daily

30.12.

Пару дней назад полезла в инет искать как люди справлялись с домогательствами брата. На истории, где брат упорно отрицал очевидное, говоря, что он ничего не делал, так просто мимо проходил, стало срывать в слезы, хотелось зарыться в Валю, зарыдать и рассказать ему обо всем. Понимаю, что в Валю нельзя, хуже будет, представила, что рассказываю все то же самое Денису, а он мрачнеет и говорит "хочешь, я его убью?". Я говорю "да".

Размышляла о том, что хочу убить брата, перетерпеть какой-то семейный ужин, когда он приедет в спб, раздобыть немного его волос и попросить научить меня убивать. И родителей. И почему-то я хочу заполучить эту квартиру, типа отвоевать территорию, убив их всех. А если он решит, что меня учить опасно? Что я должна не убивать, а как-то протерапировать это дерьмо? Что тот затравленный ботан был не опасен для меня, что эти дети алкашей вели себя бессознательно, поэтому не заслуживают мести? А если он скажет, что протерапировавшись я пожалею о содеянном? А если меня действительно переклинит, и я буду горько раскаиваться? А если действительно я просто так сильно реагирую и имею предрасположенность к депре и слабую нервную систему, поэтому не могу справиться с переживаниями.

Сейчас слушала лекцию Роберта, в которой он сказал, что тело испытывает физические страдания, поскольку сигнал коры в лимбическую систему говорит о том, что да, на тело сейчас реально давит слон

Почему-то мама меня не утешала и не успокаивала, когда я чуть не тонула, когда получила сотряс, когда сожгла диван, когда домогался брат, когда облапал мужик в лифте. Она как-то утешала после ситуации с нинкином дедом на НГ, хотя мне кажется, она больше защищала себя в конфликте с мамашей, наверное говорила какие-то слова утешения, когда алкаш выламывал дверь в квартире, ругала соседа, из-за которого мне опалило брови и как-то выражала сочувствие мне. Жалела, когда увидела меня в роддоме, плакала аж, оплатила мне тогда обезболивание, жалела. когда болели проколотые уши, когда удалили аденоиды, даже возмущалась, что врачи ее обманули. Но этого недостаточно. Когда тонула, да, она кому-то рассказывала, что идет такой ребенок мокрый и несчастный, но такое ощущение, что она это рассказывает для того, чтобы что-то ответили ей, матери чуть не утонувшего ребенка, но у меня не было ощущения, что она поняла всю серьезность ситуации. С домогательствами брата тоже, что мне обидно от ее слов - тоже. Как будто все, что меня серьезно задевало, на самом деле не существенно (или не существует что ли), что я слишком близко воспринимаю к сердцу происходящее, так нельзя, должно быть иначе, оно не настолько все серьезно, чтобы так бурно реагировать. Не припомню, чтобы она бросила все и примчалась с работы, когда алкаш выламывал дверь. Что они с отцом пошли в полицию писать на него заявление. Соседа они отправили в милицию всего один раз. После урода из лифта мама не побежала в милицию опять же. Про маньяка, убившего первоклассницу в нашем доме, они обсуждали дома в полный голос. пусть и не при нас, но мы все слышали. А мы с Валей обо всяком дерьме шепчемся по углам, делаем все, чтобы Валя нас не услышал. Почему в доме появлялись газеты "криминал" и были доступны детям? Почему никто из них не отказывался приглашать дядю Володю, если он такой мерзкий алкаш? Почему, когда я возмутилась словами дяди Гены и требовала, чтобы это дерьмо больше здесь не появлялось, мама сказала "ну и что, меня родной отец шлюхой называл".

Почему я не хочу просто покинуть систему? Ведь меня периодически раньше накрывало желание бросить все и сбежать в домашних тапочках? Почему я сейчас хочу уничтожить их всех и присвоить жилплощадь? Это потребность в компенсации что ли?

О, сегодня купила подарки родакам, чтобы Эдик видел, что дед мороз всем подарки приносит, так бы ничего не покупала. И представила, что мама что-то съязвит по типу "о, нам даже подарки купила..." или "что ж ты нас нас тратилась", худо стало.

