Частица НЕ

- Пришти заставка "Сватоплукова", - сказал ровный женский голос из невидимых динамиков. В вагоне свободных мест было достаточно. Надпись "Svatoplukova" зажглась красными огоньками.

- О! Слышала? Пулково! У них тут своё Пулково! - радостно возвестил отец, пихнув меня в бок локтем так, что я промахнулась проездным мимо компостера.

- Свя-то-плю-ко-ва! - по слогам пропела я, подражая ещё малознакомой чешской манере. - Нам три остановки ехать. Или четыре? - я отвлеклась и посмотрела на схему.

- Не знаю, ты же штурман. А что такое "дивадло"? 

- Не знаю, я что, чех?

- А как наша остановка называется?

- Пражскехо повстани, - ответила я, такая пальцем в кружок с меткой "Pražského povstání".

- А, площадь Восстания... 

- Мне нравится твой топографический параллелизм. Площадь Восстания мне тоже нравится...

Моя жизнь целиком строится на совпадениях. Статистика вообще обо мне не парится. Меня дважды возил в аэропорт один и тот же таксист. Однажды электронный ключ от квартиры, снятой на несколько дней в Сеуле, целиком совпал с пин-кодом от моей банковской карты. Я 26 раз подряд бросала монетку и мне выпадало 26 орлов. Но есть совпадения, о которых я стараюсь не думать и не вспоминать. 

//

Как-то нехолодным июньским днём я делала панорамную съёмку вышеупомянутой площади, стоя на открытой террасе на последнем этаже Стокманна, там, где Петербург в самом своём сердце мечен одной из символичных топонимических нелепостей - ресторацией "Москва". Небо было должного оттенка, чтобы не пересветить безбожно кадр, мусор не лез по краям, но почти по самому центру будущего снимка неумолимо, приторно и совершенно бессмысленно мерцал огромный экран на одном из зданий. "Портишь же всё, скотина светодиодная," - в сокрушении думала, с сожалением глядя на снимок, который я никому теперь и не покажу. 

Экран не уходил из поля зрения, я не хотела видеть его, продолжать возиться с композицией, я вернулась обратно внутрь. А вечером этот исполинский телевизор, нещадно портивший мой кадр днём, сгорел. Вот прямо как в анекдоте, натурально, сгорел!

//

Много месяцев позже я топала домой после учёбы, мысленно представляя, как приду, выпью сладкого какао, громко и с душой выматерюсь по-немецки и сяду что-нибудь читать. Каким ничтожным мне казался часовой гэп между дополнительными занятиями. 60 минут смены деятельности и всё - пожалуйте к вольеру, ботать дальше. 

Это был понедельник, я помню как сейчас. Невыносимый мартовский понедельник, в который самым релевантным досугом следует считать разве что медленное самоубийство. Серый понедельник. Серый, как посмертная маска. 

Я блаженно возлежала, каждой конечностью чувствуя сладость горизонтального положения истомлённого ожиданием существа. Меня баюкали неземные звуки, и я так не хотела поднимать себя и продолжать свой рабочий день. Как с мерным стуком крутится маховик, как качается математический маятник, - пространство дышало надо мной, а я погружалась в коварную дремоту. 

Телефонный звонок бесцеремонно швырнул меня в настоящее, перепугав до панического вопля на вдохе. Звонила преподавательница. Жаловалась на внезапное дурное самочувствие. Приносила извинения. Отменяла занятие. 

//

- Это последний месяц моих последних каникул! Что мне ещё нужно сказать, чтобы объяснить причину своего нежелания ехать на дачу?..

Бесконечно можно глядеть на огонь, наблюдать за облаками и спорить с родителями. Жизнь учит, что третье - самое тщетное занятие из всех. Идиллия одной из заповедных зон Приморья меня уже давно не привлекала; будучи урбанистическим продуктом, я предпочитала мгновенную осведомлённость глухому кукованию на безмятежном лоне тайги в батином раю, в компании гамака, сучкорезки, сладких вечеров, шума речки в лесу. Но в эти выходные я никак не хотела ехать на дачу. Без особых причин.

Обычно вечерами мы ходили гулять, тратили тяжёлую мелочь на мороженое или леденцы. Так выглядел Большой Закат: розовое небо расслаивалось, переливалось, становилось холоднее, цеплялось за верхушки деревьев, провожая светило бирюзой и мятой. В туманные вечера влага пропитывала волосы и одежду, оседала на шкуру асфальта, немного мешала дышать.

Густые летние сумерки обнимали сопки. Я зажгла настольную лампу, села что-то писать. Затем ушла на кухню за новой кружкой чая, вернулась, прогнала кошку с подоконника. Летом окно моей комнаты распахнуто почти круглосуточно. С амфитеатра долетела радостная музыка, а потом вдруг зашелестел дождь. 

Дождь шёл всю ночь, потом ещё два дня. Такую прихоть природы зовут тайфуном. Так вот тогда затопило половину Приморского края. Надо ли говорить, что на дачу я не поехала?

//

В этот роковой понедельник всё было уж совсем погано с самого утра. Мне бесцеремонным образом нагрубил водитель убера , здорово подпортив чешское послевкусие, паспортный контроль вымотал, лица соотечественников не вдохновляли. Морально готовясь к возвращению в рабочий график, я лениво наводила красоту в очередной презентации, пила воду с лимоном, поглядывала на крыло самолёта и думала о том, что вот уже сегодня вечером нужно собираться, топать в подземку, ехать на занятия по немецкому, нужно, нужно, на-а-адо... 

А я что-то совсем не хочу...

Посадка, таможня, багаж, зелёный коридор. Первое сообщение "ты в порядке?" сбило меня с толку. Отвечала я на него уже в такси. Затем открыла новости. Разумеется, таксиста перепугала моя мертвенная бледность. Я попросила его включить прямой эфир.

Голубушка Вселенная обыкновенно не слышит моих желаний сколько монеток ни кидай, сколько скульптур ни три. "Не" - элементарная частица в суперпозиции, неподвластный дискретности квант, поди попробуй с ней договорись. Грохнет катастрофически, оглушительно. На немецкий, кстати, я так и не поехала - метро закрыли, беспрестанно приходили новые сообщения, бесновались СМИ. Я сидела на полу у распотрошённого чемодана и рассматривала найденный в кармане чешский проездной, который я так и не прокомпостировала.