Часть 2

Ты чувствуешь частью российского рэп-сообщества? 

— Я себя чувствую частью «Газгольдера» и своего лейбла «Zorski». Частью какой-то общей движухи я себя никогда не ощущал. Наберется всего человек десять, с которыми я знаком. 

— А чем русский рэп чем в твоем понимании отличается от американского? 

— Русские рэперы до сих пор хотят быть рэперами, но никак не могут ими стать. Почему в России нет ни одного хип-хоп-клуба, в который люди приходили бы просто отдохнуть? Им это не родное. Или почему черные такие музыкальные? Потому что ты вылезаешь на улицу в три года и слышишь, как со всех сторон играет соул, фанк, все трясутся, танцуют, заводятся с полоборота. 

А у нас с детства что? С одной стороны Шуфутинский, с другой Пугачева, с третьей — Орбакайте, Лолита, «Браво», зарубежная музыка девяностых, ABBA — черт знает что вообще. С другой стороны, русские продюсеры при советской власти были прогрессивными, смотрели на Запад, что-то придумывали. Они же слушали нормальную музыку — «Синяя птица» и прочие старые советские группы, это же тот же фанк, джаз. 

Почему эти люди перестали ратовать за грамотную музыку — красивую, ритмичную? 

Почему они перестали прививать культуру всем, кроме своих детей, которых отправляли учиться за границу? И вот ты в 18 лет — здоровым лбом — решаешь заняться рэпом — это нонсенс! Если ты поздно пришел, то сейчас надо отдать все свое время на наверстывание этой культурной и музыкальной пропасти. Да и если ты с детства впитывал то, что надо, то все равно надо держать и повышать этот уровень. 

Но в 2009-м, когда мне было лет 18-19, все слушали Крипла, Смоки Мо и косили под них. А я слушал Рэдмена и Метод Мэна, Ракима — тех чуваков, которых слушали русские рэперы. Мне было совершенно ясно, что чтобы стать как они, надо и слушать не их, а тех, кого слушают они, это же элементарная логика. 

Но, как правило, человек брал триста треков Крипла, слушал, потом записывал что-то в плохой микрофон и входил таким образом в рэп-культуру. 

И в итоге мы сегодня получаем новых рэперов, которые с вот этой базой сразу лезут в рэп, похожий на американский, пытаются подражать — и получается понятно, как. 

У меня же все было наоборот. Я всю жизнь разбирался в черной музыке, потом начал делать свою, а сейчас пришел сюда, сел вот в такую маленькую песочницу, сижу вот так (садится на корточки) и думаю, а не пора ли мне домой идти, а то меня дела заждались (смеется). 

— Есть же и еще одна проблема — разница языков. Русский язык отличается от английского — и фонетикой, и традициями. 

— На самом деле, все просто. Черная уличная музыка это музыка на разговорном языке. И вот вопрос: зачем русские рэперы используют литературные формы, если эта музыка делается не для филологов, журналистов, я не знаю, политиков, а для людей. Для деревенщин, бомжей, бедных, богатых — не важно — для людей. Которые каждый день пишут с ошибками, ставят не там запятые, говорят «ихний» — что меня самого страшно раздражает. И с этими людьми надо говорить на их языке. А Хамиля со Змеем (участники группы «Каста» — «Газета.Ru») послушать — так у них какая-то русская сказка про «ды-ды-дым». 

Написано все так, как будто читают чуваки, расписанные под хохлому. 

Им самим это вообще нормально? Но люди уже привыкли, что с ними говорят на сложном языке, и простая речь ими воспринимается как сложная. Восприятие слушателей заранее отторгает из моей речи слова-паразиты, жаргонизмы и все прочее в таком духе. Мне прикольней, если речь чувака в майке-алкашке, который хочет зачитать про какую-то грязь, соответствует его виду. Конечно, любой музыке есть место, но когда в России она вся вот такая, это уже что-то не то. Это же рэп, а не конкурс чтецов. 

— Слим (участник группы Centr — «Газета.Ru») говорил мне в интервью, что рэп никогда не будет так популярен в России, как в Америке, потому что у нас понимают только четыре четверти и шансон. У тебя музыка устроена куда сложнее, ты не боялся, что люди ее не поймут? 

— Да как это можно не понять, это же музыка! Ну, то есть, зачем ее вообще понимать? Я слушаю — мне нравится, не нравится — не слушаю. 

У меня в голове очень большая фонотека, я чувствую каноны и нахожу точки их соприкосновения. А петь по-русски можно под любую музыку, просто у нас все боятся экспериментировать. 

Я никогда не боялся пробовать, поэтому у меня что-то и получается. А люди, которые берут на себя ответственность так говорить, видимо, считают, что уже предложили лучшее из возможного. Что они гуру, создавшие в России примеры [самого лучшего] хип-хопа, которые нельзя не заметить. Мол, мы уже все сделали, а народ не заметил. Мне кажется, тут дальше не о чем говорить.