Цена риска
Рафаэль осторожно, стараясь не издавать лишних шумов, запер за собой массивную дверь логова, наивно надеясь, что никто не заметит его очередного позднего возвращения. Заметили. Прямо за спиной раздался лёгкий кашель, неестественный, явно призванный для привлечения внимания. Разочарованно чертыхнувшись, мутант развернулся и встретился мутным виноватым взглядом со старшим братом, недовольно сложившим руки на груди.
– Как всегда на стрёме, Бесстрашный? – заплетающимся языком проговорил саеносец, и кисло-терпкий запах алкоголя тут же донёсся до мечника.
Леонардо неодобрительно покачал головой, он не злился на Рафа, он знал его очень хорошо и понимал, что у такого поведения должна быть причина. Веская причина. Он взял его за локоть и настойчиво повёл в сторону ванной.
– Идём в душ, хоть немного в себя придёшь, – он старался говорить как можно более строже, чтобы яснее донести до темперамента своё недовольство происходящим, но строжиться выходило плохо.
– Да забей ты, – алкогольно мямлил обычно суровый брат, – брось меня на диване, я просплюсь, и всё будет номано.
– В душ! – отрезал Лео, на этот раз вышло достаточно жёстко.
– Ладно-ладно, – он вскинул руки, – как скашешь, только не кипятись, бро.
Пожалуй, это был единственный плюс попоек Рафаэля – можно было увидеть настоящего его, не сурового и холодного воина, а вполне добродушного здоровяка. Вот только пить братьям ещё было рано в силу их возраста, они это знали и никогда не пытались идти поперёк данного запрета отца. Но Рафаэль пошёл. Однажды, вернувшись домой позднее обычного и в совершенно невменяемом состоянии, он поверг всю семью в шок. На его счастье Сплинтер обладал, кажется, безграничной мудростью и сразу сообразил, что это не просто непослушание подростка, который тайно от родителей попивает пивко и приходит домой с лёгким запахом алкоголя, пытаясь его скрыть, это была попытка что-то утопить в алкоголе, а в нём обычно топят горе, потому наказывать сына было бы крайне неверным ходом. Позднее он ещё пару раз возвращался в таком же состоянии, а все попытки выяснить причину оборачивались неудачей.
Как ни странно, Раф держался на ногах вполне уверенно и даже не снёс по пути ничего, хотя уровень алкоголя в его дыхании говорил не о безобидной паре бутылок пива, а о чём-то гораздо серьёзнее. Возможно, помогала координация ниндзя, выработанная с годами, а возможно немалая масса тела мутанта и, как следствие, меньшее влияние выпивки.
Наконец они добрались до ванной. Рафаэль, пошатываясь, держался за раковину, пока Лео снимал с него немногочисленную экипировку, сил самого саеносца хватило лишь на то чтобы стянуть маску и налокотники. Ему было безумно стыдно за своё поведение, он жалел и не жалел о содеянном одновременно. Жалел, потому что подвёл семью и старшего брата в частности, и не жалел, потому что от этого стало хотя бы чуточку легче на душе. Возможно, недостаточно сильно, чтобы стоило так расстраивать остальных, но в самые тяжёлые моменты становилось просто невыносимо, и больше ни о чём другом он думать не мог. После, Леонардо помог Рафу перелезть через край ванны и не сорвать при этом занавеску; он снял душ с держателя и включил прохладную воду.
– Прости меня, Лео, – виновато проговорил младший, сидя в ванне.
– Перед отцом извиняйся, а не передо мной, – он неспешно водил душем из стороны в сторону, стараясь побольше воды лить на голову нетрезвого мутанта.
– Он сильно сердился?
– Нет, ты же его знаешь. Только попросил дождаться тебя. Но он расстроен. Очень.
– Я знаю, – Рафаэль вздохнул, понурив голову; вина холодом разливалась под панцирем, словно он совершил что-то ужасное. Ему тяжело было видеть разочарование и печаль в глазах отца, и то, что сегодня его встретил только Лео, не означало, что ему не придётся извиняться за своё поведение перед мастером. И конечно, старый крыс вновь попытается узнать, что происходит с его сыном, а тот вновь не сможет сказать ни слова, немо прокручивая в голове снова и снова тот роковой вечер.
– Раф, – Леонардо присел на корточки и требовательно посмотрел на брата, решив, что сейчас наилучший момент для выяснения причины его неадекватного поведения, – это уже не первый случай за месяц. Что происходит? Что тебя беспокоит?
– Ничего, – саеносец отвёл взгляд, что моментально стал суровее обычного, и даже злым.
– Расскажи мне.
Но он молчал, угрюмо глядя на полочку с душевыми принадлежностями в углу над ванной.
– Гляди-ка, мыло конщается. Надо сказать Донни, чтобы…
– Рафаэль! – Лео швырнул душ в ванну и, схватив брата за голову, развернул того к себе, требовательно заглядывая в чуть мутные от алкоголя глаза. – Я не уйду, пока ты мне не ответишь! Почему ты не позволяешь помочь себе? С тобой произошло что-то ужасное, а ты молчишь! Все видят, что ты мучаешься, отец должен был тебе уже сто раз устроить хорошую взбучку за твоё поведение, но не делает этого, ожидая, когда ты наконец расскажешь о случившемся! Пожалуйста, не отгораживайся от семьи, позволь тебе помочь. Мы все переживаем за тебя. Неужели ты предпочтёшь в молчании уничтожать себя, вместо того, чтобы позволить нам помочь? Что бы там ни было, оно того не стоит.