Сегодня еле из дома вышла, живот режет периодически, выпила нурофен, ноги подкашиваются и дрожат, хорошо, сообразила Мишу с собой взять, пара минут контакта с ним и ноги ходят.

31.12

Сидела вечером ждала пока Эдик вымоется, думала что-то про новый год, пыталась перейти в другое эмоциональное состояние, кажется. Повторяла на манер Петрановской "особенность реакций моих родителей негативно повлияла на меня"... Короче не помню как представила, что я-ребенок в маленькой комнате сижу в темноте, плачу и обижаюсь, а в большой комнате свет и застолье. Когда мне надоело плакать, но на душе все равно было как-то гадко и тоскливо, кто-то спросил нечто вроде "ну как ты?". Явно не родитель, почему-то представилась какая-то подруга, немного похожая на помесь Кати, Нади и Аси. И мне вдруг стало полегче от того, что кто-то сейчас со мной, этот кто-то ждал, когда я выплачусь, и теперь заботливо спрашивает как сейчас мое состояние. Отступила тоска, стало немного стыдно за то, что я кричала и плакала, и я поняла, что меня не только не осуждают за слезы, но и прощают меня. Сильно полегчало.

Не скажу, что я сильно повеселела в реале, была довольно раздражительна в процессе сборов, как оно часто бывало, но прощаться с родителями при выходе из дома было легко. Легко было ответить на мамины вопросы, когда я вернулась, на последний (про салют) просто не стала отвечать, потому как уже не было в этом необходимости + хочу придерживаться игры "мы не разговариваем" и не хочу снова поддерживать наши бессодержательные беседы. Меня не зажимало и не крутило, мне было все равно, я просто произносила нужные слова, потому что рядом был Эдик и при нем было бы глупо отмалчиваться или огрызаться. Сейчас немного грустно от того, что получила от Деда мороза в подарок не ту кружку

04 01

Сегодня наводила порядок, параллельно слушала книгу Мари Кондо и решила хотя бы часть одежды выкинуть, которая полезная, но не приносит радости. ДО того уже выкинула кучу вещей, вроде выбрасывала уже одежду по принципу "приносит ли вещь радость" , но именно сегодня я с удивлением обнаружила, какое важное значение могут иметь мои чувства. И как часто я игнорирую свои чувства, культивируя прагматизм. И вообще сам факт, что мои чувства важны меня изумил до глубины души.

Еще вчера забыла сказать, что где-то через неделю после ссоры с мамой кромсала на мелкие кусочки родительские фигурки, вылепленные (на всякий случай не из воска)) из пластилина. Вчера размышляла о том, почему такое чувство вины возникает при мысли об их укакошивании, пришла к предварительному выводу, что мне принципиально важны чистые руки. На крайняк атака на информационном уровне - и вот про информационное воздействие мне нужно знаний. Еще вспомнила, что когда бродила по квартире, представляя, что предки сдохли, и увидела это пространство своим, это чувство было аналогично тому, когда я представила подросшего Эдика в этой квартире. (он еще был младенцем, я гоняла чай на кухне, размышляла об обзаведении собственной квартирой, но невольно четко представила, что по коридору топает подросший Эдик, и появилось ощущение, что как бы я не пыжилась и не пыталась с такой же долей уверенности представить другую обстановку через год-два-три, случится именно так, что подросший Эдик будет жить здесь). Подобные штуки возникали не один раз, я постараюсь вспомнить еще случаи. А, да, мечты о переделке пространства квартиры бродят в моей голове с детства, видимо придется их реализовать.

