые вдохновляют меня на определенную коллекцию.
Перевод: ÖMANKÖ