Лицо младшего подёрнулось гримасой боли, не физической, но душевной, исказилось, готовое вот-вот разразиться целой рекой слёз. Он давно хотел им всё рассказать, но он не мог. То ли не знал, как остальные это воспримут, то ли хотел посильнее себя наказать.
– Я… – слова комом застревали в горле, не желая вырываться наружу, но что-то внутри их выталкивало всё сильнее и сильнее, причиняя почти физическую боль. – Я… Чёрт, Лео, Я УБИЛ ЕЁ! – истошно выкрикнул он и, вырвавшись из хватки брата, припал к стене, закрывая лицо ладонями.
– Что? Кого? – Леонардо не верил своим ушам, надеясь, что это не более чем пьяный бред.
– Женщину! Я хотел спасти её, но вместо этого убил! – Раф заплакал, разревелся, словно маленький ребёнок.
Лео прижал его к себе, утыкая носом в ключицу, стремясь успокоить брата, поддержать его, а тот обхватил старшего что было силы, словно он оставался последней надеждой на спасение. Алкоголь в крови подстегнул саеносца наконец хоть кому-то открыться, он же позволял не стыдиться сейчас своих эмоций, что всхлипами и слезами рвались из мутанта.
Спустя какое-то время, когда боль чуть поутихла, Раф продолжил бубнить брату в плечо:
– Месяц назад, когда я возвщался от Эйприл, я наткнулся на парня. Он дежал в залошниках девушку. На краю крыши. Грозился спрыгнуть вместе с ней. Она была так напугана… – Рафаэль замолчал, сжимая кулаки до почти кровавых следов от ногтей, в попытке преодолеть болезненные воспоминания, пытаясь заставить себя говорить, потому что понимал, что это необходимо. Наверное, если бы не высокое содержание алкоголя в крови, он бы и вовсе не смог произнести ни слова. Но спустя время, он всё же продолжил: – Он говорил мне не походить, иначе они прыгнут. Но я решил, что он блефует и пошёл к нему. По пути я пытался образумить его, угворить отпустить девушку... Он не блефовал. Я убил её, Лео, – он замолчал. Не то ожидал, что брат устроит ему заслуженный разнос за столь глупое, стоящее слишком многого, поведение, не то пытался понять, как теперь смотреть старшему в глаза. Но Лео молчал, не ослабляя хватки. Возможно, он не мог поверить, что его брат способен на подобное безрассудство. Возможно, он думал, как теперь оправдываться перед отцом, что допустил подобное. А возможно, просто прилагал все усилия к тому, чтобы не разораться на всю канализацию, а тихо прогнать брата-убийцу из дома. Рафаэль не знал. Но Лео так и не проронил ни слова, и Раф решил продолжить: – Окзалось, он двинулся крышей. Это я потом узнал, из новостей. А девушка была его женой, они всего полгода как пошенились. Не надо было вмешиваться, надо было посволить людям разбираться с человеком-психом. Мы же можем только бить морды, там не надо понимать людей. Копы точно бы её спасли.
Лео сильнее прижал к себе брата.
– Не вини себя, ты не мог знать…
– МОГ! Я мог! Я знал! Чёрт возьми, этот ублюдок мне открытым текстом сказал, что случится! Я знал это и всё равно совершил ошибку, что стоила человеческой жизни! Даже двух.
– Однажды должно было произойти что-то подобное, – негромко заговорил Леонардо, ни на секунду не выпуская Рафа. – Мы тоже можем ошибаться. Мы не можем спасти всех. То, чем мы занимаемся… сложная штука. Мы постоянно рискуем, и не только собой. Я лишь надеялся, что это случится не с кем-то из вас, но, видимо, судьба распорядилась иначе. Ничего, брат, я с тобой, мы вместе преодолеем это, я тебя не оставлю.
Рафаэль сильнее вжался в брата, и лавина облегчения понеслась новой волной слёз и рыданий. Он махнул на всё рукой и позволил себе расклеиться окончательно, потому что так было легче, потому что уже не было сил держать всё в себе. Он был безгранично благодарен Леонардо, что позволил выговориться, что не отвернулся, что поддержал. Он понимал, что это не снимает с него вины, и теперь ему придётся научиться жить с этим грузом за плечами, но сделать это гораздо проще, когда рядом есть тот, кто всегда поймёт и поддержит.
Вскоре Рафаэль успокоился и нерешительно отстранился от брата, а взглянув на его плечо, тут же схватил висящее рядом полотенце и поспешил вытереть.
– Ты расскажешь остальным? – бросив полотенце на пол, неохотно спросил младший, боясь получить утвердительный ответ.
– Они имеют право знать, что происходит с их братом. И тем более сыном.
– Верно. Не гвори им ничего. Пожалуста, – всё ещё шмыгая носом, попросил Раф, не решаясь смотреть брату в глаза. – Обещаю, этого больше не повтрится.
– Хорошо, я не скажу. Но знай, если тебе снова станет плохо – ты всегда можешь рассчитывать на меня. Даже если тебе просто вдруг понадобиться выплакаться – я рядом. Не уходи в себя.
– Спасибо, Лео.
На следующий день, ближе к вечеру, когда похмелье почти прошло, Рафаэль извинился перед отцом за недостойное поведение, пообещав, что больше этого не повторится, и, сказав, что Леонардо помог ему справиться с проблемами.
Больше он до совершеннолетия не пил.