08 января

По ощущениям, тогдашние попытки сорваться на съемную квартиру, дали бы лишь облегчение и передышку. Я не могу врубиться, почему буду чувствовать себя свободной только после их смерти. Даже если представить, что есть возможность и средства спокойно уехать жить на Антарктиду, я все равно буду вжимать голову в плечи, собирая документы, и ощущать слабость при мысли о том, что они узнают, что я уезжаю. Было бы мне легче сепарироваться, если бы мои родители начали внезапно бухать, проявлять агрессию или творить какую-то дичь, которая я позволила объявить, что это реальное дерьмо, с которым контактировать опасно и посему я уебываю в заоблачные дали? Думаю, что нет. Я бы все равно чувствовала себя виноватой за то, что они творят или пыталась найти любому дерьму какое-то объяснение. Даже если бы мой отец внезапно начал душить котят на глазах у ребенка, а мать - торговать почками младенцев, я все равно бы чувствовала свою вину за то, что происходит, в том числе за то, что не могу не придумывать им оправданий. А если бы они начали кидаться на меня и ребенка? Хм, сдала бы в полицию, психушку, сбежала, побила б, но все равно бы ощущала свою вину. Чо за херня?

Еще непонятен такой момент. Я думала, что готова укокошить всех тупо ради имущества, ибо не способна обеспечить его себе сама. Однако если представить, что мне придется продать/отдать все, лишь бы они сдохли, и скитаться по съемным квартирам до конца пенсии - да я только за!! И съемки-заработки меня не пугают. Почему их неодобрение "побега" в отдельную жизнь перевешивает удовольствия самостоятельной жизни? Чего мне не хватает для сепарации и как вообще она должна была бы проходить?

А может я просто уцепилась за возможность укокошить и не собираюсь напрягаться-сепарироваться? А если б этой возможности не было? Хм, тогда я бы сдохла просто.

По текучке: слабость, тяжесть, падаю. Расставила свечи по обеим комнатам в бешеном количестве, солью просыпала - полегчало на один вечер. Сложно переключится на поедание камней, только через образ поедания живого человека, вдобавок страшно остаться без запаса. Когда мать уходила на работу, было полегче, только нервное напряжение оставалось, приходилось постоянно проговаривать, что я одна (мальчики в Москве были три дня), дед ко мне не будет подходить.

Вспомнилась отцовское бешенство по поводу того, что Эдик истерит из-за всякой хуйни. Он однажды сказал, что вот ему-то было из-за чего переживать в детстве, он просто не рассказывает никому (бережет типа, ага). Это объясняет, почему проблемы его детей и внука он считает неважными, ибо с его переживаниями детства не сравнится ничто, ну а с детскими переживаниями отца даже его переживания не сравнятся, наверное. Возможно, он считает, что выполнил свою роль отца и мужа, не рассказывая о своем детстве и своих переживаниях, а также не бухая и не избивая никого до полусмерти.

Мама. Она то впадает в прострацию, убегая в телек, книги, ютуб, вязание, то резко вспоминает, что надо все контролировать, испытывает чувство вины за свою "лень", потерю времени и с усилием "встает" наверстывать упущенное. Мне это напоминает поведение старшего ребенка, который обязан контролировать младшего.

Сегодня еще была такая штука: Валя говорит Эдику, что его папа любил цыганские мотивы, а теперь и он сам любит какую-то песню с цыганским мотивом. Я говорю Эдику "когда твоя мама впервые увидела твоего папу, то подумала, что он цыган". Эдик переспрашивает: "в смысле деда Володю?", я говорю "нет, твоего папу". Сын срывается к бабушке, пересказывает, бабушка громко (мне слышно) говорит: "не было такого", я восклицаю "Ой, как будто бабушка лучше меня знает, что было на нашем первом свидании". Потом начинаю грызть себя за то, что не сказала что-нить вроде "Эдик, я говорила о своих ассоциациях, а не о бабушкиных, ты видимо перепутал "моя мама" с "твоя мама", одновременно радуясь, что появилась возможность хоть как-то выразить свою агрессию. Но все-таки ругаю себя за то, что не стала прояснять ситуацию, и вообще какая-то я необъективненькая, надо было бы разрулить, а не ехидничать, что реакция идет вперед оценки события, а это ай-ай-ай нехорошо.

