Четыре планшета Апокалипсиса
Игорь Мальцев (Malzoff Gallery)
Старики любили Дебби Харри: и Гигер, и Уорхол. Но Гигер размазывал ее прекрасное лицо традиционными красками, а Энди решил изнасиловать поп-рок икону Дебби-Blondie при помощи шестнадцати-битного Amiga Commodore и, можно сказать, стартовал с подобием цифрового искусства. Стеклянное сердце разбито.
Но это версия для поддержки штанов традиционного арта, где ни пигменты, ни свинец с льняным маслом не меняются уже пару веков. Как и приемы. Все жанры придуманы. Все манеры освоены. Про все темы пошучено, все табу, вплоть до double penetration маслом, в музеях отменены и развешены. И Христа опять распяли.
Остается только перекладывать холсты и деньги из одного кармана в другой и ждать, когда, наконец, этот говнюк-художник скопытится. Потому что лучший художник - это мертвый художник. Иначе нечем смазывать колеса галеризма. Вас много, а я одна.
Такая же бредятина творилась в мире музыки, когда какие -то серые люди с миллионом зарплаты в год решали, какая группа достойна всемирной славы, а какая нет, плодя уродцев и Робби Вильямса. Система изжила себя, как только появился интернет и Pro Tools.
Впрочем, многим хватило и банального Garage Band, чтобы выйти на мировой рынок или просто быть услышанным нормальными людьми, а не обнюханными кокаином директорами по работе с артистами. То же самое произошло и с художниками. Интернет как способ общения аудиторией, планшет, как способ ввода, и несколько программ Art Rage, Ps и Corel Painter вместо ведра с краской и кистей из хвоста сибирской белки. Более того – теперь любая сибирская белка сама может мазнуть стилусом, если она чует как Бексиньский.
В черной-черной комнате лежат черные-черные планшеты. По ним елозит черный-черный стилус. На черном-черном мониторе расцветает сто цветов.
На моем планшете нет слова «парадигма», поэтому мы пропустим жонглирование терминами Cyberarts, computer art scene, generative art, к тому же мы помним де-generative art. Оставим его Бэкону и венцам школы фантастического реализма. Гарелистам- галеры, кремний – художникам. Циферки уже побежали по оптоволокну. Зима арта близко.
На стороне новой волны – бесконечный запас инструментов и скорострельность. Остальным – судьба виниловой пластинки – нечто, что можно пощупать и думать, что ты – connoisseur. Ну, и флажок им в ручки. И парадигму в City Bank.
Цифровая живопись (налетай, торопись) быстро развивается. Помните, была такая концепция про акселератов? Что дети низеньких родителей вдруг стали выше своих предков. При этом, у них то сердечко пошаливало, то ножки подгибались. Следствие быстрого роста. На самом деле, когда так быстро развиваешься в рамках быстро продвинувшейся технологии, в какой-то момент упрешься в потолок маминой кухни. Или разобьешь нос о вытяжку над плитой.
Такой момент уже настал. Потому что под рукой автора уже все способы обработки информации какие возможны – можешь конструировать из обрывков фотореальности или остановить видео, и дописывать ее вручную Ps CC– какая разница, откуда современный человек берет свои визуальные представления о мире. Хоть из инстаграма. Берешь шотландские пейзажи в районе резни в Гленко и создаешь концепт новой планеты для Alien Covenant. Макдональдсы довольны. А как счастлив Бёклин со своим «Островом мертвых»!
Конечно, все кто умеет создавать свои миры – в самой большой цене. Но самую далекую планету он все равно конструирует из обломков единственно знакомой.
И это касается не только concept artists (не путать с «концептуальным искусством»), рабочих лошадок кино- и игровой индустрии. Вписавшись с электрической кисточкой в арт-процесс, ты все равно обречен на оцифровку идей и образов, которые роились в головах как раз с стой самой поры, как искусство перестало быть церковным каноном.
То есть, несмотря на технику 21 века, рано или поздно ты находишь себя посреди комнаты необутым в ночи, рисуючи цифровую колоколенку во Фрязино – потому что это красиво. И бац – ты уже вернулся на полтора века назад, хоть у тебя фоном Tangerine Dream https://youtu.be/rjvF36gzLF8 и Swans. Или с упорством, достойным обложки Rolling Stone, вновь и вновь пережевываешь ксеноморфа опять-таки ХРГигера, пока он не пережевал тебя.
