Цвет пурпурный

И до ужина не долго ждать. Часа три четыре, говорю.
Он в буфете роется, ложку для сметаны ищет.
Приметил кукурузную лепешку, и лепешку туда же, в стакан со сметаной покрошил.
Пошли мы на веранду, он уселся, ноги на перила, сметану из стакана прямо в рот гребет. Как свинья у корыта.
Ты видно почуял вкус к еде, говорю.
Он ничего не говорит. Жрет.

Я взглянула в сторону их дома. Вижу София лестницу к дому тащит, приперла к стене и на крышу лезет с молотком. На ей старые Харповы штаны напялены, волосья в платок убраны. Залезла, и давай молотком стучать что есть сил. Треск такой, будто стреляет кто.
Харпо лопает и за ей смотрит.
Потом рыгнул, извинился, отнес в кухню ложку со стаканом, сказал до свидания и отправился до дому.

И теперь, пусть хоть что кругом творится, хоть мир рушится, Харпо ест. На уме одна еда, хош днем, хош ночью. Живот толстеет, сам нет. Брюхо уже такое, будто у ево там завелся кто.
Когда рожать будешь, спрашиваем.
Ничево не отвечает. За очередным пирогом руку тянет.
Уважаемый Боже,

Харпо ночует у нас на эти выходные. В пятницу вечером, все уже спать улеглися, слышу, плачет будто кто. То Харпо сидит на ступеньках и плачет, так и кажется, сердце у ево щас лопнет. У-у-у да у-у-у. Уткнулся лицом в ладони, по подбородку слезы и сопли в три ручья. Дала я ему носовой платок. Он выбил нос и ко мне поворотился. Гляжу глаза у него заплывшие, не глаза, а щелочки.
Што с глазами-то у тебя, спрашиваю.
Он хотел соврать, да сил видать не было.
Софиина работа, говорит.

Ты ее еще в покое не оставил? спрашиваю.
Она моя жена, говорит.
Ну и што, што жена? Раз жена, значит на ее с кулаками можно? Она тебя любит. И жена она хорошая, работящая. Собой пригожая. С детьми умеет управиться. В Бога верует. По мужикам не таскается. Что тебе еще надо?
Харпо застонал.
Штобы она делала, што я ей говорю. Как ты.
О Господи, говорю я.
Папаша тебе скажет делать, ты делаеш. Скажет не делать, не делаеш. Ежели не слушаеш ево, он тебя бьет.

Иной раз и так бьет, слушаю я или нет, говорю.
Вот именно, говорит Харпо. А София делает, чево хочет, на мои слова ноль внимания. Я начинаю ее уму разуму учить, а она мне фонарь под глаз. У-у-у, и опять заплакал.
Я у ево платок отобрала. Столкнуть его што ли со ступенек вмете с фонарем евоным, думаю. София мне на ум пришла. Ишь, с луком и стрелами охочусь, говорит.

Не всякую бабу можно бить, говорю. София как раз такая. И потом она тебя любит, она бы, может, и так все тебе сделала, что ты скажеш, ежели б ты ее попросил по-человечески. Она же не стерва, и не злопамятная. Сердца против тебя не держит.
Он сидит с тупым видом, голову свесивши.
Я его за плечи потрясла и говорю, Харпо, ты же Софию любиш. И она тебя любит.
Он взглянул на меня своими заплывшими глазками. Чаво? говорит.

Мистер __ на мне женился, штобы за детьми было присмотрено. А я вышла за него, потому как меня папаня мой заставил. Я ево не люблю, и он меня не любит.
Ты евоная жена, он говорит. А София моя. Жена должна делать, чево муж скажет.

Делает Шик, чево ей Мистер __ скажет? А он на ей мечтал жениться, не на мне. Она ево по имени величает, Альберт, а через минуту говорит, отвали, от тебя воняет. Это сейчас в ей весу нет, а коли она в тело войдет, дак одним пальцем ево с ног свалит, ежели он вздумает к ней полезть.

