Беседа (15)

Итак, не всякая молитва с упоминанием имени Господа Иисуса Христа есть та всесильная молитва во имя Его, которой обещано непременное исполнение: такая молитва возможна только для истинного последователя Христова и ученика, она требует высокого религиозного подъёма духа со стороны верующего и тесного единения его со Христом. Сущностью-же такого духовного, нравственного единения может быть только любовь: любовь – и основа и следствие его, она обнимает все стадии развития его и все его выражения. Только при ней духовное единение может быть тесным, искренним и крепким, и степень нравственной связи вообще стоит в прямом отношении к степени и силе любви. И что в духовном союзе со Христом, как необходимом условии для молитвы во имя Его, – любовь является также непременным и существенным элементом, вполне ясно уже из ранее сказанного об этом союзе, как союзе действенном и живом, союзе со Христом, Который более не умирает, Которым смерть более не обладает. И таким образом, чтобы молиться во имя Христово, прежде всего должно Его любить, – вот почему Господь, после обетования непременного исполнения молитвы во имя Своё, переходит к мысли о любви к Себе и говорит: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите... «Определённо указав, пишет св. Кирилл Александрийский: что молящимся в Его имя должно просить, и Сам пообещав подать просящим всё, что они желают получить, – Он весьма озабочивается, чтобы не показаться нарушающим обещание, согласно безбожным клеветам привыкших злословить... И вот Господь наш Иисус Христос, чтобы ясно показать, к кому относилось и относительно кого было (сказано) слово, к чьей послужит пользе благодать обетования, и на ком оно оправдается, тотчас указывает на любящих и к обетованию прибавляет (указание на) верного хранителя закона, показывая, что относительно этих, а не иных, будет иметь место и силу обетование милости и дарование духовных благ»... (Подобно сему и Златоуст: «так как Он сказал: аще чесо просите, Аз сотворю: то дабы не подумали они, что довольно только просить, Он присовокупил: аще любите Мя, – т.е. в этом случае сотворю».)

На настоящие слова Господа нельзя смотреть, как на непосредственное условие далее следующего обетования Утешителя, – они входят, как часть, в состав целой речи Его, в которой Он раскрывал Апостолам начала их внутренней жизни в Себе, внутреннего союза с Собою, следствием которого имели явиться и «дела». Вся настоящая речь Господа является лишь продолжением Его беседы с Филиппом. Ап. Филипп для укрепления своей веры требовал внешнего чуда, – Господь, сославшись на прежние дела Свои, зовёт его затем внутрь, указывает на сравнительное ничтожество внешних дел пред созидающею их верою, говорит о возможности для веры и молитв дел бо́льших, чем даже совершённые Им Самим. И продолжая теперь далее раскрытие основ того внутреннего единения с Собою, которое ближе знамений и чудес служит к уверению в Его Божестве и всемогуществе, которое сильно совершить и большие дела, как естественное своё следствие, Господь указывает на новый великий момент духовного союза с Собою, – указывает на любовь к Себе, от дел познаваемую (Должно заметить, однако, что если настоящие слова Господа и примыкают, таким образом, к предшествующей Его речи, то, в силу тех-же оснований, также не в смысле непосредственно обусловливающего положения к Его обетованию об исполнении молитвы во имя Своё. Эти слова непосредственно, таким образом, не обусловливают ни обетования об исполнении молитвы, ни обетования сошествия Утешителя, – они относятся к изображению и раскрытию того нравственного союза верующих со Христом, к числу благодатных следствий которого относится между прочим исполнение и обоих обетований). Зная, как сильна у Апостолов, при всей слабости веры, любовь их к Себе (т.е. к Нему), Он останавливается теперь на этом чувстве, как на чувстве действительном, несомненном, которое именно теперь проявилось с особой силой в бурных заявлениях Ап. Петра, в вопросе Ап. Фомы, потому что достигло особого развития под влиянием страха за Него и известия о близкой с Ним разлуке. Но – «так как Ученики, пишет Иоанн Златоуст: услышав (слова Его): Аз ко Отцу Моему гряду, естественно пришли в смущение, то Он говорит, что любовь состоит не в этом, не в настоящем (их) смущении, а в повиновении словам Его... Любовь в том и состоит, чтобы исполнять это и подражать тому, кого любим»... «Высшую чистоту дел сделать сопутствующею вере является делом собственным и отличительным для истинно любящих Бога».

