Burning Man

В общем, я обгорел на костре Инквизиции под палящим солнцем вечно туманного Приморья. Впервые в жизни. В 23 года. Ощущения просто, блядь, непередаваемые. 

Во времена наивного и безалкогольного (вру) детства я практиковал сон на море. Пока мои сотоварищи по группе номер 4 детского сада №3 (ДМБ '97) поглощали спиртное и насиловали женщин, я овощем валялся на пляже и загорал. Загорал так, что заботливо сложенные на моём пузе пивные крышки не делали разницы в цвете кожи между прикрытой и неприкрытой её частью. Короче, складывальщики крышек дико объёбывались с этой уморительной шуткой, а я шёл домой таким же белым человеком, каким шёл на море с утра.

В далёком 2007-м году, в далёком Калининграде, на далёком берегу далёкой реки я нахуй спалил себе ноги. Полагаю, это не считается полноценным "сгорел", так что я продолжаю выёбываться текущим Инцидентом, как первым в Истории Меня. Тогда (в далёком 2007-м году) я сидел под зонтиком, выставив из-под него ступни ног прямо под нежное Солнце Запада, которое, как оказалось позже, нихуя не нежное, а вовсе даже пидор ебаный. Вроде того. 

В течение недели я ходил исключительно босиком (даже когда в магазин за пивом выбирался), ночами кряхтел и стонал, и пялился на два чудовищно распухших куска мяса, также известных как мои ноги. 

Годы заросли быльём, легенды стали мифами, я успел кое-как закончить школу, поступить в два универа и даже один раз понюхал бабу. Было это в час-пик, баба была потной и старой, но галочку я поставил. На море особо не ходил, а если ходил, то оставался девственно девственным белым, как и в те уже почти забытые времена, когда мороженка стоила триписят, проезд в автобусе стоил триписят, а женщинам я ещё не платил, поэтому не знаю, сколько они стоили. Думаю, тоже триписят.

Но вот случился День Х (он же День ХУЙПИЗДАБЛЯДЬКОЖУКАКЖЖЁТ) и я поехал с друзьями на скучный остров Рейнеке. Поехали мы туда естессна не просто так (не хватало мне ещё просто так по таким ебеням кататься), а в честь дня строителя. Я ведь тот ещё строитель, чо хошь построю. У меня даже каска есть. Её я спиздил со стройки, но ведь не суть, правда?

Загрузились мы на нашу охуительно воняющую яхту вместе с коллегами друзей и погнали типа отдыхать. Путь был неблизким, а курить нам разрешили только в специальном месте, которое "капитан" (усатый мужик непонятной должности) именует забугорным словом "курилка". Там ещё сигарета на стенку приклеена. Типа, тут вот курите свои сигареты, самоубийцы. 

И мы (самоубийцы, то есть) пришли в это самое место. Курить, стало быть. Но встретили волну возмущений со стороны бабулек, которые проникли на нашу белоснежную яхту со своими авоськами и дедами. Бабки начали орать, что это место общественное, а вы все шлюхи и пидарасы, и чтобы мы уходили курить в клоаки, из которых повылазили такие наглые. Мы наглость заметно поубавили конечно. В основном, потому что нам запретили курить в курилке. 

Дальнейший путь прошёл без конфликтов с сумасшедшими строительницами, зато с поглощением пива и выслушиванием замечательных шуток замечательных людей ("Лера, я тебя щас блядь отпизжю нахуй"). 

И вот мы, значт, выгрузились на остров и пошли в не очень далёкие дали, потому что мы все жирные или ленивые. А некоторые (не я) и жирные, и ленивые одновременно. Кто-то пошёл купаться, кто-то пошёл готовить жрать. А я купаться стесняюсь (потому что дрищ), а готовлю, мягко говоря, не очень, поэтому было решено не отступать от традиций и я уснул. Пару раз я просыпался, лениво ел какие-то угли со вкусом курицы и пил что-то похожее на тёплое пиво, после чего снова отваливался спать, веря, что останусь безнаказанным.

Проснувшись ближе к вечеру, я почуял неладное. Коленки стали непривычно розовыми, пузо почти фиолетовым, и всё это как-то странно себя чувствовало. Я, конечно, не поверил, что сгорел. Вот ещё. Что ж я, чмо какое-то, сгорать. Пф. 