И надо было мне про вес говорить? Храпо враз скис и плакать принялся. Совсем худо ему стало. Со ступеньки свесился и давай блевать. Блевал и блевал. Все пироги, наверное, што за год у ево сожрано, из ево выблевались. Как ему больше нечем стало блевать, я ево в комнатку, рядом с Шиковой, уложила, он как лег, так и заснул.
Дорогой Боже,
Пошла я навестить Софию. Она все еще крышу латает.
Течет, проклятая, говорит.

Она у дровяного сарая дранку колет. Упрет полено в плаху и тюкает топориком. Получаются большие плоские щепки. Увидела меня, отложила топор и лимонаду мне предложила.
Я ее со всех сторон осмотрела. Окромя синяка у запястья, никаких повреждений не обнаружилось.
Как у вас с Харпо дела, спрашиваю.
Вроде жрать он поменьше стал, говорит, но это может на время.
Он до твоих размеров дорасти пытается, говорю.
Она охнула и говорит, так я и думала. И медленно выдохнула.

Дети прибежали, кричат, мама, мама, и нам тоже лимонаду. Она налила пять стаканов для детей, два для нас, и мы уселися на деревянной качели, што она в прошлом годе смастерила и у крыльца привесила, где тени поболе.
Устала я от Харпо, говорит. Как мы поженилися, он только и думает как бы заставить меня слушаться. Ему жену не надо, ему собаку надо.
Муж он тебе. Тебе надо с ним быть. Куда же тебе еще деваться?

У сестре муж в армию забран, говорит. Детей у их нет, а Одесса детишек-то любит. У их ферма, вот может у ей и поживу. С дитями.
Я о Нетти вспомнила. Боль меня так и пронзила. Везет, коли есть к кому податься.
А София дальше говарит и, в стакан глядя, лоб хмурит.

Спать мне с им больше не хочется, вот што. Бывало, тронь он меня только, голова кругом идет. А теперь неохота шевелиться лишний раз. Как он на меня заляжет, я думаю, што ему только это и надо. И лимонад отглотнула. Уж как раньше мне ндравилось это дело. С поля его домой гнала. От одного ево вида, как он детей в кроватки укладывал, вся томная становилась. А теперь никакова во мне интересу. Все время усталая и больше ничево.

Ну, ну, я говорю, погоди, не торопись, небось пройдет. Да я так говорю, абы што сказать. Я в энтом деле ничево не смыслю. Мистер __ влезет на меня, сделает, чево ему надо, и через десять минут мы храпим. У меня слегка теплеть начинает, только ежели я о Шик думаю. А энто все равно как по кругу бегать.

И знаеш, что самое худое? говорит. Он-то и не замечает. Завалится на меня и радуется жизни. Ему даже не интересно, чево я думаю. Чево чувствую. Только о себе. Будто никаких чувств и не требуется. Она хмыкнула. Мне просто его убить хочется за енто за все.
Мы смотрим в сторону дома и видим Шик с Мистером __ на крыльце. Он с ее волосьев пушинку снимает.

Не знаю, говорит София, можа и не поеду. В глубине-то души я ево еще люблю, но — устала я от ево взаправду. И зевнула. Потом засмеялась. Отпуск мне нужен, говорит. И пошла дальше дранку колоть.
Милый Боже,
Верно София про сестер своих сказывала. Большие крепкие здоровые девахи, ну в точности амазонки. Приехали с ранья на фургоне забрать Софию. Скарба у ей негусто. Одежонка кое-какая, на себя да на детей, матрас, што по прошлой зиме она сама сделала, зеркало и кресло-качалка. И дети.

Харпо на ступеньках сидит, делает вид, будто ему наплевать. Сеть для рыбы плетет. Посматривает иногда в сторону речки и песенку насвистывает. Да не тот свист выходит, супротив-то прежнево. Нонче евоный свист будто со дна кувшина отдается. А кувшин тот на речном дне.
Решено, отдам Софии лоскутное одеяло. Уж не знаю, как там у ейной сестры, а у нас давно уже холодина стоит. Небось им там на полу спать придется.
Ну чево, так ее и отпустишь? спрашиваю Харпо.