Не оч понимаю, почему не разрешаю себе быть реактивной, а не объективной. Часто вылезает глубинное ощущение, что очень важно всегда быть разумной, эмоции - зло, ошибка из-за эмоций - стыд и позор, себя оценивать максимально объективно. О, обязательно надо посмотреть на себя со стороны, найти свою ошибку и заранее найти способ избежать конфликта. Не смогла - значит сама виновата в поведении другого человека. Фу, бля

Вспомнился эпизод в маршрутке, мне лет 13 было, мы с мамой вдвоем куда-то ехали, к нам прицепилась с разговором старушка, что-то она жаловалась на то, что надо куда-то идти долго, она устает (или лифт сломался??), а я ляпнула "вам-то полезно прогуляться". Потом, когда мы вышли, мама заявила, что чуть со стыда не умерла из-за моей фразы и насмешливо-презрительной интонации, с которой я ее бросила, и "хорошо, что женщина попалась такая, другая бы тут устроила". Мне стало жутко стыдно из-за того, что я не контролирую свою интонацию и выбрала неправильные слова, я вроде хотела типа подбодрить, имея ввиду нечто вроде "ну не все так плохо, зато есть повод пройтись, ведь движение идет на пользу пожилому организму". Может меня вообще раздражало, что она навязала свое общество, вот раздражение и вырвалось через интонацию.

12.01.

Моя относительная автономность объясняется тем, что мама либо с радостью скидывала с себя груз "заботы о дочери", либо нехотя выдавала кредит доверия, который я в любом случае хоть в чем-то неоправдывала (вспоминается ее паника, что мои заработки в магаз. игрушек пропали впустую, а потом она успокаивает себя, перечисляя покупку дубленки, оплату подготовительных курсов и чего-то еще), за что меня можно было наградить недовольством и скрываемым презрением и негодованием - это было единственное, что она могла. Не всегда даже свое недовольство выдавала словами, иногда просто вздохом или гримасой. Однако иногда ей удавалось выдавать порцию/поток этой токсичной хуйни, которая меня обездвиживает практически, а это хреново тем, что я не умею защищаться и вступаю во взаимодействие с этой дрянью.

18.01

Сейчас мама о чем-то разговаривала с папой, услышала обрывки ".. ты подумай сам логически ... ... ... что-то надо ведь делать" И вот эта последняя фраза про "делать" заставила поежится. И отозвалась головокружением сразу, как только попыталась объяснить себе, что мама что-то втолковывает разумное и полезное отцу

26.01

Сейчас слушала эту тетеньку, когда она рассказывала про шестилетнего ребенка, мама которого игнорирует изнасилование, сорвало в слезы https://www.youtube.com/watch?v=2veYGJwS3Oc

Моя маменька хоть и не говорила "тебе показалось", но и никак кроме рассерженного "иди в комнату" не отреагировала, папа со мной тоже это не обсуждал, тетя Таня напряженным тоном на мое: "А мне дядька плохой попался!" сказала: "Я слышала" и продолжила с Васей читать книгу. Я поудивлялась тому, что никто не реагирует и стала слушать книгу, спросила что такое позвоночник (я думала, это какие-то маленькие звоночки), тетя Таня провела рукой по моей спине и сказала "вот у тебя позвоночник", я ни хрена не поняла, но уточнять не решилась и расстроилась от того, что не ничего не поняла.

Видимо уже позже я стала ругать себя за то, что позволила "плохому дядьке" гладить себя между ног и несколько раз переспросила что он спрашивает ("это у тебя писюлька там?"). Мне было стыдно и за то, что я такая глухая разиня, которая не поняла с первого раза и переспрашивала, и за то, что вообще стояла как истукан, позволила запустить себе руку под юбку и не сопротивлялась его прикосновениям. Если я была бы мамой этой девочки, я бы ей сказала, что чужой человек вообще не имеет права трогать ее, тем более в области груди, ягодиц, бедер и гениталий. Что она еще маленькая, и не знала об этом, но вообще на будущее нужно всегда отстраняться от тех людей, которые неприятны, кричать, если ее трогают неприятные люди или кто угодно, даже другие дети, трогают в указанных областях, что никто из взрослых не имеет права вести разговоры на тему ее тела, от таких нужно бежать сломя голову. Если бы моя дочь пришла ко мне с таким рассказом, я или бы побежала на лестницу с топором, либо, если бы вспомнила про тюрьму, немедленно вызвала полицию, уточнила у дочери все его приметы, торчала бы в окне, выглядывая куда он пошел. Параллельно говорила бы дочери, что она молодец, прогнала плохого злого дядьку, вот ей кубок и медаль и все такое в этом роде, ну и про то, что нельзя просить чужих нажать ей кнопку, что лучше ходить на улицу со мной и т.д.

