Часть 1

Глава 2: Одержимая

С характерным писком открылась дверь, и в проходе Зина Николаевна встретила мать с ребенком. «Encore une fois, ce monstre salope va avec son crétin juvénile*», - подумала Зина Николаевна. Прожив почти всю жизнь во Франции Зина и думала соответственно. Характер ее, как можно заметить, был категорически радикальным. Рожденная еще при Императоре, в детстве эмигрировавшая во Францию, в свой юбилей вернулась в Россию, страну на языке которого она практически не говорила, хотя и понимала немного. Сегодня была ее любимая передача в шесть часов, по телеканалу «A Moveable Feast», одного ее любимого шоумена, на котором она явно помешалась. Зина подумала: “putain, un tel ПИДОРАС ... s'ils l'avaient fait président, ils auraient éteint la lumière dans le village ... **“. Старческая туша медленно поднималась по лестнице. Громоздкая, рыхлая в рваном старом халате, отвоеванным на курорте в Италии у каких-то торгашей, она могла внушить страх в любого человека благодаря своим безумным глазам. Она перестала быть привлекательной уже восемьдесят лет назад. С тяжёлыми мыслями она распахнула дверь в свою квартиру, и в подъезд повалил запах старости, затхлости и дешевой туалетной воды. Из коридора послышался неуверенный голос парня, лет двадцати:

-Ба, я ушел.

- Vas-y, j’espère déjà, tu vas tourner la tète ... Въадиъм В-Жъопъу-Даъдим ... Comment tes parents ont-ils inventé un tel nom en général, toi les chèvres, блеят…*** 

Бабка и дальше бы могла использовать свой благородный запас нецензурных выражений, щебеча на французском, словно птичка, но дверь уже захлопнулась. Она бросила сумку с едой на пол, прошла по коридору в сторону кухни, но вдруг услышала Голос его, Старца, лучшего из шоуменов страны. С невероятной быстротой ее седая квадратная жопа расселась на диване, в всегда тусклых глазах что-то загорелась. Она сцепила руки на животе, не обращая внимания на свои отвратительные грязные ногти, уставилась в телевизор, который никогда не выключался в ее квартире. И Ведущий заговорил:

- Мы вступаем в битву против плутократических и реакционных демократий Запада, которые при любой возможности вставали у нас на пути, а зачастую покушались на само существование русского народа. Я хотел рассказать вам историю из моей личной жизни, как историю поучительную, но лучше покажу, - свет прожекторов направился в сторону красного занавеса, на котором разыгрывалась сцена. Передача была рассчитана как раз на таких как Зина, и хотя она не понимала практически ничего из того, что ей говорили, то что она видела полностью удовлетворяло ее. Лицо старухи расплылось в радостной улыбки от уха до уха, оголив пять, оставшихся в живых зуба. В это время Старец продолжил:  

- Однажды я сидел на Китай-городе, когда увидел двух молодых людей, находившихся в яме. Один поднимал другого из лужи рвоты. В остатках желудочного сока проблескивали кусочки прекрасной шаурмы, - появилась реклама на пол экрана, которую Зина воспринимала как часть действия. -  Блезняка в подарок при покупки шавермы. Молодого человека, помогавшему другу в беде звали Андрей, человек, встающий из лужи, дурно заявил:

- Да *бип* ваще, Андрей *два отрывистых бипа*.

- Ой *звонкий бип*, опять нажрался, как мы теперь бабке Зине будем обьясняться?

- В рот себе объяснись, сука *бип молчит* сказал Вадим. – мне еще надо за кладом в Ясенево пердолить, не брат ты, а *продолжительный бип*

Я подошел спросить у парней зажигалку, но только мои ноги соприкоснулись с квадратом метр на метр вокруг них, как ботинки начали пропитываться новой порцией желудочной массы, бывшей блезякой алого цвета. В воздухе стоял отвратительный запах: смесь между перегаром, рвотой, сигаретами с кнопкой и бургерами за пятьдесят рублей. Но прежде чем я успел вымолвить хоть слово к нам подошел человек, странная личность. Он достал из кармана бумагу на котором был написан адрес телеграмм канала. Светловолосый, двухметровый качек. Золотая цепь Арго свисала с его шеи. Он посмотрел на нас карими глазами, напоминающими ржавые диски колес. Незнакомец заявил:

- Старина. Пойдем, че, покажу. YAreee, yaree dazee, - начал напевать он старую французскую песню.

- Нет спасибо, я на GODBLESSWEED покупаю, - сказал я и посмотрел на придурков в Трешере снова. Андрей сразу же начал извиняться за себя и за брата, а блевотный Вадим предложил мне бутылку Трех топоров. Я отказался. Андрей протянул мне зажигалку Крикет, я выбил ее из рук сопляка, сунул к себе в карман и ушел с ней. В голове в это время была только одна мысль: «каким образом можно быть настолько отвратительным, низким и злым? Так сильно ненавидеть весь мир. Если делаешь зло, то у дверей грех лежит. Он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним…» Мои мысли прервал звук бьющегося стекла, когда я развернулся перед мной предстала ужасная картина. Рядом с Вадимом, в руке которого была розочка, лежал его мертвый брат. – Старец снова появился на экране, он выдержал необходимую для драматизма паузу, поднял глаза и тихим уверенным голосом сказал:

- A сейчас я хочу сделать объявление. Я. Баллотируюсь. В Президенты…

 - Ca me casse les couilles, bien que je ne sois pas un homme, bâtard, ta mère, bon Dieu…**** - на этих словах бабка поперхнулась. Она попыталась откинутся на кресле, но у нее не получалось. Просмоленными пальцами она взяла пачку сигарет и нервно закурила. Пятнадцать минут ей потребовалось на то, чтобы прийти в себя, Зина не могла в это поверить, но она знала, что нужно делать и знала, куда ей нужно идти. Надев свой пояс из собачей шерсти, старуха поковыляла к выходу. Телевизор остался гореть в одиночестве.

* Снова эта стерва идет со своим малолетним дебилом. 

** Блядь, такой пидорас ... если бы они еще сделали его президентом, они бы погасили свет в деревне ...

***Пиздуй нахуй, я надеюсь, ты свернешь голову ... Вадим Блять-Вжопу-Дадим ... Как твои родители вообще придумали такое имя, козлы, блядь ...

**** Серпом по яйцам, хоть я не мужик, ублюдок, твою мать, боже мой