Он взглянул, будто дурацкие вопросы задаю. Фыркнул. У ей решено, говорит. Кто ее остановит? Ну и пущай едет. И глаз скосил на сестрин фургон.
Сидим мы вместе на ступеньках. Из дома только и слышно, топ, топ, топ. Софиины сестры топочут толстыми крепкими ногами. Дом ходуном ходит.
Куда мы едем? спрашивает старшая Софиина дочка.
К тете Одессе погостить, отвечает София.
А папа? спрашивает она.
Папа не едет, София говарит.
А чево папа не едет? сынок ее спрашивает.

Папа за домом приглядит. Да за Зорькой, Милкой и Буйком.
Подошел он к папе и стал его рассматривать.
Ты не едешь? спрашивает.
He-а, Харпо говорит.
Мальчишка шепчет младшенькой на полу. Папа не едет. Чево скажешь?
Малышка села, поднатужилась и громко пукнула.
Засмеялись мы все, да только грусно как-то. Харпо поднял девчушку, потрогал подгузник и менять стал.
Она, поди, еще сухая, София говорит. Просто газики.

Он все равно ее поменял. Отнес с прохода в угол веранды и поменял. И старым сухим подгузником глаза утер.
Отдал он Софии ребенка. Она ево на бедро усадила, суму с подгузниками и едой через плечо переметнула, собрала детей, велела им сказать папе до свидания, обняла меня как могла и в фургон полезла. У всех сестер по дитю на коленях, две мулов погоняют. Выехали они с Харпова да Софиина двора и поехали, тихие и молчаливые.
Милый Боже,

София уже пол года как уехавши. Харпо словно подменили. Раньше домосед был, а теперь все время где-то шляется.
Спрашиваю ево, чево происходит, а он говорит, мисс Сили, дома-то сидючи ничему не научишься.
Первое чему он научился энто што он красивый. Второе — што он умный. Кто ево учитель, не сказывает.

Я столько стука и грохота не слышала с самого Софиина отъезда. Кажинный вечер, как с поля вернется, все чево-то ломает да строит, строит да ломает. Еще и дружок евоный Свен приходит подсобить, дак они до полуночи стучат будто дятлы. Мистер __ вопит на их, штобы прекратили шуметь.
Чево строите, спрашиваю.
Кабак, говорит.
Чево так на отшибе?
Как и у всех, отвечает.
О каких всех он говорит, мне неведомо. Я только Счастливую Звезду знаю.

Кабак и должен быть в лесу, Харпо мне говорит. Чтобы никому громкая музыка не мешала. Танцы там. Мордобой.
Смертоубийство, Свен говорит.
И полиции штобы глаза не мозолить.
А чево София скажет, как вы ей дом уродуете? я спрашиваю. Вот вернутся они, где ей спать с детьми прикажешь?
Они не вернутся, говорит. И доску для стойки прилаживает.
Откуда ты знаеш? Спрашиваю.
Он не отвечает. Знай себе молотком стучит, и Свен тут же.
Дорогой Бог,

В первую неделю никого. Во вторую трое не то четверо явилися. В третью один приперся. Харпо сидит за стойкой, и слушает, как Свен по клавишам стучит.
У их есть холодные напитки, у их есть барбекю, у их жареная требуха, у их хлеб из магазина. У их вывеска есть, к стене приколоченая, написано У Харпо, и еще одна, как с дороги сворачивать. А посетителей нема.
Я иду к ему во двор, подымаюсь на крыльцо, заглядываю в дверь. Харпо мне рукой машет.
Заходи, мисс Сили, говарит.
Не-е, спасибо, говарю.

Мистер __ бывает зайдет, чево-нибудь холодненького выпить, да Свена послушать. Мисс Шик иной раз пожалует. По-прежнему в простом платишке, и волосы в косички убраны. Хотя уже отрастают, говарит, пора их в порядок приводить, прямые штоб были.
Харпо никак в толк не возьмет, што за баба такая Шик. Говарит, как это так, чево ей в голову взбредет, так в лоб и лепит. Бывает, уставится на нее и смотрит, когда никто не замечает.

