Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочел до середины:

Уже пятый день сплю два часа в сутки. Днем. Вместе с любовником из Лос-Анджелеса. Дурацкая манера Земли растягивать время через пространство. Выбор между видеть его лицо и видеть сны очевиден. Теперь, наконец, накатывает чувство обволакивающей бессонницы. И сон на сон не похож. Просто на два часа выхожу погулять в другой мир. В соседнюю вселенную. Поэтому все вокруг становится слишком вязким. Разгребаю кашу воздуха. Расплетаю нити реальностей.

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

С начала нового года делать в Лондоне нечего. Он раздражает своей бесцветностью, беспогодностью, бездельем. Мысли выходят и встают рядом с богами в одну линию. Их уже сотни, этих линий. Боги живее мыслей, каждый держит по карте, на которой проложен путь. Карта личной мифологии, где в кровавом мареве кружится стая менад, по-волчьи раздирающие Орфея, а вместе с ним и их возлюбленного Диониса. В отличие от Орфея, Дионис смеется и радуется - женщины хотят обладать им до последнего кусочка. Я тоже хочу обладать свои богом.

Что над Элладою когда-то поднялся.

Прерывать разницу во времени нет никакого желания. Это состояние бессонницы разрушать нельзя, еще несколько дней и я смогу приготовить из него отличный галлюциногенный порошок. Смотрю на любовника, говорящего мне что-то по фейстайму. Догадываюсь, что надо выключить музыку и снять наушники, но делать этого не хочу. И вот уже и он заражен моим состоянием, он уже стоит в тех же рядах, ожидая, когда голодные жрицы приступят к его телу.

Как журавлиный клин в чужие рубежи,
- На головах царей божественная пена, -

Теряюсь в географии. Одно за другим смс из Америки, Италии, Японии. Русские из Израиля пишут что-то латиницей, которую я от бессонницы с трудом могу прочесть и совсем не берусь трактовать. Так и не могу вспомнить, когда говорила с кем-то из Рима и главное, что я обещала сделать, и кому. Назначаю свидание где-то в Нагарии и не могу понять, была ли эта встреча и если ее не было, то с кем я виделась. Смотрю на экран, дотрагиваюсь пальцами до его губ, они так прекрасны, смотрю, как он раздевается. Этот голубоглазый еврей убивает мое сознание, пожирает моё время, я кормлю его с руки своей бессонницей.

Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

Мир переворачивается, замедляет свой бег. Опускается голос. Останавливается взгляд. Реальность уходит в интернет. Живут пока только пальцы. Все больше на автомате, не давая отчета мозгу о содеянном. Зато мозг, освободившись от зависимости от тела и окружающего мира, рождает такие образы, какие никакой наркотик, никакая медитация не вытащит из него даже под пытками. Он всё еще что-то говорит, я закрываю глаза и чувствую, как его калифорнийский акцент, полный солнца, жаркого асфальта и какого-то тайфуна, принесенного океаном, заползает гремучей змеей в мое горло и сворачивается в клубочек где-то вокруг сердца. Открываю глаза, он молча улыбается с экрана, пересчитываю морщинки вокруг его глаз, угадывая, сколько времени он молча смотрит на меня.

И море, и Гомер - все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,

Бессонница накатывает мягкими волнами, отвоевывая у суши всё больше времени. Бархат его голоса гладит душу, звучит совсем рядом. На моем рассвете падает в океан его солнце, погружая город в море желтых огней. Бессонница прячется под стол, устраивается поудобнее с книгой. Его пальцы тонут в волнах волос - шелковый шторм. За тысячи километров кончиками пальцев я чувствую биение сердца в вене на его шее.

ВСЕ! Новая страница. Эту я исписала вдоль и поперек.

И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.