Если достаточно стабильно и долго наблюдать за развитием жанра на тех площадках, где он обитает типа Artstation, behance или, не к ночи будет сказано, Deviant art, все проблемы акселератов видны, как бактерии в чашке Петри. Как сигаретный пепел на черном-черном вакоме.
Все что мы видим, на 90 проц подчиняется модным требованиям модной индустрии игр и сериалов. И это давление просто ощутимо как электрический резонанс под стилом. Невероятное количество авторов со всего мира день за днем выдают образы будущего, прошлого и параллельного, его героев, его ландшафты, его незамысловатые конфликты.
Западные мастера планшета достигли потрясающей технической изобретательности. Но как хорошо бы ты ни играл на скрипке, всегда найдется китайская девочка, которая делает это гораздо лучше. И даже планшеты у них, наверное, красные со звездами.
Поэтому азиатские авторы стоят немного в стороне. Они думают по-другому, они пишут по-другому. Их работы основаны на символах и мифах, которые надо было специально изучать в институте Азии и Востока, но не у всех из нас дошли руки. Они работают на свой бесконечный миллиардный рынок и по большому счету им на нас наплевать.
Хотя, и у них что-то щелкает и вот уже китайский цифроживописец выдает образы России – все те же колокольни на пруду во Фрязино. Собственными глазами видел. Что удивляет – ничтожно малое количество драконов в каталоге героев.
Rebecca Frödén
Зато у американо-европейских авторов драконы всех видов. Видимо, индустрия требует драконов. Как кричали Диснею прокатчики: «Давайте больше мышей!». А скорей всего дракон архетип зла, врага. И только Alien смог переломить поп-архетип, вписавшись в него на второе место воплощения Зла. Все, что приходит в голову молодым художникам – вариации на его тему. И неважно в какой комбинации представлены в нео-морфах части насекомых дельфинов и осьминогов – у них один отец – ксеноморф Гигера. Как невозможно оторваться от треножников Уэллса, как только Марс начинает атаковать.
Но драконы – буквально все они - давно отработаны вполне аналоговыми британскими авторами обложек прог-рока 70-х. Таких как Роджер Дин с его Asia и Yes. Или Родни Мэттьюз и Дэвид Фейрбразер Роу с их обложками вечно пьяных Nazareth. «Архетип Тень», как сказал бы Карл Юнг. Но после того, как он порол в кадре плеткой голую Киру Найтли, может ли он быть примером для нашей молодежи?
Архетип «Анима» (по матери) так или иначе выливается в череду женских образов, казалось бы, современных – с дополнениями тела – рогами, крыльями. Но по сути ничего того, что не сделали бы уже авторы журналов Jugend или Ver Sacrum в 1889 году, даже предложено быть не может.
Конечно, в этой кажущейся легкости цифрового творчества, мало кому приходит в голову озадачиться историей искусства. Мало кто понимает, что весь Marvel основан на art deco, а Роджер Дин на art nouveau и даже arts and crafts. Новые авторы видят уже современные интерпретации, пытаются их копировать, и поэтому не двигаются дальше. На этом поле выигрывают те, кто все-таки знает, что откуда произошло.
А еще лучше, чтобы была привычка книжки читать и думать не только над тем, куда воткнуть свой USB.
Авторы, на которых, раскрыв рот, смотрят те, кто пришел позже – из русских – типа Олега Пащенко или Алексея Андреева, явно знакомы с современной философией. И это дает им источник образов и взаимодействий. При этом Пащенко, как и другой герой цифры – Антон Семенов - склонен к монокомпозиции, избегая взаимодействия фигур в пространстве. Они бесконечно выворачивают наизнанку человеческое естество. Как бы раздумывая – а зачем мне еще кто-то, достаточно мне моих страданий. Словно Целков, который идет к Бэкону, но все никак не дойдет. Это – безусловно в сказочном мире цифровых игр заявка на непродаваемость. Инструментарий, заточенный на тиражность, а разговор на двоих.
В этом смысле Алексей Андреев держится на грани между красивостями и философией, хотя это и отдает братьями Стругацкими. Потрясающая работоспособность и способность погрузить зрителя в мир своих снов делает его на сегодня самым востребованным русским цифровым живописцем. Не знаю, как коммерчески, но выставочно – да. Не случайно его любят поляки – есть в нем revival старого журнала Project и традиций польских театральных афиш. Особенно его темная сторона.
