Цимлянского — «Легенда о морских детях»
Postmusic MagazineНовые песни и скучные вопросы для тульского Эллиотта Смита
По отношению к музыканту, выпускающему песни уже четыре года, слова «талантливый» и «амбициозный» звучат одновременно как проклятие и оскорбление — поэтому лучше начнём с имён нарицательных.
О нашем герое известно следующее: живёт он в Туле (или как-то с этим городом связан); зовут его Арсений или Андрей (но фамилия точно не Тарковский), и сочиняет он пронзительные драматические песни для укулеле и акустической гитары. Когда-то он целую неделю занимался этим в дуэте с фотографом Машей Чёрной; сейчас и всегда — в сольном проекте «Цимлянского».
Его прошлогодний альбом-дебют казался эдаким смешливым декадентством — как будто Игорь Северянин вдруг прокачался в чёрном юморе и начал петь. Но к вышедшим в начале августа новым песням — лавкрафтианской балладе (которая, если вслушаться, вне помыслов автора оказывается созвучной недавней годовщине гибели «Курска»: дети тонут, матери спят), и исповеди на последнем дыхании — прежние сравнения подходят примерно так же, как старый ключ к многажды заменённому замку. Впрочем, о том, какого свойства новый сингл, красноречивее любых эпитетов расскажут неровности почерка человека, придумавшего для него обложку: если не всматриваться, вместо даты «2017» можно разглядеть «2007», этот невыводимый из сердец всех суисайд-боев и, так уж повелось, туляков код. Исключительно ли в этом лежит объяснение тотальной беспросветности новых треков «Цимлянского» — бог весть, а рефлексировать на эту тему как-то не хочется; как справедливо предупреждает сам автор, «легче не станет». Поэтому просто послушаем грустные песни от вообще-то жизнерадостного (спойлер!) человека — и полюбуемся на его ответы, ввиду причуд общения по переписке даже забегающие вперёд наших глупых вопросов.
— В первой песне звучит нечто похожее на рок-ансамбль. Это сыграно в одиночку или «Цимлянского» теперь можно считать полноценной группой?
— На записях я всегда всё до последнего свиста делал в одиночестве. А слова о «рок-ансамбле» — это, пожалуй, самое печальное, что я слышал о своей музыке, ведь
Как известно, есть люди, которые любят рок и слушают его. А есть такие, кто рок непосредственно делает. Например, Ронни Джеймс Дио.
— При каких обстоятельствах были сочинены новые песни? Почему к «Легенде о морских детях» прилагается отдельный стихотворный текст и как он связан с одноимённой песней?
— Песни у меня всегда сочиняются при одинаковых обстоятельствах. Эти песни не исключение.
«Легенда о морских детях» — очень мрачный лавкрафтианский эпос, который я вынашивал долго, но так и не смог материализовать. В результате получилась песня совсем не о том, пролежавшая в незаконченном виде около года. Наконец, я встретил на улице очень сильного мальчика с очень сильными родителями.
— Куда делась ирония, что успешно разбавляла флёр грусти на прошлых релизах? Будет ли следующий альбом таким же беспросветным и мрачным?
— Я не знаю, куда ирония могла пропасть. В самом деле, я с большой иронией отношусь ко всему, что делаю, но непосредственно в музыке иронии у меня никогда не было. Она совершенно беспросветная и мрачная. Надеюсь, такой и останется.