Итак, во имя любви к Себе Господь требует от Апостолов исполнения заповедей Своих. Но о Своей заповеди Он говорил уже в прощальной Беседе Своей, и так как новою заповедью Его названа была Им заповедь о любви, то естественно, что и теперь, когда вновь говорит Он о Своих заповедях, именно к этой Его заповеди невольно переносится мысль. (Упоминаемые ныне заповеди с новою заповедью о любви сопоставляет и признаёт одинаковыми по содержанию и И. Златоуст.)

Но, говоря точнее, любовь может служить не столько содержанием заповедей, как определённых предписаний, сколько – общим началом, принципом для них. И потому под заповедями Христа должно разуметь не одну только собственно заповедь о самоотверженной любви, но всё Его нравственное учение, поскольку в нём в приложении к частным, отдельным лицам, случаям и предметам и в отдельных правилах и наставлениях получило выражение общее правило любви. Но, как известно далее, нравственное учение Христа есть воспроизведение, раскрытие и усовершение заповедей ветхого завета, произведённое по началу самоотверженной любви, как главной заповеди Христовой; поэтому и в настоящих словах Господа нельзя видеть противопоставления Его заповедей – заповедям ветхозаветным; если-же такое противопоставление и допустить, то только в том смысле, что все заповеди ветхого завета, раскрытые Им вновь, противопоставляются теперь Им прежнему их виду и пониманию.

Для Своей новой заповеди (или заповедей) Господь и побуждение даёт совершенно новое. Когда, как новую заповедь, Он заповедывал самоотверженную любовь учеников Своих между собою, Он освятил её указанием на собственный пример Свой, а теперь со всею ясностью раскрывается, что это – не пример только, но и самое основание для братской самоотверженной любви верующих в Него, что это главнейшее побуждение к ней. Выше Господь говорил: любите друг друга, как Я возлюбил вас, – теперь заповедует: творите заповеди Мои (т.е. любите), потому что вы Меня любите. Любовь вызывается любовью и – «мы любим Его, яко Той первее возлюбил есть нас» (1Ин. 4:19). Весьма естественно, поэтому, что от Своей любви, как примера к исполнению заповеди о любви, Господь переходит теперь к любви к Себе (т.е. к Нему, Христу) учеников, как главному основанию и побуждению для братской их любви между собою.

Вот высочайшая и совершеннейшая основа христианской нравственности: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите... Кто заповеди Его творит только в надежде вечного блаженства или из за страха адских мучений, тот раб только или наёмник, и только тот, кто исполнялся любовью к Распятому, кто у Креста безвинного Страдальца плакал слезами любви и умиления, кто у этого Креста взял и понёс свой собственный крест, – только тот достоин назваться другом Господа, истинным учеником Его и последователем.

С другой стороны – так часто встречающиеся в жизни проповедники независимой морали, творения добра во имя только прирождённого человеку стремления к добру, исполнения нравственного закона во имя только достоинства природы человеческой, равно как и все проповедники гуманности вообще, проповедники устройства жизни на лучших социальных основах и т.д., как ни близка по-видимому бывает иногда их проповедь проповеди евангельской, – никогда на самом деле не могут, однако, почитаться исполнителями закона Христова, если к Господу, к Его любви, как к последней исходной точке своей, не возводится их проповедь. Мало сотворить доброе дело, – нужно сотворить его во имя Христово; велик подвиг самоотречения, победы над своим эгоизмом, над всеми своими страстями, но «не и язычницы ли (напр. буддисты) такожде творят (Мф. 5:47)»?.. Если не во имя Распятого подъят подвиг этот, – нет в нём духа жизни, нет за ним и той великой цены, по которой христиане – «всегда мертвость Господа Иисуса в теле носяще», – чают и уповают, – «да и живот Иисусов в теле их явится» (2Кор. 4:10)... Малая лепта, поданная просящему во исполнение завета Христа, в чувстве любви к Господу и искупленному Его любовью брату, столь-же многоценнее сокровищ злата и сребра, естественным чувством жалости и сострадания уделённых на цели филантропические, сколь превосходнее любовь ко Христу любви к человеку, любовь к до Креста возлюбившему нас Богу – любви к творению. Не говорим уже о том, какого светлого упования, какой веры в Бога, человека и жизнь, какой воистину небесной радости исполняет человека его деятельная любовь к ближнему, если она есть только проявление его любви к Спасителю человека; не говорим уже и о том, что без этой последней любви – филантропия весьма близка к мизантропии и часто переходит в неё, при близком знакомстве и постоянном созерцании всех бед и скорбей, какими обуревается человечество, при опытном познании полного бессилия его в самостоятельной борьбе с ними, – бессилия не столько физического, сколько нравственного, порождённого собственною греховностью, испорченностью и злобой... Любовь к возлюбившему нас Господу – вот альфа и омега, начало и конец любви и всей нравственной деятельности христианской.

