Bezoomny «Заводной апельсин» Энтони Бёрджеса 

Совсем скоро мы сможем расслабиться — но не сегодня.) Потому что разговор пойдёт ещё об одной мощной книге-головоломке, и эмоционально её больнее и труднее «переварить», чем два предыдущих творения из нашего «сложного» списка. Роман-антиутопия Энтони Бёрджеса «Заводной апельсин» полон и философии, и настоящей, очень личной боли автора. И, пожалуй, именно благодаря этому в ряду утопических/антиутопических произведений роман Бёрджеса ближе всего к жизни. 

Как правило, любое и утопическое, и какотопическое (от греч. «како» - плохой) творение строится на преувеличении — вплоть до абсурда. В «Заводном апельсине», конечно, многое гиперболизировано и метафорично. Но при этом всё, о чём в романе говорится, даже самое чудовищное, — действительно имеет место в реальной жизни. Эта часть реальности сама по себе абсурдна, но увы, она существует. И те, кого она касается, остаются и телесно, и душевно исковерканными на всю жизнь - писатель подобное пережил. Речь идёт о насилии, во всех видах - физическом и моральном, активном и пассивном и др.

В интервью нью-йоркской газете Бёрджес рассказал о своих переживаниях:

«Эта чёртова книга — труд, насквозь пропитанный болью… Я пытался избавиться от воспоминаний о своей первой жене, которую во время Второй мировой зверски избили четверо негров-дезертиров американской армии. Она была беременна и ребёнка после этого потеряла. После всего, что произошло, она впала в дикую депрессию и даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Позже она тихонько спилась и умерла». 

Как пережить кошмар и трагедию? На этот вопрос нет ответа, следы остаются навсегда. 

Но и это ещё не всё. К написанию романа Бёрджеса подтолкнул страшный диагноз — у него нашли опухоль мозга и объявили, что жить ему осталось около года. Кто-то выбирает в страшных обстоятельствах пассивно страдать и сходить с ума, Бёрджес же постарался осмыслить и переосмыслить свою боль, рассмотреть её со всех сторон и даже систематизировать это страшное нечто. И не только не умер (Энтони дожил до 76 лет!), но с того момента сделался очень творчески плодовит и опубликовал более 50 книг. 

Надо сказать, что Энтони Бёрджес исследовал творчество Джойса, и наверняка многие литературные приёмы сложились у него под влиянием гениального создателя «Улисса». Автор выбирает очень необычные углы «зрения», но, в отличие от Джойса, даёт абсолютно наглядные картинки для читателей, - без головоломок. А особенно поразительно, что писатель «проник» внутрь именно со стороны насилия, постарался понять, что и кто ею движет — и это настоящий подвиг и победа.

Повествование в романе идёт от лица пятнадцатилетнего Алекса, главы банды малолетних гадов, которые развлекаются избиениями, разбоем, насилием, кражами, они всё крушат и ломают на своем пути и даже убивают — безо всякой на то объективной причины. Сам Бёрджес отчасти присутствует в романе как писатель Александр Ф., через эту фигуру он вновь пережил на страницах трагическую историю с первой женой. 

Понятие «заводной апельсин» пришло из сленга лондонских рабочих (кокни) Ист-Энда. Оно употребляется для описания всего непонятного, странного, не вписывающегося в рамки привычного («кривые, как заводной апельсин»). Вполне прозрачная метафора. Но у значения есть и «второй слой». Бёрджес знал 8 языков, в том числе русский и японский. Семь лет он прожил в Малайзии, а на малайском языке слово «orang» значит «человек» (на английском «orange» — «апельсин»). Интересная игра слов - но только для избранных.:) 

Как видим, языки — родная для писателя стихия, так что он решил не мелочиться и придумал новый, искусственный язык «надсат» на основе русского и цыганского языков. Выглядит он как русские слова, иногда искажённые и написанные латиницей (вспомним «экономные» смс в кнопочных телефонах). 

