Без названия

Она опять приближалась. Медленно и грациозно она выходила из своего дома, где по ночам спала. Она уже проснулась и неумолимо входила, чтобы посмотреть на мир, сравнить, каким она его видела вчера, позавчера, десять дней, месяцев, лет назад... И посмотреть на то, какой он сейчас. Она знала, что все будет скучно, что она опять увидит то-же самое, тех же людей, с теми-же проблемами, с той-же жизнью, с теми-же судьбами и именами. Увидит рождение и смерть, болезни, праздники, слезы, смех, радость, вздохи. Застанет кого-то за утренним кофе, за первой сигаретой за утро. Кого-то увидит еще спящим, в кровати. Кого-то опять же в кровати, но не спящим, и не одиноким. То-же, те-же, там-же. Устала, не хочу, не хочу опять, но надо. Мне надо каждый день просыпаться, чтобы потом заснуть, это моя единственная обязанность, моя работа. Не хочу, но надо...  

Ты опять пришла, снова, почти незаметно, как всегда. Снова хочешь посмотреть на нас. На меня. Смотри, что ты не видела? Ты видела все, уже много раз, но каждый раз приходишь, чтобы снова посмотреть. А потом уйти. Посмотреть и уйти, и все. Посмотреть на нас, жалких, ничтожных, испуганных, сжавшихся, пугающихся каждого шороха без твоего присутствия, ты обманываешь нас, показывая тепло и свет, а потом опять уходишь, оставляя еще более запуганных и жалких. Я устал от тебя, ты невыносима. Ты нечестна. Ты даешь, а потом забираешь. Зачем тебе это? Ты была всегда, ты все это делала уже много, очень много раз. Неужели ты не наигралась? Неужели тебе мало? Я ненавижу тебя! Слышишь ты или нет?! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! 

Со стороны развалин детского сада раздался крик. Кричали по русски, Ахмет разобрал до ломоты в старых костях знакомое протяжное "СУУУКАААА!!!", а затем услышал треск автомата и проснулся окончательно. Он осторожно отодвинул турку с кипящим кофе, и выглянул в окно, только глазами. Из обломков во дворе детского садика вынырнул русский и стоя в полный рост кричал и стрелял от бедра на восток. В солнце. Ахмет ухмыльнулся и достал винтовку. Положил ее на мешки, разложенные на подоконнике старого панельного дома, снял с предохранителя и нажал на спуск. СВУ легко отдала в плечо, благодаря примотанной к прикладу подушке, сухой плевок и звон затвора потревожил тишину холодной поутру комнаты. Крик и стрельба прекратились. Но едва гильза звякнула по покрытому пылью и штукатуркой полу, со стороны многострадального садика, вслед за резким неразборчивым криком поднялась сумасшедшая стрельба во все подряд. Но Ахмету уже было не до нее, он поминал Шайтана, потому, что кофе разлился и залил горелку. 

2011