Дачники

— Да, я сейчас одинока. Но, простите меня, какое отношение это имеет к Юленьке. Ведь мы в настоящее время говорим о ней.

— Вы прелестная, необычайно привлекательная женщина и я хочу иметь в кругу своих самых, самых близких знакомых. Вы понимаете меня?

— Что Вы... сказали?

Ее лицо жарко вспыхнуло. Она сообразила, что он воспылал к ней желанием и откровенно предлагает ей стать своей любовницей.

Бросившись к нему, она гневно вскинула кулачки, но неожиданно попав в его железные объятия, мгновенно задохнулась от его ошеломляющего поцелуя.

— Вы, не смеете, так дерзко обращаться со мной! Я буду жа...

Его губы снова запечатали ее рот. Он буквально задушил ее, и она лишилась чувств.

Сознание стремительно возвращалось к ней. К своему немалому ужасу, она обнаружила, что полностью обнажена, и раздвинув ноги, лежит под ним. Мощный член лежащего на ней Петра Ефремовича, глупоко вошел в нее.

— Вы не смеете так бесцеремонно обращаться со мной!

— Молчите Виктория.

— Петр, Вы не смеете!

Надеясь заглушить ее протесты, он быстро двигал членом. Испытав в далекой юности несчастливую любовь, Виктория Петровна всего трижды была женщиной. Пережитые тогда чувства прочно стерлись из ее памяти. Дерзостное нападение и любовные усилия Петра Ефремовича нашли в ее теле страстный отклик. Протестуя против его насилия, она совершенно не замечала, что ее голые бедра инстинктивно шевелятся в такт толчкам его размеренно скользящего в ее половой щели члена.

Необыкновенно сильное возбуждение разлилось по ее почти девственно непорочному телу. Мгновенно осознав, что она пылко отдается ему, Виктория Петровна растерянно уставилась в его глаза.

— Вот так то лучше милая Виктория Петровна. Наконец, Вы подчинились мне.

— Петр, мы с Вами почти не знакомы, сделав меня своей любовницей, Вы, без стыда, использовали меня.

— Вика, то что Вы до сих пор увядали без мужчины, было самой большой Вашей ошибкой. Такой страстной и необычайно обольстительной женщине нельзя жить одиноко. Вы будете моей женщиной.

— Но, что мне делать с Юленькой? Я не могу прервать ее беременность. Все сроки упущены.

— Завтра я навещу Вас, а сейчас милая, давай насладимся нашей неожиданной близостью. Я, пленен тобой.

— Петя, ты беззастенчиво соблазнил меня.

Лежа в его объятиях обнаженная Виктория Петровна, не могла поверить в то, что член почти не знакомого ей мужчины, к тому же любовника ее беременной дочери, утопает в ее половой щели, а она наслаждается своими сладостными муками.

— Вика, милая, я очарован тобой.

Увидев, стоящего в двери Петра, девушка с удивлением и смущением посмотрела на него. Решительно настроенная на серьезный разговор мама, вчера отправилась к нему, долго отсутствовала и приехала домой непривычно углубленная в себя и утомленная. А сейчас неожиданно является он.

— Виктория Петровна, пригласила меня, побеседовать о тебе, милая. Я поговорю с ней и приду к тебе.

— Мама, пригласила Вас?

Юля, не могла поверить в это. Тревожно прислушиваясь к их приглушенным голосам, она пыталась угадать, о чем они говорят. Ей показалось, что она слышит ее глухие стоны.

Приблизившись к двери, она вошла в спальню, и остолбенев от изумления, широко распахнув глаза, с изумлением смотрела на обнаженную, лежащую под Петром, пылко вскидывающую бедра маму. Увидев ее, продолжая машинально подмахивать ему движениями бедер, она беспомощно посмотрела на нее, затем, густо покраснела.

Оторвавшись от ее полной груди, Петр разогнулся, но она уже успела выскочить из комнаты. Перед ее глазами продолжала находиться распахнутая промежность мамы, с раскрытыми складками наполненных кровью половых губ, в кольце которых стремительно скользил блестящий от сока член Петра. Любя ее, круто изогнувшись, он пылко сосал ее грудь.