Как-то раз Харпо гаворит, Чтой-то никтой-то не приходит Свенову музыку слушать. Королеву пчел нешто позвать?
Не знаю, говарю. Она на поправку идет, песенки свои напевает с самово ранья. Может и захочет. А спросил бы ты ее.
Шик ответила, место не шибко привлекательное, супротив тех, где она раньше певала, ну уж ладно, почтит она его своим присутствием.

Харпо и Свен упросили Мистера __ дать им Шиковы старые афишки из евоного заветново сундучка. Вымарали Счастливую Звезду и сверху написали У Харпо на такой-то усадьбе. И нацепили на деревья, от нашево поворота почитай до города хватило. В субботу привалило столько народу, яблоку негде упасть.
Шик, детка, а мы тебя уже похоронили.
И так кажный второй. Шик только усмехается, Не меня, а себя, гаварит, в моих глазах.
Наконец-то я увижу Шик за работой, думаю я. Полюбуюсь на нее. И голосок ее послушаю.

Мистер __ не пускал меня поначалу. Женам нечево в эдаких местах делать, говорит.
Да, да, Шик говорит, пока я ей волосы выпрямляю. А Сили пойдет. Вдруг мне худо станет, пока я петь буду. Или платье порвется. Платье на ей красное, в облипку, лямки как ниточки.
Мистер __ все ворчал, пока одевался. Моей жене то нельзя, моей жене энто нельзя, не позволю, штобы моя жена… Никак уняться не мог.
Шик наконец сказала, хорошо, што я не твоя жена, черт тебя подери.

Тогда он примолк. И мы втроем пошли к Харпо. Мы с Мистером __ сели за один столик. Он взял виски, я лимонад.

Сначала Шик спела песню какой-то Бесси Смит. Говорит, ее знакомая. Подруга старая. Трудно найти хорошего мужчину, называется. Пела и на Мистера __ поглядывала. Я тоже на ево посмотрела. Сидит, от горшка два вершка, а туда же, важный. Потом на Шик посмотрела. Серце мое так и сжалося, так и заныло, даже руку к груди я прижала. Провались я под землю, они бы наверное и не заметили. Тошно мне стало от моево вида. От одежды тоже тошно. У меня в шифонере только и есть платья, в церковь ходить. Мистер __ смотрит на Шик, на платье ее в обтяжку, на кожу ее черную да гладкую, на ноги в ладных красных туфельках, на сверкающие волны волос.

Не успела я опомниться, как слезы у меня из глаз полились.
Запуталась я совсем.
Ему приятно на Шик смотреть. И мне приятно на Шик смотреть.
Шик приятно на одного из нас смотреть. На ево.
Так должно быть. Я знаю. Почему тогда сердце ноет?
Свесила я голову, носом почти что в стакан уткнулась.
Вдруг слышу имя мое назвали.
Шик говорит, Сили, мисс Сили, и на меня смотрит.

Опять мое имя сказала, и говорит, песня, которую я сейчас для вас спою, посвящается мисс Сили. Она мне ее из головы вычесала, когда я болела.
Сначала мотив напела, а потом и слова.
Слова опять про каковото негодново мужика, который ей подлянку сделал, да я слова не слушаю, я тихо себе мелодию напеваю и на ее смотрю.
Первый раз в жизни кто-то для меня што-то сделал и моим именем назвал.
Милостивый Боже,

Скоро Шик от нас уедет. Она теперь всякий выходной у Харпо поет. Тот неплохие денежки на ей заработал. И ей кое-что досталось. Окрепла она и поправилась. Первый-то раз она пела хорошо, да слабовато. А нонче распелась. Во дворе слышно, как петь начинает. Любо дорого их вместе со Свеном послушать. Она поет, он по клавишам стучит. Хорошо у Харпо стало. Столики маленькие по всей комнате, свеча на каждом, моей работы. И во дворе столики, у ручья. Гляжу иногда на Софиин дом и будто светлячки везде мелькают, внутри и снаружи. Вечерами Шик ждет не дождется как к Харпо идти.