Но, погрузившись на паром, дабы через пару часов оказаться с любимой деревне Владивосток, я ощутил некое жжение. Знаете, когда подцепил триппер и пытаешься писать — оно жжётся. Вот примерно такие же ощущения, только по всему телу. Тут-то я понял, что всё. Пиздец. Накрылась моя белая тощая задница солнечным розовым тазом адских страданий.

В первый день я начал замечать интересные состояния своего организма. Периодически меня канаёбило (специальный медицинский термин), всюду жгло и болело. Выяснилось также, что если приложить к розовому пузу стакан холодного пива, ощущения просто непередаваемые. Лучше секса и шоколада. Правда, через пару секунд, всё становится ещё хуже. Ощущения тоже непередаваемые, но это точно хуже секса, шоколада и ещё много чего. 

Сон в первую ночь после Инцидента был какбы... отсутствующим. Я в голос кряхтел, стонал и боялся кошку, которая в любой момент могла выпрыгнуть из своей засады прямо на моё пузо и начать меня убивать. Так я всю ночь и провалялся: старался не двигаться, не забывал стонать и отгонять кошку. Ей эта ночь тоже не понравилась понравилась. Мало того, что не дали полежать на пузе, так ещё и адски стонали на всю квартиру. От пережитого стресса, к утру кошка скончалась, оставив записку: "Жыт так болщэ не магу в маей смерте прашу венить розавава дрища". Надо было отдать кошку в школу, подумал я. 

На следующий день я старался вообще не шевелиться. Это было не очень легко, так как я больше двух часов пёкся под горячо любимым солнышком и снимал прыгающих в воду велосипедистов в костюмах крокодилов. В этот день я заметил ещё одно состояние страдающего организма: я не потел. То есть, пузо и спина оставались сухими, как [не придумал ничего приличного], зато не сильно обгоревшее щячло потело сразу за всё туловище, так что я периодически вытряхивал из бороды пару литров пота.

Выяснил, что простоять час под холодным душем — это тоже лучше секса. Но, пожалуй, не лучше шоколада. 

А потом началось сдирание кожи. Я слышал про это, видел облезающую кожу на других людях, но с себя кожу сдирал впервые. Без наркоза сдирал, между прочим, я ж мужык. Для вас, привыкших к таким ежегодным процедурам, это наверняка что-то нормальное, вроде ебли в задницу или зарплаты, которая позволяет не голодать аж целый месяц. Но я просто охуел от таких делов. Это ж надо — берёшь кожу такой и просто её отрываешь! Вот это да, нахуй. Вот это приехали. 

Но вместе с этим замечательным очищением от скверны, пришла и горячечная чума, летняя смерть и погибель всех белых людей — зуд, мать его, кожи. Я чесался так, как никогда в жизни. Люди в общественном транспорте пялились на меня, как на прокажённого. Впрочем, я соответствовал их представлениям о прокажённых, поэтому не в укор пялящимся гражданам. Я чесался дома, на улице, в магазине, в автобусах, на съёмках, перед мэром, за мэром, в барах, библиотеках, прачечных, банях, в конюшне, в конуре, в армейке и в страшном ахуе от происходящего. 

Режим дня сбился, потому что ночью я не спал, а только ёрзал и кряхтел. Зато я спал днём, когда уже просто вырубался от усталости, придя домой с шахт по добыче угля, где работаю негром. Я начал ворчать на всех встречных-поперечных и стал очень грубым — один раз почти сказал девочке лет пяти, что она толстая и платье у неё некрасивое.

Спустя 4 или 5 дней страшных мук, беспросветного отчаяния и зуда, я уже почти не чешусь и даже могу спать по ночам, перестал помышлять об унижении маленьких толстых девочек в некрасивых платьях и обрёл относительно нормальный цвет кожи на большей части своего тулова.

Подводя итог, имею сказать следующее: сгорать — хуёво. Следующим летом ноги моей не будет под прямыми лучами солнца, буду дома хикковать и морально разлагаться. А если захочу повторить незабываемые ощущения, я лучше сгоняю в Тайланд, поменяю пол и свалю в средневековую Европу, где буду всем рассказывать, какая я страшная ведьма и неплохо было бы меня сжечь.

Оригинальный пост тут.