Больно становиться женщиной

Часть 5

Как часто молодушки шатаются по городу в надежде столкнуться с нужным человеком в наиболее вероятном месте его пребывания, или попросту попасться на глаза. С недавних пор я отказалась от излишних визитов в театр. Абсолютное большинство наших случайных встреч выпадает именно там. Вырви я хоть одно звено из цепи событий отдельных дней, не произошли бы замыкания в виде непредвиденных свиданий. Бывает, достаточно задержаться на секунду в одном месте, чтобы разминуться в дверях с тем, чьего внимания ищешь. Я же, напротив, не поддавшись на уговоры старшей сестры дождаться ее мужа и тем временем выпить кофейку, порывалась брести куда угодно, только бы не видеться с хореографом. Что заставило меня выбрать скорость и окольный путь к остановке – не разобрать, только вот спускаясь по каменным ступеням на сценических шпильках, я чуть не налетела на Романа Аркадьевича. Всего четыре-пять ступеней навстречу друг другу…. Обернулся ли он? Я – нет.

Вы видели глаза питомца, который бы и рад кричать о боли, о любви и преданности; готов просить прощения, поскольку сам понимает, что нашкодил. Какие слова произнес бы он, имей способность быть понятным человеку? Знаете, как смотрит старый пес вслед оставившему его хозяину, которому был и слугой, и другом? Годовалый японский хин содрогался в моих тисках, с мокрой от рыданий хозяйки шерстью. О чем кричали его глаза, прежде чем ветеринар избавил безнадежно больное существо от страданий единственным уколом? Он все понимал куда лучше меня.

К чему этот пример? Еще никогда признание не было столь искренним, и еще ни разу я так не доверяла ему. Осознавая вроде необходимость говорить, мы только обменялись формальным «Здравствуйте», который каждый прочел разве что по губам. И куда это он намылился: выбритый, отутюженный и накрахмаленный? К этой кобыле, небось?

В Старый Новый Год я видела их на автобусной остановке. Все предусмотрел… Большому начальнику нечего светиться со своими любовницами, где не попадя. Примерный семьянин, талантливый хореограф и красавец-мужчина, он трепал воротник крашеной бухгалтерши из отдела культуры, поминутно озираясь: не стал ли кто из коллег невольным свидетелем разбирательств. Меня-то никто не учел. Судя по всему, разговор выпал нелицеприятный. Дама недовольна, уговаривает, оправдывается. Хореограф скудно жестикулирует, кивает и утвердительно зажмуривает восточные глаза. Стань этот кадр сценой из немого кинофильма начала прошлого столетия, субтитры на черном фоне непременно гласили бы: «Ах, не звоните же мне нынче вечером, ибо благоверная моя неверность подозревает…». Театральный опыт узнавания мимики позволяет мне лихо считывать мысли и язык тела собеседника, вот я и увлеклась шпионской расшифровкой поведения любовников, как юный натуралист в вольере зоопарка. Все оказалось до тупости очевидно и примитивно. Через минуту я уже воротила взгляд от стекла в маршрутке, досадуя на бесконечную свою наивность…

Ну уж нет, на сей раз он здесь по делам. Должность обязывает мотаться по городу, как лошадь в мыле, подчас взваливая на себя чужие заботы. А еще мой мачо вплотную занят подготовкой сезонных гастролей, вот и пропадает в школе спортивных танцев. Что если там он и подцепил эту вульгарную кралю? Все, Тома, забыла.

В следующую среду – очередное мое блистательное выступление. В театре я – прима (хотя гордое «дива» – куда благозвучнее). Села-таки на шпагат. Пою. Да, нравится. Лара в трудах и в делах: добросовестные подхалимы и нахлебники отдела культуры регулярно запрягают мою старшую подругу в повозку массовых мероприятий, и, что неудивительно, за сие имеют премию. Отныне ювелир Лара шлифует мои голосовые связки, за что ей низкий поклон. Не поддержишь статус – твое место займет серенькая, давно сопевшая в спину дублерша, вроде с музыкальным слухом, зато жуткой пластикой, будто покалечена коромыслом. Нет, господа, пьедестал здешней дивы я променяю разве что на второстепенные роли в Majestic!

8

Остается рассчитывать, что летняя сессия заставит Тамару хотя бы на ближайший месяц выбросить из головы этот высококультурный хлам, и привести все свои интересы к общему знаменателю. С кем-то по новому телефону в фойе напряженно обсуждала предстоящий экзамен. Немецкий язык. «Bis später » - пропела Тамара. Я тоже в свое время учила немецкий.

