Черчилль

После того, как он с позором вынужден был покинуть свой пост в адмиралтействе, Черчилль решил сконцентрировать свою энергию на развитии своего собственного таланта актерского красноречия. Он потратил целых шесть недель, чтобы подготовить одну единственную речь, он тщательно изучал каждую интонацию и драматическую паузу, долго разучивал каждый жест и репетировал каждое выражение лица перед зеркалом. Он был демагогом с чрезвычайными способностями.

Ни его позор дилетанта в военном деле, ни его последующий успех политически одаренного оратора не ослабили его вкус к дорогой жизни, и между Первой и Второй мировой войной Черчилль по привычке жил явно не по средствам. Наконец, в 1938 году, когда ему было 64 года, его кредиторы начали мероприятия для принудительной продажи его недвижимого имущества с публичного торга, и его роскошное поместье могло уйти с молотка.

В этот критический час в жизни Черчилля появилась темная и таинственная фигура. Это был Генри Стракош – Henry Strakosch, еврейский мультимиллионер, который сделал состояние на спекуляциях на южноафриканских предприятиях горнодобывающей промышленности, после того, как его семья эмигрировала в эту страну из восточной Австрии. Стракош между 1929 и 1943 руководил газетой The Economist. Его вовлеченность в уплату частных долгов сэра Уинстона Черчилля в 1938 году позже приводилась в нацистской пропаганде в качестве доказательства еврейского вмешательства в британскую политику.) Стракош снабжал Черчилля цифрами о немецких военных расходах, что должно было послужить его политической кампании за перевооружение против нацистского режима, и финансовые договоренностипозволили Черчиллю спасти свое поместье Чартвелл-Хаус от принудительной продажи во время его финансовых трудностей. (Википедия)

Стракош сделал еще один шаг вперед, он «одолжил» стареющему демагогу 150.000 фунтов как раз вовремя, чтобы спасти его недвижимость от аукциониста, и затем снова спокойно удалился на задний план. В течение последующих лет Стракош служил Черчиллю как советник и доверенное лицо, однако чудесным способом он умел избегать яркого света публичности, который с тех пор освещал снова идущую в гору политическую карьеру Черчилля.

Черчилль сразу стал самым острым парламентским критиком политики своей собственной партии, направленной на ослабление напряженности по отношению к национал-социалистической Германии (в это время он снова сменил партию, перебежав от либералов назад к консерваторам). Он подхватил еврейский крик:

«Delenda est Germania – Германия должна быть разрушена» и в серии шовинистических и кровожадных речей принуждал свое правительство, чтобы оно присоединилось к «священной войне» евреев против Гитлера. Это был тот же самый Черчилль, который в сентябре 1937 года говорил о Гитлере «Если бы наша страна была побеждена, то я надеюсь, что мы нашли бы борца, который был бы так же непреклонен, чтобы восстановить наше мужество и вернуть нам наше место среди народов». (Доктор Уильям Пирс – Dr. William Pierce, «The Buying of Mr. Churchill») Заметка из недавнего прошлого: «Еврейские поклонники Уинстона Черчилля откроют в эти выходные в Иерусалиме бюст руководителя Британии военных лет, что, как они говорят, является давно запоздавшим признанием его непоколебимой и стойкой поддержки еврейских целей и еврейского желания получить свою родную землю». (The Independent, 3 ноября 2012)