Боже! Она изнемогает, умирает от непреодолимого влечения к нему, а в это время он цинично предается знойной любви с ее мамой. Бедная, бедная мамочка, значит ее тоже он соблазнил, покорил ее нежную душу и сердце, навсегда полонил ее прекрасное цветущее тело. Сейчас, когда она сполна изведала его пылкую любовь, живя без него, она будет неизменно тосковать и вспоминать его знойные ласки.

Опрокинутая им на спину, она пробудилась, хотела сердито оттолкнуть его, назвать развратником, но его член уже стремительно входил в ее распахнувшиеся губки и покорно отдавшись ему, она страстно обняла теплыми руками своего любимого мужчину.

Когда он вернулся к ее маме, обняв его, она влюблено припала к нему обнаженным телом. Тиская ее полную грудь, он перевернул ее на спину.

— Петя, ты только не навреди ребенку, — послушно раздвигая под ним поднятые колени, окончательно смирившись с тем, что она и дочь стали его любовницами, кротко попросила его Виктория.

— Любя девочку, я старался не касаться ее очаровательного животика. Ты знаешь, я заметил, что находясь в интересном положении, наша милая Юленька, стала необычайно страстной девочкой. Она постоянно жаждет моей любви.

— Я готова принадлежать тебе, сколько ты пожелаешь, только, прошу тебя, не говори ни кому из своих знакомых, что я твоя любовница.

Приехав в гости к сестре, Леокадия Петровна заметила, что открыв ей дверь, племянница отчего-то ужасно смутилась. Ей не могло придти в голову, что у сестры может появиться мужчина. Открыв дверь спальни, она увидела ее нагое тело распростертое под размеренно всаживающим в нее член молодым мужчиной. Он повернул лицо и она мгновенно узнала в нем покупателя их бывшей дачи, известного адвоката Петра Ерофеевича Балакирева.

Заметив яркую краску стыда заливающую лицо лежащей под ним женщины, Петр быстро обернулся и увидел застывшую от изумления Леокадию Петровну Севергину, сестру Виктории. Еще торгуясь с ее мужем по поводу приобретаемой им дачи, он зорко отметил ее женский интерес к себе.

Как опытный соблазнитель женщин, он не был наивным человеком. Строгое выражение лица, носимая ею маска неприступной дамы, не могли обмануть его. Как все пригожие женщины, она интересуется красивыми мужчинами, необычайно обожает лесть и при удобном случае охотно готова наставить мужу развесистые рога....

Зная, что он украдкой наблюдает за ней, ходя по комнате, она особенно соблазнительно вращала перед ним своими крупными полными ягодицами и возбуждающе колыхала красивой грудью. Разговаривая с ее супругом, он несколько раз встречался с ней смеющимся взглядом и в ответ получал ее дерзкие, вызывающие взгляды. Она, открыто провоцировала его.

Под изумленным взором застывшей сестры, влагалище Виктории мгновенно утратило страстность. Поняв, что она продолжает смотреть на них, Леокадия Петровна развернулась и вышла.

— Петя пусти меня, ты же понимаешь, что сейчас наша близость невозможна, я не могу отвечать тебе, зная, что рядом находится и молчаливо осуждает меня за прелюбодеяние моя сестра, — отталкивая его, жалобно произнесла Виктория.

— Что ты говоришь? Леокадия осуждает тебя? Пустое, милая! Хочешь, я тебе неопровержимо докажу, что глядя на тебя, она горячо мечтала оказаться на твоем месте.

— Что ты говоришь Петя! — Запротестовала женщина. — Это невозможно. — Леокадия, ни когда не была пустой, легкомысленной женщиной. Она обожает, любит своего мужа. И, насколько я хорошо знаю ее, ни когда не позволит себе изменить ему.

— Вика, любовь моя, наивная моя женщина, уверяю тебя, ты заблуждаешься. Если я этого пожелаю, она охотно, с удовольствием отдастся мне. Хочешь я все же докажу тебе, что она страстно жаждет принадлежать мне?

— Ты хочешь сказать, что она мечтает отдаться тебе? Ты так в этом уверен? — С недоверием к его убежденности, справилась Виктория.

— Да, именно это. Гарантирую тебе милая, что я без затруднений, даже с легкостью, соблазню ее, причем сделаю это без малейшего насилия с моей стороны. Она сама с удовольствием отдастся мне и будет счастлива тем, что я, наконец, обратил на нее внимание.