Без названия
Он вышел из метро, посмотрел в сторону остановки. Подъехал автобус, он пошел к нему, но увидел незнакомый номер, и не сел. До дома было полтора километра. Он всегда ходил домой пешком, поэтому даже не знал всех маршрутов автобусов.
Он шел, а в его наушниках был звук. Почему-то он решил выключить его — хотя никогда так не делал. Кажется, он чувствовал удовлетворение. Вряд ли радость, он просто был спокойным. Шел дождь, было холодно, но на нем были теплые ботинки и куртка, и он совсем не замерз.
Он смотрел как-то под углом влево, в том направлении, которое ему позволял глядеть съехавший в сторону капюшон. Было хорошо. Вокруг было мало людей, и если и были — все они шли поодиночке; он не слышал разговоров совсем.
Он шел и рассуждал: он совсем не изменился за последние 15 месяцев. Эта цифра немного давила на него — ведь это много, 15. Хотя давила не столько цифра, сколько, как ему казалось, ясность того, что эта цифра может, например, удвоиться. Или утроиться. И когда конец, не ясно.
Он подошел к перекрестку и повернул направо. Машины его не волновали — их было немного, они создавали комфортный для него шум. Его немного раздражали люди — он хотел бы в это время, заполночь, пройти один. Хотел быть в одиночестве, одновременно с этим наслаждаясь возможностью подышать сырым воздухом, послушать машины.
Впереди были два парня, совсем близко. Кажется, он даже нахмурился, что они шли медленнее его, и он их быстро догнал. Но здесь они повернули налево — на пешеходный переход со светофором. Ему стало совсем хорошо — теперь он вновь оказался один.
Он шел вперед и думал о ней. Он никогда не рисовал себе ничего в воображении. Но почему-то чувствовал в себе силы, что сможет вот сейчас, за эту прогулку, придумать какой-то универсальный способ, как быть дальше. Тем более, что идти ведь было полтора километра.
Вот его наземный переход — он ближе к дому, чем тот, по которому перешли два парня, и без светофора. Раз без светофора, можно не ждать зеленый свет, а только удостовериться, что подъезжающая к пешеходному переходу машина уступит ему дорогу, как и должна. Но в этот раз машин не было совсем. Он перешел через дорогу наполовину. Мелкий дождик продолжался, он был в капюшоне и смотрел под ноги. Обычно он следил за тем, не остановились ли другие машины перед переходом, но сейчас он смотрел под ноги. Слышал, что машина подъезжает, но она еще где-то далеко, и он точно успеет перейти, и поднимать глаза не надо.
Кто-то завернул в парк, но просто, чтобы пройти к своему дому. Сейчас очень поздно, холодно и идет дождь — в парке никого нет. Он иногда ходил через парк в солнечную погоду. Сейчас он пошел напрямик.
Ему было немного грустно, и иногда он использовал такой прием: представить, что будто бы он умер. Ему это помогало как бы очистить мысли. Казалось, он вновь понимал, что для него важно, а что пустые переживания. Сейчас он даже не стал щекотать себе нервы этой мыслью, и оставил ее.
Он шел по широкому тротуару. Впереди никого не было. Он обернулся, и сзади тоже никого не было. Ему стало совсем легко на душе.
Он думал о том, как переживал о вещах, о которых не стоило переживать. Вспоминал, как неправильно интерпретировал чьи-то слова. Ему было немного досадно, что он злился на людей, которых неправильно понял. Он не говорил ничего этим людям — ни до того, как начал злиться, ни после того, как понял, что злился зря. Но всякий раз чувствовал, что ему стыдно за те эмоции.
Впереди был еще один пешеходный переход, со светофором. Он горел зеленым, но ему было еще метров 150 до него, он понимал, что не успеет перейти. Машин, пережидающих красный для себя свет, не было. Так поздно, и машин уже нет.
Он подошел к пешеходному перекрестку. Горел красный. Это была четырехполосная дорога, но ему показалась, что перейти ее можно быстро. Горел красный, но машин не было, и он решил перейти. Он был в капюшоне, дождик все еще моросил. На душе у него было спокойно.
Виновником ДТП признали его. Водителю, под чью машину он попал, даже не выдвинули обвинения в смерти по неосторожности. Он ехал на зеленый свет и не превышал скорость.