Популярнейший Артем RHADS Чебоха делает шаг дальше и нарочно отрицает все темные инстинкты и уходит в те же заоблачные фантазии – гораздо дальше Андреева. Вплоть до тех самых летающих китов. И в этом есть подспудный манифест разочарованного поколения – чистый эскапизм. Электричество уже изобрели, а счастья все нету. Да что там электричество – уже по терабайтнику у каждого на столе, а как жить – черт его знает. Поэтому, давай просто поедем? Полетим? Тельмы и Луизы болотного Питера.
Неспроста вся новая электрическая волна подчеркнуто асексуальна. Внутреннего эротизма нет ни у кого, кроме Карины Маранджян, которая плавно путешествует между Эросом и Танатосом, до упора минимизируя контакт глаза с телом персонажей. Которые сплошь – девушки.
Они вытесняют свой эротизм, потому что знают, что огромный массив иллюстраторов и художников давно уже обитает в районе бизнеса для взрослых, а как интегрировать эротизм обратно из порнографии в арт они не понимают. Дети интернета и хэш-тегов.
Если кто и может это сделать – Андрей Сурнов. Автор, для которого цифра, это просто еще один инструмент, причем не самый главный. Из русских цифрожифописцев и графиков он наверно единственный, кто обладает зорким взглядом на окружающую действительность и желанием ее воспринимать. И он стоит перед ней с открытым забралом и умудряется при этом восхищаться. Ноль эскейпа. Мир, как он есть – со всеми бликами и отражениями. Именно у него можно найти мощные (во всех смыслах слова) женские образы. А потом накопленные наблюдения выливаются у Андрея в символические работы – он видит красные гигантские фигуры граждан вместо панельной застройки, на краю многоэтажки вместо горгульи у него символический гопник. Но только для вас, эстетов, он гопник. А для нас – сосед.
Если после работ Андреева хочется записаться либо в подводный флот, либо в воздушный, либо в космический, то после Сурнова хочется просто сесть на подоконник и вглядываться во двор, чтобы увидеть то, что увидел он.
А там - только грязные внедорожники на газоне.
К архетипу «Персона» ближе всех подбирается Виталий Ильин. И не только потому что он делает в материалах маски, наделяя их энергией и шаманским смыслом. Его лакончиные образы слишком подробны, чтобы стать татуировкой, зато достаточно литературны, чтобы стать артом. Причем говорит Ильин языком кросскультурных сказок. Это может красоваться в сборнике мифов и на обложке альбома южного дарк-кантри типа King Dude.
По стране достаточно разрозненно работает много молодых авторов. Интернет им дал площадку и неважно, что ты живешь в Омске, Ярославле или Якутске – как скажем Степан Алексеев, да Денис Зимин с Алексеем Егоровым. Тебя видят все, кому надо видеть. Отдельную когорту составляют те, кто живет и работает вне страны – авторы типа Сергея Колесова (Лион, Франция). Возможно, эти авторы лучше встроены в европейский бизнес, но русская тяга к чистому творчеству их выносит на такие вершины, что на их работы ориентируются многие топовые дигитальные артисты с местными IP-номерами.
Качество и задумчивость, совмещенная с глубокими переживаниями вообще свойственна авторам из Восточной Европы – именно поляки, чехи и русские сильно отличаются сюжетами и подачей от большинства. Во всяком случае, когда они пишут для себя, а не по заказу какой-нибудь студии компьютерных игр.
Это избавляет нас от архетипичных сюжетов типа Damsel in distress (Дева в опасности) – тех, что близки к сюжетам с драконами и Чужими. К тому же в мире почти победившего феминизма эта Damsel чаще всего сама являет собой сплошной distress, судя по амуниции и интенции героинь.
А еще хочется поблагодарить, что наши, как правило, не участвуют в бесконечных, так похожих фантастических мирах, где дворцы и скалы и обломки гигантских звездолетов, и такой маленький человек (для масштаба). Потому что все мы любим Каспара Давида Фридриха и прочих романтиков. Этого на самом деле вполне достаточно. И дело не в пикселях. А в белых скалах острова Рюген.
Пусть в эти игры играют те, кто не слышал ничего про национальный романтизм 19 века. У них впереди еще много открытий. В том числе когда-нибудь они вдруг поймут, что все что они придумали, было написано великими американскими и английскими иллюстраторами-фантастами 60х 70х годов. Аналоговыми кистями и аналоговыми красками для бумажных книг.
И узрят они четыре черных Планшета Апокалипсиса. И Фейсбук заблокирует сам себя. И опустится на землю огромная вагина. Как предрекает аналоговый художник Виктор Пузо: «Вот так кончится мир. Не криком, но всхлипом..»
Не… ну, просто он завидует. Молодости, красоте и быстродействию. А кто бы – не?