Часть 1

Музыка в наушниках добавляет энергии, пока Хосок удар за ударом выбивает пыль из боксерской груши. Ритм каждого движения соответствует песне драконов, просто обожаемых Чоном. До зала он всегда добирается лишь вечером, когда сумерки опускаются на город. Но только лишь на ринге чувствует себя по-настоящему живым. 

Он не чувствует боли в рассеченной брови после прошлого боя. А раны на костяшках игнорирует абсолютно. Поскольку боль для него - понятие контролируемое. 

Намджун - лучший друг Хосока и по совместительству тренер, появляется в зале незаметно. Останавливается прямо за спиной и смотрит с сожалением, как рвано дышит Чон после каждого удара. Наверняка, снова переломано ребро. Но этот упрямец ни за что не признается. Будет сжимать зубы до скрежета и терпеть. 

Потому что не привык говорить о том, где болит.

Намджун подходит ближе и кладет руку на плечо друга, но тот даже не пугается. Лишь стягивает наушники, чтобы послушать. 

– Тебя снова вызывает к себе босс, – Ким выглядит измучено. Потому что тоже ничего поделать с тупыми правилами бойцовского клуба не может. 

– Понял. Иду.

Хосок себя не жалеет нисколько. Знает, что ему снова скажут о новом выступлении, назначенном в ближайшее время. Знает, что придется драться до тех пор, пока после очередного нокаута, он сам не рухнет на землю, только спустившись с ринга. 

Деревянная дверь, полностью покрытая какими-то странными царапинами, открывается с раздражающим скрипом. Лучше бы он все еще был в наушниках. В кабинете как и каждый раз горит красный приглушенный свет, который действует на нервы сильнее любого скрипа.  

– Проходи, фаворит, не стой в двери, – голос, проникающий в каждую клеточку организма, тоже раздражает. Хочется забыть его, избавиться поскорее. – Сегодня вечером у тебя бой с японцем. 

И вопросов не задает. О самочувствии например. Потому что вчерашний тип - вроде из России, знатно Хосока потрепал. Яркое бордовое пятно на ребрах и рассеченная бровь об этом напоминают сегодня на протяжении целого дня. 

– Я дрался вчера. 

– И? Будешь драться и сегодня. 

До Гвансон – личный палач Хосока, владелец бойцовского клуба и заноза в заднице. Он сидит в кожаном кресле, вызывающе раскинув ноги в стороны. Вокруг витает дым от сигары, что тлеет в пепельнице, а в глазах мужчины плещется что-то тошнотворное. 

– Хочешь отказаться? – он точно знает, что Хосок хочет, но не может. – Ты должен мне, мальчик мой. Не забывай, – Гвансон тянется к столу, вытягивая оттуда папку, в которой хранятся документы. Он протягивает лист бумаги с подписью и едко ухмыляется. – Ты поставил ее добровольно, мой фаворит. 

– Я помню. Скажи мне время. Я буду драться. 

Хосок терпеть не может встречаться с боссом, потому что в груди расползается дикое желание вызвать его на ринг. Чтобы, наконец, быть на равных. 

– Послушный мальчик, – До встает из-за стола и медленно подходит к Хосоку. Останавливается вплотную, да так, что Чон слышит его дыхание и чувствует неприятный запах сигар со рта. Хочется отвернуться и поморщить нос. – Сегодня в девять будь на месте. Гонорар за победу обещают хороший, – Гвансон с вожделением осматривает собственную игрушку, наслаждаясь превосходством над другим человеком. 

В этом мерзком подонке нет ни грамма сочувствия. 

Хосок с тяжестью в груди вспоминает день, когда встретил своего спасителя. Того, кто дал денег в кредит, чтобы оплатить лечение матери, и пообещал помогать. Стать отцом. А в итоге все пришло к тому, что Чон превратился в марионетку, не имеющую шанса на спасение. 

Он заперт в темнице с грязными крысами, которые дерутся за крошку хлеба. 

А мечтает… 

Коснуться неба кончиками пальцев. А после вздохнуть полной грудью аромат свежей выпечки и поверить. Поверить, что кошмар длиною в целую жизнь, наконец-то, закончился.