В один прекрасный день она мне говорит, ну, мисс Сили, пора мне вас покинуть.
Когда, спрашиваю.
Скоро, говорит. В июне. Июнь хороший месяц для путешествий.
Я ничево не говорю. Со мной такое же было, когда Нетти меня оставила.
Она подошла и руку мне на плечо положила.
Он меня бить будет опять, говорю.
Кто, спрашивает, Альберт?
Мистер __, отвечаю.
Не может тово быть, говорит. И села подле меня на скамейку, грузно так, упала будто.
За што он тебя бьет?
За то, што я не ты.

О, мисс Сили, говорит, и обняла меня.
Полчаса, наверное, мы так сидели. Поцеловала она меня в плечо, где помягче, и встала.
Я не уеду, пока не буду знать, что Альберт даже и думать забыл руки распускать.
Дорогой Боже,
Как она уезжать собралася, они стали вместе спать. Не всякую ночь, но почти, с пятницы по понедельник.

Он ходит к Харпо слушать ее пенье. И просто посмотреть на ее. Возвращаются поздно, и до утра все хихикают да болтают да играются. Потом спать ложатся, пока ей опять на работу не пора собираться.
Сперва у их это случайно получилось. Увлеклись. Так Шик говорит. Мистер __ ничево не говорит.
Скажи мне как на духу, говорит, ты против, штобы Альберт со мной спал?
Мне все равно с кем Альберт спит, думаю я про себя. Но ничево не говорю.
Как бы тебе опять не забеременеть, говорю.

Она говорит, исключено, я меры принимаю.
Ты ево еще любишь, говорю.
У меня к нему, што называется, страсть, говорит. Ежели бы я вышла замуж, то за ево. Слабый он только. Сам не знает, чево ему надо. А по твоим рассказам судя, еще и драчун. Мне в ем несколько вещей ндравятся. Во-первых запах. Мне подходящий. И потом он такой маленький. Забавный.
Тебе ндравится с ним спать? спрашиваю.
Да, отвечает, очень даже ндравится. А тебе?

Не, говорю. Мистер __ пусть подтвердит. Совсем мне энто не ндравится. Залезет, рубашку задерет, и тык в меня. Я делаю вид, будто и не заметила. Ему ведь все равно. Он и не спрашивает никогда, чево я чувствую. Влез, сделал дело, и храпака.
Ей смешно. Сделал дело, говорит, ну мисс Сили, по твоим словам, он будто по малой нужде ходит.
Оно и похоже, говорю.
Она смеяться перестала. Так ты ничево не чувствуешь, спрашивает она озадаченная. А раньше с отцом твоих детей?
Ни разу, говорю.

Да, мисс Сили, она говорит, ты у нас еще девственница.
Чево это, спрашиваю.
Слушай-ка меня, говорит Шик, у тебя в одном месте, в пипе твоей, есть маленькая кнопочка, и когда ты занимаешься кое-чем кое с кем, она вся становится нежная и чувствительная, и чем дальше тем больше, пока не растает. В этом все дело. Но не только, много еще другого приятного, если язык да пальчики умело приложить.
Кнопочка? Пальцы и язык? У меня щеки так и загорелись, сами чуть от стыда не растаяли.

Она говорит, ну ка возьми зеркальце да посмотри, чево у тебя там творится. Ты же наверняка еще не разу не видала, правда же?
Не видала.
И у Альберта тоже не видала.
Не. Только наощупь, говорю.
Взяла я зеркальце и стою.
Ну и ну, она говорит, стесняешься на себя посмотреть? Гляди ка, какая ты нарядная да надушенная да гоженькая, к Харпо собралася, а посмотреть на свою собственную пипку боишься.
Если ты со мной пойдеш, говорю.
Шмыгнули мы ко мне в комнату как две шкодливых девчонки.

Посторожи дверь, гаворю.
Она хихикает, ладно, говарит, не дрефь, горизонт ясный.
Я легла на кровать и юбку задрала. Приспособила зеркальце под ногами. Ах. Волосьев-то сколько. Губки у моей пипы черные, а внутри она как мокрая роза.
Ну что, не такая страшная? говорит Шик от двери.
Моя, говорю. Где кнопка?
Сверху, она говорит. Немножко торчит которая.
Я посмотрела и пальцем тронула. Мурашки побежали по коже. Не так штобы сильно. Но понятно, она самая кнопка и есть.

