"Без судьбы" Имре Кертис

Автобиографический роман о 15-летнем еврейско-венгерском мальчике в концлагере. 

Повествование ведется через призму отчужденности. Очень длинные абзацы, практически полное отсутствие прямой речи. Словно читаешь дело о преступлении, где детектив расписывал все от третьего лица. По этой причине жизнь в концлагере воспринимается крайне обыденно и даже в рамках нормальности, которую в наше время постоянно кто-то хочет трахнуть. Смиренное принятие своей судьбы мальчиком поражает.

«Много ужасов тебе пришлось пережить?» Я ответил: зависит от того, что считать ужасами. «Думаю, тебе, – сказал он, – наверняка много приходилось нуждаться, голодать, и тебя, очевидно, били». – «Само собой», – сказал я. «Ну почему, сынок, – воскликнул он, и я видел, что он уже теряет терпение, – почему ты на все отвечаешь «само собой»? Разве же все это разумеется «само собой»!» Я сказал: в концлагере – да, там разумеется. «Ну хорошо, там – да, но… – тут он запнулся и, немного поколебавшись, продолжал: – Но ведь… ведь сам концлагерь – это же не само собой разумеется!» – как бы нашел он наконец нужное слово; я ничего ему не ответил, поскольку постепенно стал понимать: о некоторых вещах, видимо, нет смысла спорить с посторонними людьми: они просто не в курсе дела, они ничего не знают, они в известном смысле как дети, если можно так выразиться.

Книга начинается с длинного вступление для раскрытия внешней среды ГГ и грани характера. Затем крайне подробное путешествие в сам концлагерь. И после этого все, только кульминационные моменты, обыденность и маленькие кусочки радости в ней.

Очень много красивых филологических конструкций, например про возвращение домой: "Внизу меня встретила улица"

В целом, книгу стоит прочитать хотя бы ради последних страниц. В них мальчик переосмысливает свой опыт под действием внешних раздражителей, людей из прошлого, которые не могут понять его спокойствия и смиренности.

От непонимания и ненависти, с которым он вернулся в свой родной город, он приходит к принятию.

Я дал им понять: начать новую жизнь в принципе невозможно, можно только продолжить старую. Ведь это я делал шаги, не кто-то другой вместо меня; и потому я заявил, что судьбу, данную мне, я до конца прожил честно. Единственный промах, единственное, можно сказать, пятно на моей совести, единственная слабость, в которой, ладно, они могли бы меня упрекнуть, – то, что мы сейчас с ними об этом обо всем разговариваем, – но тут уж я не виноват. Так что же, они хотят, чтобы честность, с какой я прожил эту судьбу, и все мои предыдущие шаги, до единого, потеряли смысл? Откуда эта неожиданная, ни с того ни с сего, перемена отношения ко мне, эта неприязнь, почему они не хотят уяснить: если есть судьба, то невозможна свобода; если же – продолжал я, сам все более удивляясь себе, сам все более увлеченный ходом своей мысли, – если же есть свобода, то нет судьбы; то есть – тут я остановился, но лишь на мгновение, чтобы перевести дух, – то есть тогда мы сами – своя судьба, вдруг понял я, понял так ясно, как никогда прежде.

Ну и последние строки произведения капают рижским бальзамом на страдающую душу, но приводить я их не буду, читайте сами.

______________________________________________________________________

Тем временем мы продолжаем наш путь по книжной тропе в 150 книг за 2017 год. Если вы за ним еще не следите, то вам сюда.