А какую реакцию вообще могла бы выдать нормальная мать? И как бы должна была звучать папина речь, когда он пришел бы с работы/приехал из колхоза?

(Кстати, сейчас было искушение не расписывать это все, а рассказать на сеансе. Но таки сделала над собой усилие)) А то ведь и забыть бы могла. Воть, я молодец, не замалчиваю)

27.01

Интересную мысль высказала та же тетенька: разделить свою мать на плохого воспитателя и хороший биологический организм. Хороший организм старался, выращивал, вынашивал, рожал, кормил, мыл, укачивал, ценой потери некоторых своих физиологических свойств воспроизвел мое тело. По отношению к нему можно испытывать благодарность за самоотверженность, за весь труд, уважение за все его старания. А плохого воспитателя можно ненавидеть, наказывать, высмеивать, унижать и делать всякие нехорошие штуки, даже бить можно, или морить голодом, или пытать, или сдать в казенный дом, или даже убить нафик, только ответственность потом нести за все эти действия.

Таким образом получается остаться в белом пальто: я получаюсь не какая-то неблагодарная сволочь, организму-то я дико благодарна за его труд, а также я получаю полное право ругать воспитателя, ведь дочерний долг в виде благодарности отдан другой части родителя.

Еще про обиду: да, действительно, обиду можно использовать как способ остаться хорошей, как способ сохранить свою правоту. Но у меня еще есть такое подозрение, что обида, это единственное, что не влекло за собой наказание. Раздражение, обвинения, ругань, насмешку - да, но физической расправы за обиды точно не было, даже от брата.

Последняя обида на мать заставила ее выдавить из себя извинение, к обидам периодически прислушивался Валя, то есть как манипуляция обида это вполне годный вариант в некоторых случаях.

08 02

Сегодня Эдик скандалил с Валей (подорвался искать его телефон, швырнул все с дивана на пол, дернул удлинитель и чуть не уронил Алису, потом они долго друг другу пытались докричать до конца каждый свое, оба впали в ярость, Валя его ударил, я вмешалась, он меня обозвал защитницей в плохом смысле этого слова). Потом оба угомонились, я проговорила все за них. Через пару часов Эдик потопал на кухню, где дед резал какое-то бутербродное сало-мясо, дед стал давить на то, чтобы Эдик ел с хлебом, Эдик отказался, дед начал рычать, Эдик начал орать, я пришла в кухню, утащила Эдика, он рассказал все как было, я начала скрипеть мозгами и, пока додумываю как это разрулить, сказала Эдику, что пусть дед ест сам свое мясо-сало. Эдик рассказал Вале, Валя офанарел, сказал, что купит ему сало, а к деду пусть не лезет. Эдик побежал деду хвастаться, что папа ему купит, а деду нельзя будет есть, дед опять там чо-то рычал, Эдик в крик, я пришла забрала его, выдала то же самое, что и Валя, и тоже сказала, чтобы не подходил к деду ни с какими запросами и вопросами, если не хочет, чтобы тот на него бухтеть начал. Чуть позже уже на кухню пошла по своим делам, он мне что-то сказал по бытовухе, я ответила, Эдик пришел и каким-то образом опять про мясо кто-то из них заговорил, я спросила, почему надо есть с хлебом, дед ответил, что вредно (мне пришлось приложить совсем малюсенькое усилие, чтобы при Эдике не поехидничать, что сам он может палку колбасы жирной без хлеба сожрать), я сказала, что мы разрешаем Эдику есть без хлеба, дед сказал, что не знал. Я выдала что-то типа "агааа" и мы с дитем утопали.

Сегодня я сказала Эдику, что знаю, что он хочет сделать мне больно и он испытает от этого удовольствие