Шик говорит, А теперь на сиси посмотри себе. Я платье задрала и посмотрела. Вспомнила как мои детишки грудь брали. Мурашки тоже тогда бегали. Бывало что сильные. Мне больше всево нравилось кормить их.
Альберт с Харпо идут, Шик шепчет. Я штаны натянула побыстрее и платье поправила. Чувство у меня такое, будто мы нехорошее делали.
Нехай, говорю, спи с ним.
Она меня на слове поймала.
Да и я себя на слове поймала.

Когда слышу как они там возятся, одеяло на голову натяну, кнопку да сиси тереблю себе да плачу.
Милый Бог,
Как-то вечером, как раз когда Шик пела, кто бы заявился к Харпо как не София.
При ей большой и крепкий мужик, на ярморочного борца похожий.
Она все такая же, пышная да здоровая.
О, мисс Сили, плачет, как я рада вас опять видеть. Даже Мистера __ рада видеть, говорит. И руку ему жмет. Пусть даже руку он еле жмет, говарит.
Он на лице изобразил будто обрадовался.

A-а, привет, присаживайся, говорит, выпей лимонаду.
Виски мне, говорит она.
Борец уселся верхом на стул и Софию к себе по семейному притянул.
Тут вижу я, Харпо идет со своей подружкой желтолицей. На Софию смотрит будто призрак перед ним явившись.
Знакомьтесь, Генри Броднекс, София говорит, а кличут Борчик. Друг семьи.

Привет всем, говорит он. Улыбнулся, и мы дальше стали музыку слушать. На Шик надето золотистое платье, такое открытое, што сиси так и готовы выпрыгнуть. Все глядят, авось лямка порвется. Ништо, не порвется, добротное платье, я-то знаю.
О мен, говорит Борчик, туши свет, пожарники тут не помогут, тут надо полицию вызывать.
Мистер __ спрашивает Софию шепотом, А дети твои где?
Мои дома, она шепчет в ответ, а ваши где?
Он ничево не ответил.

Обе дочки его забрюхатели и сбежали из дома. Буб то и дело в тюрьме. Кабы не евонный дедушка, дядя шерифа с цветной стороны семейства, ево бы уж наверное линчевали.
Я поражена, как хорошо София выглядит.
Мамаши с пятью детьми все какие-то заморенные, говорю я ей через стол, а ты выглядишь, будто еще пятерых готова родить.
У меня шесть, мисс Сили, говорит она.
Шесть.
Я рот разинула.

Тряхнула она головой, взглянула на Харпо и говорит, Жизнь не кончается, когда из дома уезжаешь, мисс Сили. Вы же знаете.
Моя-то кончилась, когда я из дома уехала, думаю про себя. А потом думаю, это она с Мистером __ кончилась. А с Шик опять началась.
Шик к нам подошла и они с Софией обнялись.
Ну милочка, выглядишь ты чудо как, говорит.

Вот когда я заметила, что Шик такие вещи подчас говорит, какие только мужик сказать может, И ведет себя тоже. Это мужики так говорят бабам, ну милочка, ты чудно выглядишь. Женщины все больше о волосах да о хворях своих. О дитях, кто жив, кто помер, у ково зубы режутся. А не о том, что другая хорошо выглядит. И при том обнимаются.

У мущин глаза как приклеены к Шиковому вырезу на платье. И мои тоже приклеены. Чую, соски мои под платьем напряглись. И кнопочка моя будто встала. Шик, говорю ей в уме, милочка, ты выглядит чудо как. Бог свидетель, как ты славно выглядиш.

Чево ты тут делаеш, Харпо спрашивает.
Пришла мисс Шик послушать, отвечает. У тебя тут очень мило, Харпо. Глазами зал обводит, любуется на одно да на другое.
Нехорошо, мать пятерых детей вечером и в кабаке, Харпо говорит.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь