Чистота
Вопрос: Здравствуйте, батюшка! Меня зовут Анна. Я из Минска, учусь в Московской духовной академии.
Прот. Андрей Ткачев: Десант высадился у нас из Минска.
Вопрос: Я бы хотела задать такой вопрос: как в современном мире оградить себя от вот этой вот грязи информационной и сохранить вот эту целостность и душевное спокойствие?
Прот. Андрей Ткачев: Покой нам только снится, конечно, но лучше его не терять. Потому что, потерявши, потом трудно его вернуть назад. Просто чуть больше осторожности, знаете, и переборчивости.
То есть мы не едим все подряд, правда? У нас у каждого есть какие-то свои пристрастия пищевые, и мы не хотим есть, например, с грязной тарелки или поднимать с пола и есть вообще все подряд. Какая-то переборчивость у нас есть.
Должна быть и информационная переборчивость. Вообще умение работать с информацией — это один из факторов национальной безопасности. В национальной безопасности есть много составляющих граней. Там есть продуктовая безопасность, там есть демографическая, военная, экологическая безопасность.
Есть такое понятие как «информационная безопасность». Что такое, например, революция в России? Что такое революция, которая обрушила дом Романовых и, в общем, ввергла народ вообще в беспримерные страдания на долгие-долгие годы без всякой надежды вылезти? Это зараженность умов русских людей чужими идеями.
То есть просто люди не умели работать с информацией. Они читали какую-то книжонку какого-то Сен-Симона, или какого-то Фурье, или какого-нибудь Прудона, или какого-то Карла Маркса, и они сразу всасывали в себя, это некритично.
Это все всосанное, эта информация растворялась в них, и они уже были носителями чуждой идеологии. Когда этих людей заболевших стало много-много-много-много, они сделали то, что они планировали сделать.
То есть умение работать с информацией — это фактор выживания современного человека. И в каждой стране нужно, чтобы людей учили работать с информацией, работать с текстом.
Например, берешь текст, читаешь и делаешь из него выводы. Читаешь между строк, пытаешься понять, что здесь говорится. Это может касаться инструкции о лекарствах, например, это может касаться, там, не знаю, какой-то другой… То есть с любым текстом нужно уметь работать.
И нужно быть переборчивым, то есть не нужно смотреть все подряд, не нужно читать все подряд, не нужно слушать всех подряд. Надо какие-то барьеры ставить. Не все подряд в себя пускать — это признак умного человека. Ему будет легче, конечно. В детстве его нужно оградить.
Сколько таких случаев бывает, если, допустим, мальчик нашел в комоде спрятанный папой порнографический журнал, то все — мальчик потерял детский рай, он вышел из состояния счастья, он заглянул в замочную скважину в запрещенную взрослую жизнь.
Причем папа в этом тоже косвенно виноват, потому что это, собственно, папины штучки, которые он там прятал, но не допрятал — малый нашел. А таких случаев есть тысячи. Все, ребенка не оградили, то есть ребенок увидел, он узнал эту сторону жизни, и она, как запретная сладость, попадает ему внутрь души и никуда оттуда не уходит. Считайте, что его жизнь навсегда испортилась.
Пока теперь нужно ему будет этого змея выблевать из себя — в него змей заполз. Поэтому ребенка нужно ограждать от зла, потому что он не может бороться с информацией, ребенок не может. Он увидел и влип, и все.
А уже когда он вырастает, он уже должен сам ограждать себя от того, что нельзя, от того, что запретно, от того, что… Есть же запретные знания, запретные вещи, запретные, на которых лежит печать запрета. Это есть в мире, но это нельзя.
Береги душу смолоду, совершенно верно. Легче беречь себя, пока ты еще, так сказать… На чистом же человеке — на нем же все видно. То есть, когда вы оденетесь в белое и в новое, то там каждое пятнышко будет видно, будете беречь себя. То есть на чистоте видны пятна.
Кому нужно беречь грязное? Если штукатур надел на себя рабочую фуфайку и штукатурит стенку, на него там раз за разом шлепает такое пятно за пятном, он их не боится, потому что он для того и надел эту грязную одежду, чтобы грязи не бояться. Поэтому, конечно, на чистом человеке все видно, и чистый переживает об этой грязи.
Знаете, была такая в Церкви секта кафаров или катаров, от слова «чистый». Катары — это были люди, которые требовали от христиан максимальной чистоты нравственности, максимальной.
Считалось, что если, например, епископ недостойный, то вся епархия пропала. Если священник в чем-то грешен, значит, таинство принимать у него нельзя. Они требовали от людей максимальной степени святости, и это был как бы перегиб вправо.
То есть, есть же перегибы влево и вправо. Перегиб влево — это когда человек говорит: «Я в блуд впал». — «Да ладно, ничего страшного». Это перегиб влево. А перегиб вправо — говорит: «Я в блуд впал». — «Как тебя земля носит? Как ты живешь до сих пор? Вон отсюда, я с тобой дышать одним воздухом не хочу!» Это перегиб вправо.
Где-то должна быть середина, чтобы человека и пожалеть, и дать ему отпущение, если ты в сане, и поговорить с ним, узнать, что, как и почему, и оградить его на будущее, и утешить его: «Не отчаивайся, жизнь не закончилась. Живи дальше, не вешай нос, все в порядке».
Когда мы видим какую-нибудь грязь житейскую, мы не должны удивляться, по крайней мере. Совершенно естественно, что в этом падшем мире грязи много. Чего мы должны «караул» кричать при каждой встрече с грехом? Но мириться с грехом тоже нельзя. Церковь ведь состоит из грешников тоже.
То есть, с одной стороны, в Церкви есть место таким святым как Николай Чудотворец. В другое время, перед причастием, все говорят: «Яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». То есть в Церкви есть место разбойнику кающемуся.
Церковь открыта для кающихся грешников, далеких от всякого совершенства, которые приползают буквально в церковь, измученные своей собственной жизнью, и в этом, собственно, и есть откровение Божие. Радость бывает на небесах об одном грешнике кающемся.
В Книге Екклесиаста Соломон говорит так: «Не будь слишком строг. Зачем тебе губить себя? И не греши бездумно. Зачем тебе умирать не в свое время?» Вот так говорится. Если будешь грешить, как попало, умрешь не в свое время, но, очевидно, раньше. Но не будь слишком строг, потому что зачем тебе губить себя?
То есть от великой строгости можно еще и погибнуть, оказывается. Хорошо будет, если ты будешь держаться рукой и за это, и за это. То есть пойдешь посерединке — между великой строгостью и привычным развратом, то есть ни то, ни то. Надо избежать, кстати, обеих крайностей. Вторая крайность не менее опасна.
Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Марина. Я работаю в музыкальный области. Вопрос у меня такой: то есть полностью от искушения, от грехов, от грязи мы изолироваться не можем. А бывает ли грязь во благо, так скажем, то есть где-то нагрешить немножко, чтобы избежать в дальнейшем сильного падения?
Прот. Андрей Ткачев: Интересный вопрос. Грязь во благо может быть. У Оригена есть такое выражение парадоксальное. Он говорил, что некоторые души настолько осквернились грехами, что возгнушались сами себя, и от великой ненависти к той грязи, в которой они провели много времени, они совершили героический рывок такой и вырвались с этой грязи.
То есть, есть такие, которые опускались ниже, ниже, ниже, и уже настолько опустились, что им стало тошно от самих себя и от всего того, что вокруг, и они героически и с мужеством, с ненавистью к этому всему воспрянули вверх и вышли на свободу.
Есть люди, которые сильно не грешат. Так, ну, грешат, конечно, но как-то так. Как Лермонтов писал:
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви.
То есть, есть люди, которые и добра особого не делают, и грешат, ну, не очень сильно, но никуда они не рвутся, не стремятся. Никуда полета у них нет, и крылья они не отращивают, и не хотят они никуда лететь. Им нравится то, что вот они так себе живут.
Для того чтобы оправдать себя, изменить себя, они говорят: «Вон как люди грешат. Я по сравнению с ними вообще ягненок. Я чуть-чуть, там, ну, что, там?» Вот они, когда так и не вверх, и не вниз, ни Богу свечка, ни врагу кочерга, ни туда, ни сюда — это какие-то опасные люди. А есть люди, которые какие-то, значит, неуемные, неистовые:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
И они могут в грех зарыться прямо с головой, а потом они же оттуда вылезают и говорят: «Нет, я так жить не буду», — и наверх. Вот есть такие люди. Вот Ориген пишет, что это дорогие люди, это драгоценные души, что самые непонятные люди — это вот эти непонятные люди, то есть куда их девать? Они вроде и не сильно грешат.
В Апокалипсисе, если помните, там говорят: «Если бы ты был холоден или горяч, но ты тепл. То есть ты ни холодный и ни горячий — ты теплый, и я тебя изблюю из уст моих». То есть ты отвратителен, ты никакой.
Есть холодные люди, такие прямо против всего. Ну, ладно, пусть будут, они для чего-то нужны, очевидно. Иногда из них появляются великие поборники, такие, как Павел, апостол, это же пример на все времена. Есть люди очень горячие, а есть вот… Вот это опасные, мне кажется, люди.
Поэтому, когда сильно упал человек, не сильно переживайте. Силен Бог поднять его. Перед своим Богом падает или стоит. То есть не суди чужого раба: он упал — он поднимется. И Михей пишет, пророк: «Не радуйся обо мне, неприятельница моя. Хотя я упал, я встану, и хотя я во тьме, но Господь — свет для меня».
То есть это голос человека, который в грехе живет, но в грехе жить не хочет. Говорит: «Я не буду так долго жить. Я встану, я выйду отсюда. Вы себе сидите, а я пошел». То есть, такие люди есть. Это очень дорогие души. Мне очень эта тема нравится. То есть они из холодного в горячее превращаются, минуя теплое.
Кстати говоря, у Данте, когда он заходит в эти ворота, где написано «Оставь надежду, всяк сюда входящий», там перед воротами ада такое поле, называется «поле никудышных». Там находятся ангелы, но это Дантовская фантазия, но, тем не менее, она очень такая ценная.
Там находятся ангелы, которые во время войны Михаила с дьяволом не приняли ни ту, ни ту сторону. Они не были ни за Михаила, ни за сатану. Они, так сказать, решили отсидеться. И там находятся люди, которые недостойны ни ада, ни рая. То есть для ада они ничего страшного не сделали, а для рая они вообще ничего хорошего не сделали.
И их очень много, и они лежат на пороге райских ворот, и Данте хочет рассмотреть их, кто они, может, каких-то знакомых там найдет. А Вергилий же его сопровождает туда, и он говорит: «Здесь интересных нет. Взгляни — и мимо». То есть идем быстрее отсюда, тут нечего смотреть. Это никто.
Это, конечно, поэзия. Это, конечно, фантазия, но такая страшная фантазия, потому что вот хуже всего, на самом деле, не грязные и не чистые, а никакие.
Вот когда, знаете, в человеке нет никакого огня, когда в нем нет каких-то высоких задач, мыслей, такой затаенной священной мечты, и нет ничего такого, нет никаких затаенных священных мечтаний, вот это, мне кажется, опасное занятие — такие вот все эти с серединки на половинку.
Не так страшен большой грешник. Кстати, больших грешников все знают по именам, как бы они все известны. Его, собственно, и бояться нечего, потому что он известен. Даже уже то в нем хорошо, что его все знают. Его заметно издалека.
И часто большие грешники потом превращаются в больших святых. Так что бывает, что осквернится человек на пользу, обожжется на пользу, упадет, поднимется на пользу. За битого все-таки двух небитых дают. Это действительно правда, поэтому можно все грехи свои превратить в плюс.
Братья и сестры, возвращаемся в студию. Ведем речь о чистоте, духовной и телесной.
Вопрос: Добрый день! Меня зовут Татьяна. Работаю в школе. Я хотела спросить о чистоте телесной. Вот раньше, в VIII-IX веке, девочку, девушку растили для того, чтобы выдать замуж. Отдавали замуж рано, в 17, 18 лет, и, разумеется, невинной, целомудренной.
Сегодня в современном мире возраст, когда вступают в брак, сильно вырос. И как быть, если тебе около 30-ти или более 30-ти, бывают такие примеры, нужно ли девушке хранить свою чистоту, невинность? Сколько это нужно делать? Всю жизнь или…
Прот. Андрей Ткачев: Проблематика-то этого вопроса заключается в том, что эти двери только открой — и гостей не оберешься. Тут вся сложность не в том, что, там, это девство мучает уже человека. На каком-то этапе она уже хочет отдать его кому-то, чтобы уже замуж выйти.
Это понятно, но вся сложность-то в том, что отдавать его случайному человеку просто потому, что уже у всех это было, а у тебя нет, ты хочешь быть такая, как все, или еще какие-то мотивации подобного поступка, оно, конечно, очень опасно, потому что потом эти двери уже не закрываются.
А девушка и женщина — это два совершенно разных существа по психотипу, по физиологическим переживаниям. Это два разных человека. Хранить себя девушке, ничего незнающей еще, ну, наверное, гораздо легче, нежели воздерживаться уже женщине, знающей эту сторону жизни.
Там уже будет совсем трудно с воздержанием. Как бы совсем себя не потерять, по рукам бы не пойти. Потому что хочется счастья, хочется любви, и не попадается никак тот единственный, который бы взял на себя ответственность за вашу жизнь.
Зато будет попадаться что-то, непонятно, какое, и каждый раз будет оставаться какая-то горечь ошибки, горечь неудачи какой-то такой, и тело будет жить по своим законам, а совесть — по своим, и вы будете разрываться и мучиться.
Поэтому нет мужа — конечно, лучше быть в чистоте. Конечно, это под большим вопросом будет у многих людей, многие не согласятся с этим. Действительно, отодвинули очень высоко порог замужества, очень далеко удвинули куда-то его, вдвинули в тридцатник уже куда-то, а созревание происходит гораздо раньше.
К 14 годам уже созревание происходит, и куда эти 16 лет девать, и как себя вести? Сидеть дома, как птичка в клетке, или как это все? Конечно, вся цивилизация выстроена так, чтобы женщина потеряла себя, потеряла себя для забавы чьей-то. Не мужу отдала себя, а отдала себя кому-то как-то, вот как-то случайно, как-то по-глупому, на какой-то вечеринке или у какой-то подружки как-то так вот.
И потом, насколько я понимаю, такая преступная мысль: а что уже беречь-то? Дальше уже и беречь вроде нечего. И тогда эта преступная мысль вообще дает зеленый свет для самого странного образа жизни.
Это диверсия против женщин, одна из таких больных сторон цивилизации, которая выглядит как придуманная диверсия против женского счастья, женской психики, женского здоровья — духовного, телесного и так далее. А потом кого она родит, если она до 30 лет профокусничает?
В общем, там громоздятся потом проблемы друг на друга. Если девушка сохранит себя без мужа, ну, ей, конечно, несладко будет и со стороны друзей, и знакомых, и так далее, и тому подобное. Она наслушается, конечно, бедняжка, но это будет мученица.
Никто из нас не будет упрекать современного молодого человека, девушку, прямо так вот упрекать за какие-то эти стыдные залеты. Мы же прекрасно понимаем, где мы живем, и кто мы такие. Но мы вправе требовать от человека покаяния, изменения, уцеломудривания, чистоты в дальнейшем, но с пониманием относимся ко всем этим, так сказать, грехам по дороге.
Так что, что мне Вам сказать? Махнуть, так сказать, этим жезлом и сказать: «Да делайте, что хотите»? Конечно, терпеть тяжело. Сохранить себя нельзя — такого никто не скажет, но, так сказать, потребовать от всех девушек целомудрия и хранения себя — ну, в принципе, можно.
Почему нет? Но при полном понимании, что это тяжело, что некоторые скажут: «А зачем оно нужно?» А другие скажут: «Да пошел он! Тоже, там, нашлись учителя. Что хочу, то и делаю. А мне так нравится. Мы же в свободе живем. У нас есть свобода делать все, что мы хотим». Так что трудная эта тема.
Целомудрие — оно, конечно, всегда выше, и оно вознаграждается, я надеюсь. Но, кстати, вот нужно сказать, что вопрос, связанный с замужеством, это вопрос сущностного характера. Это не вопрос, так сказать, капризов, каких-то прихотей, похоти, это вопрос сущностного характера. Это сущностная необходимая вещь.
То есть ее нельзя стесняться просить, об этом нельзя стесняться молиться. То есть это не то, что я хочу себе каких-то плотских радостей, нет-нет. Это нормально, это не постыдно, это свято, это нужно смело просить у Бога девушке, потому что это вопрос именно сущностный, жизненный вопрос.
Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Виктория. Аспирант Института культурного и природного наследия имени Лихачева. В наше время вот мы говорим, что погряз мир в материальном, вдуховном смысле.
Можно ли, как Вы считаете, внедрять в школьное образование какие-то семинарские занятия, объясняя детям какие-то богословские моменты, которые помогут им в будущем? То есть, допустим, они многие ошибки делают по незнанию. Стоит ли использовать, допустим, те же классные часы и говорить о чистоте и об остальных проблемах?
Прот. Андрей Ткачев: Да, конечно. Вы вообще прекрасную тему подняли. Уроки чистоты — это совершенно апробированная вещь. Они есть во многих странах мира, например, в Штатах — там у них как-то волнами. Там сексуальная революции пошла в 70-е годы, а потом у них был откат.
Они ужаснулись плодам этой революции, они начали контрмеры принимать, контрреволюцию сексуальную устроили. Они стали проводить уроки чистоты, совершенно верно, уроки целомудрия.
То есть быть девственницей — это почетно, не блудить — это круто и так далее. Можно и поучиться каким-то примерам у кого-то. Мне кажется, что все девочки, начиная с возраста 8-го класса, могли бы быть в организованном порядке силами школы, преподавательского состава, поведены на экскурсию в гинекологическую клинику.
Я думаю, это было бы таким по мозгам ударом, в хорошем смысле слова. Потому что эти шашни все — они, конечно, очень романтичны, но надо посмотреть на эти кресла, на все эти инструменты, на этих женщин, которые там по стенке ползают на 8-9-м месяце, чтоб у девочки это все как-то сложилось в голове.
И нужна какая-то встреча с доктором-гинекологом о вреде ранних абортов, о вреде абортов вообще, о вреде ранней половой жизни, о несвоевременности. Вот такие, например, встречи нужны и в больнице, и в школе.
Потом, нужно обязательно поговорить с психологом. Какой-то качественный человек, такой уже взрослого возраста, должен проговорить с этими детьми на какие-то серьезные темы. Матом они говорят обо всем, а нормальным языком с ними никто об этом не разговаривает. Мы стыдимся говорить об этом нормально, но матом они это все проговаривают.
А надо, чтоб взрослый человек какой-то объяснил им все эти вещи. Они, конечно, будут хихикать, они будут пересматриваться, я себе представляю прекрасно школьную молодежь, но это все ерунда, они все равно выслушают. И уже в 10-м, 11-м классе на 100% это нужно с ними проводить.
Потом, хорошо бы, чтобы с ними поговорил милиционер какой-то из детской комнаты милиции или какой-то участковый, который бы дал им просто статистику, например, подростковых преступлений — преступлений на половой почве, преступлений на почве наркотической, алкогольной.
То есть надо с ними, как со взрослыми людьми, говорить, чтобы взрослые специалисты, священник может об этом говорить. Собственно, доктор, священник, милиционер, психолог —это люди, которых не хватает в школьном образовании. Их надо приглашать на классные часы и разговаривать с детьми.
Потому что полвторого ночи — все онлайн во ВКонтакте, не спит никто. Подписаны на самые разные группы, от примитивно-идиотских до извращенно-криминальных каких-то. То есть это все в голове у человека.
Но папочка и мамочка уснули вечерком,
А Танечка и Ванечка — в Африку бегом,
В Африку!
В Африку!
Они будут совершать побег с гаджетом в дикие края, к тем самым дикарям, которыми сами и являются на сегодняшний момент. И у них голова засорена всякой гадостью. Они могут такое уже увидеть, что вы еще даже такого и не знаете, даже не знаете, как это называть.
Так что, конечно, нужна профилактика, и нужны взрослые люди, которые общаются с этим, и родители, которые следят за гаджетами. Надо обязательно родительский пароль, и следить за гаджетами, о том, в каких контактах, каких группах, каких подписках участвуют ваши дети.
Потому что они могут там расчлененку какую-то смотреть. Они переписываются, непонятно, с кем. Под ником «Лялечка Красивая», например, может какой-то маньяк-рецидивист скрываться. И самоубийства, изнасилования — мы же постоянно это читаем в новостях. И таких новостей миллион каждый день во всех странах мира. Поэтому вот вы правильно говорите, конечно.
Вопрос: Но лучше это сделать в обязательном порядке. Потому что, работая в школе, я поняла, что привести священника в школу — это очень сложно.
Прот. Андрей Ткачев: Конечно, надо это делать в обязательном порядке. Колхоз — дело добровольное, зашли, сели и слушаем. Я не хочу, чтоб он в тюрьме сидел, я не хочу, чтобы она родила в 14 лет, и я не хочу, чтобы они это делали. Соответственно, зашли, сели, и слушаем, и все. Из 100 человек, которые послушают, 20 что-нибудь поймут. Ну, а больше, может быть, и не надо. Хоть так.
Ну, ладно. Время, опять-таки, убегает от нас неумолимо, и оно уже, собственно, протекло сквозь пальцы. Мы провели встречу, посвященную чистоте в разных ее аспектах: чистоте приусадебного участка, чистоте одежды, которая на вас, прямо по Чехову, чистоте мыслей, которые никто не видит, кроме Бога живого, которые тоже должны быть чистыми. В человеке все должно быть прекрасно.
На этой теме мы и попрощаемся. До свидания!