Речь героя, испещренная словечками надсата, часто перескакивает на поток сознания: 

«Юность не вечна, о да. И потом, в юности ты всего лишь вроде как животное, что ли. Нет, даже не животное, а скорее какая-нибудь игрушка, что продаются на каждом углу, — вроде как жестяной человечек с пружиной внутри, которого ключиком снаружи заведешь — др-др-др, и он пошел вроде как сам по себе, бллин. Но ходит он только по прямой и на всякие vestshi натыкается - бац, бац, к тому же если уж он пошел, то остановиться ни за что не может. В юности каждый из нас похож на такую malennkuju заводную shtutshku». 

Надсат на всем протяжении романа в речи Алекса постоянно переплетается с обычной речью. А особенно много среди этих странных слов «ругательного».

«А, все понял! Вонючий kal, подлые трюкачи! Предатели, pidery заразные, больше у вас это не пройдет!»

Как видите, текст не для барышень с краснеющими ушами.) 

Проблематика романа вполне себе экзистенциального толка. Речь идёт о свободе воли, насилии, морали. О выборе человека, как жить, и о причинах, толкающих к разрушению, а также об ущербности способов «лечения» таких склонностей. Бёрджес пытается показать выход через изменения внутри самого человека и благодаря его воле: долгий путь героя от одной крайности — когда Алекс возглавляет банду — и до осознания им того факта, что насилие и разрушение не имеет смысла и не является обязательным в его жизни. 

Кстати сказать, «Заводной апельсин» подходит как нельзя лучше для иллюстрации философских посылов Сартра. Благодаря настоящим и живым эмоциям, коих в романе навалом, гораздо легче соотнести теории с жизнью, да и в целом проникнуться. 

Хотя бы в лёгкой форме «борьба бобра с ослом» является в жизни каждого. Все мы в какой-то момент пытаемся определить для себя понятия добра и зла, хорошего и плохого, хочется чётко их разграничить — а не тут-то было, не так всё просто. «Заводной апельсин» тоже пытается разрешить эти вопросы, с крайне жесткими заходами. И рассуждения порой принимают самые неожиданные повороты. 

«Может быть, просто ужасно быть хорошим. […] Что нужно Господу? Нужно ли ему добро или выбор добра? Быть может, человек, выбравший зло, в чем-то лучше человека доброго, но доброго не по своему выбору?» 

Бёрджес развивает тему о том, что нет ничего абсолютного и однозначного. Нет чёрного и белого, сплошные «где-то между» и «всё едино». В развитие этой темы приведём ещё одно рассуждение (оно исходит от доктора Бродского): 

«Разграничение всегда непростое дело. Мир един, жизнь едина. В самом святом и приятном присутствует и некоторая доля насилия – в любовном акте, например; да и в музыке, если уж на то пошло». 

Далее мы видим, что «промывка мозгов», психотропные манипуляции с подсознанием совсем не эффективны. Они просто «гасят» личность и лишают её главной ценности — свободы. После «исправления» личность «перестает быть существом, наделенным способностью нравственного выбора». 

«Человек без свободы выбора - это не человек». 

Только сам человек, прочувствовав свою свободу и сопровождающую её ответственность, может измениться внутри. Не исключая агрессии, злобы и прочих «плохих» эмоций, но без насилия над кем-либо и без разрушения. И этот опыт невозможно передать - только прожить и прочувствовать самостоятельно, танцуя на своих личных граблях. 

В некоторых изданиях отсутствовала глава, содержащая этот позитивный вывод — та, где Алекс переосмысливает своё отношение к жизни. Нет этого момента и в снятом по «Заводному апельсину» одноимённом фильме Стенли Кубрика (а фильм, пожалуй, более широко известен, чем роман)... 

Как бы там ни было, Энтони Бёрджес победил свои трагические обстоятельства, насколько это вообще было возможно. Вывернуть душу наизнанку, достать оттуда самое больное, самое травмирующее, извлечь из этого опыт, сконструировать нечто цельное, чтобы всё-таки поделиться этим опытом - это ли не подвиг? И так беспощадно анализировать, передвигать, будоражить свои больные точки, искать в них новые смыслы... Личные обстоятельства жизни писателя добавляют дополнительных слоев в роман (и в голове снова невольно всплывает Джойс и его «Улисс»). 

И хочется в итоге перечитать «Заводной апельсин» с новой точки зрения, а вам?)

@cultpop