Безумие

И со всей, свойственной женщинам иррациональной логикой, выходя из меня, включила ночник.

— Я в душ...

Я до сих пор благодарен Ларке еще и за это. За эту её иррациональность в логике. Потому что в режущем после темноты свете увидел, как между её пальцами, прикрывающей ладонью себя между ног, сочились белые тягучие капли.

Сотая часть того, что я оставил в ней себя...

Вместо послесловия.

Мы потом не перезванивались, и не встречались.

На годовщину Сан Саныча на кладбище я приехал один. Положил две гвоздички. Достал четвертинку водки и два купленных заранее пластиковых стаканчика. Плеснул. Один поставил рядом с положенными гвоздичками. Только было пригубил...

— Мне налей тоже, — раздалось за спиной.

Время было под вечер. На кладбище почти не было людей. Живых.

Обернулся. У ограды стояла Лариска. В шикарном чёрном кожаном пальто. Черном платке...

У меня было только два стаканчика. Я протянул ей свой. Кивнул головой. Она выпила. Я сглотнул из горлышка бутылки. Помолчали.

— Как сам? — спросила она.

— Да ничего всё... Кручусь. А ты как?

— Тоже всё нормально..

У выхода из кладбища мы расстались.

— Я на метро, — сказал я.

— А мне на трамвае удобней... Ты же помнишь?

— Помню, конечно... Всё помню

— Ладно, — оборвала она меня. — Пока тогда..

— Не пропадай. Звони.

— Ты тоже..

... Больше мы не встречались.