Часть 1.

Не помню, когда в нашей семье установились те порядки, о которых я собираюсь рассказать, но без них я свое существование уже не представляю. И даже если в какой-то момент они покажутся вам, как когда-то казались и мне, дикими, помните, что со временем человек привыкает к любым, даже самым странным изменениям.

  Я всегда любила секс с элементами грубости и подчинения, но в какой-то момент обычные игры в бдсм превратились в полное доминирование без возможности возражений. За любую провинность, вернее за то, что могло показаться мужу провинностью, следовал ряд наказаний. Постепенно это перестало восприниматься именно как что-то неожиданное, и получать за какие-то действия определенные последствия стало для меня привычным. Он называл это "нести ответственность". И мне приходилось делать это часто.

  Основных наказаний было три. Первое было самым болезненным и одновременно приятным. У стены стоял невысокий комод, верхний ящик которого был совершенно пуст, не считая одного предмета - тюбика с лубрикантом. Я должна была снять все ниже пояса, лечь животом на комод, тщательно смазать свою анальную дырочку содержимым тюбика, максимально широко раздвинуть руками ягодицы и ждать, когда он войдёт в меня. Он редко делал это сразу, мог ходить мимо, заниматься своими делами, даже неглядя в мою сторону. Иногда мне приходилось стоять в этой унизительной позе часами, руки затекали, смазка высыхала и впитывалась, но хуже всего было ожидание боли, а больно было всегда, сколько бы раз за день это ни происходило, он никогда не разрабатывал и не давал делать это мне, поэтому все что я могла сделать для облегчения своей участи - как можно шире раздвинуть руками попу. В другой раз он мог подойти и просто молча постоять какое-то время сзади, наблюдая как я до боли в пальцах впиваюсь ими в собственную плоть и с силой растягиваю ее в сторону в ожидании. 

  Однажды после очередной нелепой ссоры и, как обычно тихо, но твердо, произнесенной команды "На комод" я подошла, с неохотой, медленно сняла синие домашние шорты, стянула трусики, аккуратно сложила одежду на край комода, привычным движением открыла верхний ящик и замерла. Помимо смазки там оказался моток серебристой липкой ленты и ножницы. Вопросительно посмотрев на мужа, я нерешительно взяла в руки приготовленные инструменты и начала готовиться к экзекуции. После первого замешательства мне быстро стало ясно, чего от меня хотел мой мучитель. Медленно, растягивая время и откладывая момент начала наказания, я отрезала небольшие кусочки ленты, оттягивала ягодицы в стороны и закрепляла их лентой. 

  Странное ощущение не покидала меня, все шло не по обычному сценарию, и это пугало. Когда все было готово и возможности оттягивать неизбежное уже не осталось, я привычно смазала все, до чего доставали пальцы, легла животом на комод, не совсем понимая, куда деть руки, роль которых теперь выполняла лента. Но долго гадать не прошлось - Хозяин (а с момента начала исполнения наказания муж становился именно Им) быстро связал запястья скакалкой, которая обычно использовалась для порки, привязав концы с обратной стороны комода к ножкам. Ноги тоже зафиксировал, надёжно примотав их все той же лентой к комоду. Двигаться я больше не могла, оставалось только ждать. Он немного отошёл назад, видимо, чтобы оценить и полюбоваться картиной, затем вернулся, приставил член к колечку ануса и резко, не прикасаясь ко мне руками, одним движением бедер загнал его на всю длину. В глазах потемнело от боли, ногти больно впились в ладони, казалось, что я буквально слышала звук, с которым растянулась моя бедная попка под напором безжалостного тирана. Видимо, я не смогла сдержаться и вскрикнула, потому что буквально через секунду в мой рот было бесцеремонно запихано что-то из лежащей рядом одежды - он ненавидел, когда во время экзекуции жертва издавала какие-то звуки, если ей не давали на то разрешения. Но зато с этим импровизированным кляпом во рту можно было больше не сдерживаться и не закусывать губу до крови, в попытках сдержать подступающие всхлипы.

Его член продолжал с силой врываться в меня, хоть темп и не был быстрым, но своими уверенными грубыми толчками он каждый раз нанизывал мое тело на свой член, как коллекционер нанизывает на булавку очередную редкую бабочку. От этой ассоциации наказание становилось только унизительней, я чувствовала себя использованной, вещью, о которой забудут, после того как закроют альбом с коллекцией. Он прекрасно чувствовал эти эмоции и наслаждался ими, с каждым новым толчком все более властно вгоняя член глубже и глубже, даже когда казалось, что глубже уже некуда.

   Он по-прежнему так ни разу и не прикоснулся ко мне, только яйца больно хлестали по клитору, делая его чувствительным к любому прикосновению. Больше всего в этом момент хотелось, чтобы он впился в него губами, вылизал каждую складку, проникая языком внутрь травмированной попки. Но вместо этого я почувствовала, как он резко вышел из меня, одновременно с этим исчез и кляп, а его место занял горячий, стоящий колом, член. Чтобы хоть как-то сосать не хватало свободы движений, поэтому я просто подставила рот, как до этого подставляла жопу. Он стал набирать темп, не заботясь о том, что сложно дышать и от ударов болит горло. Из глаз текли слезы, густые слюни стекали с подбородка, и когда он сбавлял темп и вытаскивал, свисали нитями, соединяя мой рот и его член, как будто не давая забыть, что сейчас я привязана к нему и совершенно себе не принадлежу. Языком я ощущала каждую вену, каждую неровность и старалась сделать хоть что-то, чтобы он как можно быстрее кончил. Через пару минут он впервые прикоснулся ко мне - положил руку на затылок и с силой прижал мою голову к своему лобку, вогнав ствол на всю длину. Всем телом подался вперёд и кончил. Сперма стекала по горлу горячим потоком, но я не чувствовала вкуса, он был слишком глубоко. Член оставался во рту до тех пор, пока полностью не отпульсировал. Только после этого он позволил мне откашляться и прийти в себя.

  Наказание закончилось. Мы снова могли жить жизнью обычной семьи.