Едва проводив младшую подругу за порог театра, я вынуждена была присоединиться к очередному юбилею в нашем коллективе, надеюсь, последнему за сезон; иначе все заработанные халтурой кровные снова отправятся в общий сбор на день рождения большого начальника. А то, что я одна воспитываю, одеваю, обуваю и кормлю двоих детей – это «у всех свои недостатки».

С позднего вечера голова раскалывалась после живого выступления в затхлом ресторанчике неподалеку от театра. Наутро администратор потребовала своим гнусавым голоском «Кто еще не скинулся по 100 рублей на день рождения Василь Васильичу?» А прием-то какой закатили: телевидение, хлеб-соль, частушки с хороводом, целый маскарад с переодеванием коллег в театральные костюмы пажей, лакеев, опричников и Матрен. Я уже проглотила обезболивающие пилюли, поэтому отказалась от пластикового стаканчика, до краев заполненного пеной, и лишь на четверть – шампанским. Василь Васильич с радостью участвовал во всей этой шутовской клоунаде, а «скушав» залпом парочку стаканчиков, выпроводил репортеров, намекая на недомогание и необходимость вернуться к дневному стационару в городскую больницу, из которой он вырвался разве что в честь 60-летнего юбилея. Поздравляющие (разумеется, лишние рты) поспешно освободили фойе, рассыпаясь в пожеланиях и впихивая в именинника букеты, закупленные с утра их водителями и секретаршами.

Понятно, что дневной стационар подождет, в лес не убежит. Избранные представители начальства шумно двинулись в кабинет директора, где их ожидала изысканная закусь за счет нас, работничков. Роман Аркадьевич, дорвавшийся до места в свите директора, тянулся позади всех, приостанавливаясь через ступеньку, чтобы рассмотреть фото, предъявленные режиссером. Я успела просмотреть эти снимки, на всех в основном Тамара – видимо, спектакль снимал один из ее обожателей, тот самый Приятель.

Меньше всего мне хотелось составлять им компанию, поэтому я, изобразив неподдельный интерес к фото, забрала их у хореографа; вернувшись в свой кабинет, машинально включила чайник. На полу лежал мой сотовый телефон. Пропущенные звонки… Пора поменяться с дочерью мобильниками – этот так и пляшет от вибросигнала. Не успела я обдать чайный пакетик кипятком, как в коридоре раздалось многократное захлопывание скрипучих дверей хореографического зала, будто двадцать человек партиями вышли покурить, а еще двое затащили чистые тарелки и магнитофон.

Томка, как я тебе, дура, завидую! Свежая, одаренная; все двери открыты. Учись – не хочу. Горько будет, девочка. И театр, и мужик этот – не соразмерны молодости и призванию. Так и я не намного мудрее. Была бы шустрее по молодости, не упустила бы ни единой возможности. От чего я бежала? Разбитое сердце гнало меня по миру, прочь от воспоминаний, с глаз долой. Что теперь? В свои сорок я неумолимо вяну. Тамара мне однажды забила голову несоответствиями между биологическим и психологическим возрастом. Должно быть, в душе я давно престарелая.

Грохот в коридоре возобновился. В каком-то порыве я схватила со стола облезлую чайную ложку и запустила ею в дверь ровно в тот момент, когда сунулась раскабаневшая после праздников Склочникова. Живут же люди, чья фамилия идеально им подходит! Уже и прозвище никакое не напрашивается. В какой-то момент я пожалела, что на месте ложки не оказалась полная кружка чая или затупившийся нож с налипшим шербетом. Однофамилица козней и сплетен так же незаметно испарилась, не прикрыв за собой дверь. Какой бы ни была она гнидой по жизни, а сынка пристроила в элитный ансамбль, мужа держит на цепи, начальству особо полезна. Наверное, направилась в соседнюю дверь, на банкет, авось кому интересно послушать, отчего это там Лариса Петровна буянит.

Веселье за стеной набирало обороты. В ход пошел бубен. Народные песнопения раскладывались в многочисленных лесо-дровяных тональностях приглашенных. Что я здесь делаю? Когда, будь оно неладно, я займусь любимым делом? Мне всего-то надо: пара ребят, музыка и микрофон. Я буду учить тому, чему прекрасно обучена – вокалу, а не составлению тупых программок мероприятий для ублажения зажравшегося быдла. Бежать куда подальше. Не дай тебе Бог, Томка, разменяться на эту мишурную дешевку, как бы оно ни повернулось.

🔳 Продолжение завтра.