Что такое красота?

Объяснение наших представлений о красоте с точки зрения эволюции — очень интересная и сложная тема, разработкой которой занимается такая научная дисциплина, как эволюционная эстетика. Общая идея состоит в том, что у позвоночных происходит не эволюция поведения, а эволюция систем мотивации — то есть того, что животному приятно или неприятно делать, какие стимулы его привлекают или отталкивают. Именно поэтому, скажем, многим из нас нравится сладкий вкус. Он сигнализирует о том, что в пище много легкоусвояемых углеводов. Высококалорийная еда — ценный ресурс для животных, которые живут в условиях недостатка питания, поэтому им выгодно, чтобы такой вкус им нравился, — это стимулирует находить пропитание. Так же объясняются и радости секса: чем он приятней особи, тем больше она оставит потомства. Соответственно, гены, отвечающие за то, что секс приносит приятные ощущения, будут распространяться. Если же у особи возникнет мутация, делающая его неприятным, то она будет оставлять меньше потомства, и этот ген будет отбраковываться.

Логично предположить, что у нашего представления о красоте тоже есть эволюционная основа. Нашим предкам (точнее, генам предков) было выгодно, чтобы полезные стимулы им нравились и предки старались бы их искать, а вредные стимулы отторгали. Когда речь идет о выборе брачного партнера, мы скорее будем считать красивыми тех людей, от которых можно получить здоровое потомство в большом количестве, хотя на самом деле процесс намного сложнее. Но именно эта тенденция в свое время помогла их предкам выжить. Так, по большому счету, красота с биологической точки зрения - это информация о здоровье и способности к воспроизводству. Но тут есть множество побочных эффектов.

Например, симметричность лица и тела у двусторонне симметричных животных является показателем качества генов, хорошего развития и вообще хорошего здоровья. Асимметрия может свидетельствовать о том, что у данного носителя генов имел место некий серьезный стресс в более ранних поколениях и его предки были недостаточно сильны, чтобы с ним справиться.

И действительно, эксперименты показывают, что если взять естественное человеческое лицо на фотографии и на компьютере сделать его абсолютно симметричным — отзеркалить одну половину лица на другую, — такая манипуляция существенно повышает привлекательность этого лица для зрителей. Такое явление могло развиться как адаптация, потому что это помогает нам выбирать более здорового партнера. Но со временем эта адаптация могла привести к тому, что нам нравится симметрия вообще.

Симметрия в том или ином виде — важнейший элемент искусства, и он всегда был таковым. Возможно, потому, что на определенных этапах анализа изображения сигналы от сетчатки переходят в зрительную кору и там расчленяются на компоненты. Там есть нейроны, которые реагируют только на вертикальные или горизонтальные линии, на движение и так далее. Можно предположить, что симметрия как отдельная характеристика изображения регистрируется в мозге, и когда мы видим, что объект наблюдения обладает некоторой симметрией, это вызывает выброс дофамина — мы испытываем чувство удовольствия. Мой любимый пример — калейдоскоп. Простая детская игрушка завораживает, действуя за счет оптических эффектов на нашу систему восприятия симметрии.

И мужчин, и женщин также сводит с ума определенное соотношение между размером талии и бедер. Половые гормоны (тестостерон у мужчин и эстроген у женщин) определяют, где именно у них на теле будет накапливаться жир. Женщины, организм которых производит эстроген в идеальных количествах, обладают талиями, объем которых составляет 70% от объема бедер. То же происходит с мужскими телами. В зависимости от уровня тестостерона, люди с правильным соотношением талии и бедер (соотвественно, и правильным уровнем гормонов в крови) менее склонны к кардиологическим заболеваниям, развитию рака, диабета. Считается, что женщины, имеющие такое соотношение размеров, с меньшими проблемами вынашивают и рожают детей.

Конечно, пропорции талии и бедер это еще не все, так как один и тот же симметричный парень с прекрасной мужественной талией и бедрами может не вызывать у вас ровным счетом никаких эмоций, в то время как ваша подруга будет по три раза в день прогуливаться возле его дома. Причина, опять же, кроется в генах. Каждый из нас издает трудно определимые химические сигналы под названием феромоны, что позволяет нашему потенциальному партнеру получить информацию о нашем генетическом наборе. Исследования показали, что мужчины и женщины чувствуют притяжение к тем особям, которые генетически подходят к их собственным организмам, за тем исключением, что у партнера другой вид иммунной системы, которая носит название главный комплекс гистосовместимости (или ГКГС). Комбинация двух разных типов ГКГС дает будущему поколению более сильную сопротивляемость к болезням, и наши феромоны как бы говорят партнеру, каким именно типом иммунитета обладаем мы.

Также некоторые признаки, которые нам кажутся красивыми в других людях, обусловлены родительским инстинктом. Романтическая и супружеская любовь у моногамных млекопитающих и, в частности, у приматов развивается на основе родительской любви, это очень древняя вещь. Ну, скажем, в некоторых культурах считаются красивыми большие глаза. Это детский признак. Детские черты вызывали нежные чувства у противоположного пола и создавали предпосылки для развития привязанности. Поэтому, когда у наших предков появилась склонность формировать устойчивые пары, где самка и самец вместе заботятся о потомстве, преимущество могли получать особи с такими вот детскими чертами, потому что им было легче вызвать к себе любовь. В ходе эволюции вышло так, что человек по ряду признаков больше похож на детенышей обезьян, чем на взрослых особей. Подчеркнуто детские черты, те же большие глаза, можно увидеть, скажем, в мультиках аниме. Это как раз пример использования так называемых гиперстимулов — гипертрофированных стимулов, которые бьют по эмоциональным центрам мозга.

Для дальнейших размышлений в эволюционной эстетике есть крайне сложная и интересная тема: как ослабление отбора, которому способствует развитие медицины, повлияет на наше чувство прекрасного. Если наш дикий пещерный предок вместо того, чтобы адекватно реагировать на женские вторичные половые признаки, начинал реагировать на ерунду, то он просто не оставлял потомства, и его гены отсеивались. Сейчас человек может оставить потомство независимо от своих эстетических предпочтений. В результате может происходить накопление мутаций, которые будут разрушать сложившиеся в ходе эволюции нейронные контуры. Многие адаптации, признаки, которые придавали нашему виду особенность, будут исчезать, деградировать, потому что они не повышают больше репродуктивный успех. В эстетике будет все меньше биологической составляющей и все больше средовой, формирующейся через культуру и воспитание.