Вновь с прежнею силой в царственно-величественном тоне речи Своей Господь свидетельствует Своё Божество. Возвещённые Им заповеди Он называет Своими, – но так сказать мог только Бог, только Единородный Сын Божий, единый по Существу с Отцом, относительно Которого Он ранее говорил: «глаголы, яже Аз глаголю вам, о Себе не глаголю... Мое учение несть Мое, но Пославшаго Мя... Аз от Себе не глаголах, но пославый Мя Отец, Той Мне заповедь даде, что реку и что возглаголю» (14:10; 7:16; 12:49). Настоящие слова Господа не противоречат этим раннейшим Его изречениям. «Он и теперь говорит истину, потому что и Сам есть истина, пишет св. Кирилл. – Ибо не как один из пророков, в положении слуги и раба, передал Он нам слово Отца, но как имеющий с Ним такое подобие, что и в речи не представляется от Него отличным, и говорящим явился так, будто и Сам Отец говорил. Тождество природы побуждает признавать, что Сын говорил вместе с Родителем. Но так как Он есть слово, и мудрость, и воля Бога и Отца, то – Той, говорит, Мне заповедь даде, что реку и что возглаголю. Ибо и мы сами все свой собственный разум, при выражении мысли в словах, видим распоряжающимся внешним выражением того, что в нём находится».

XIII. Утешитель иной – Дух Св. Два мира (XIV, 16-17)

Итак, не как прямое следствие любви к Себе Учеников Своих и исполнения заповедей Своих, даёт Господь им обетование Утешителя: и Аз умолю Отца, и иного Утешителя даст вам, да будет с вами в век... Это только дальнейший момент того духовного, таинственного союза верующих со Христом, того теснейшего единения с Ним в вере и любви, до которого, судя по вопросу Ап. Филиппа, было ещё так далеко, не смотря на всю любовь к Нему Учеников, – которое, для укрепления и утверждения своего, не только не должно было нуждаться в делах, но и само должно было иметь их, как естественное своё следствие. Доселе излагались условия для этого единения со стороны учеников, – теперь Господь обращается к обетованиям с Своей стороны. Вот почему и стоит здесь это Аз – ἐγὼ с предшествующим и усиливающим его καὶ «и Я – с Своей стороны», – так именно должно понимать его в данном случае. Обетование Утешителя возвещается в смысле свободного дарования, – сошествие Его есть дело исключительно благости, заслуг и молитвенного предстательства Господа пред Отцом. Но с другой стороны – и совершение заповедей не поставляется здесь в зависимость от благодатного воздействия Духа Св. и даже, поскольку это исполнение заповедей является условием пребывания верующих в том союзе со Христом, при котором Он обещал с Своей стороны ниспослание Духа Св., оно как-бы является косвенным условием для этого последнего обетования, и поэтому вместе с бл. Августином можно спросить: «каким образом Господь говорит: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите, и: Аз умолю Отца, и иного Утешителя даст вам, – когда это Он говорил о Духе Святом, Которого если мы не имеем, не можем ни любить Бога, ни соблюдать заповедей Его? Как это мы любим, чтобы получить Того, Кого если не имеем, любить не возможем? Или как мы будем соблюдать заповеди, чтобы Его получить, Кого не имея, заповедей соблюдать не можем?.. Или благодать, по которой мы любим Христа, находится в нас наперёд, чтобы, любя Христа и соблюдая заповеди Его, мы удостоились получить Духа Св., чтобы не Христова благодать, которая наперёд в нас уже находилась, но (благодать) Бога Отца разлилась в сердцах наших чрез Духа Св., Которого дал Он нам? Такое мнение должно быть отвергнуто. Ибо кто думает, что Он любит Сына, и не любит Отца, – и Сына тот не любит, следовательно, а обольщает себя. Сверх того есть апостольское слово: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор. 12:3), а кто-же речет Господа Иисуса как не тот, кто Его любит, если речет в том смысле, в каком желал быть понятым Апостол? Ибо многие словом рекут, сердцем-же и делами отрекаются, как Он (Апостол) говорит о таковых: Бога исповедуют ведети, а делы отмещутся Его» (Тит. 1:16). Итак, никтоже речет Господа Иисуса душею, словом, делом, сердцем, устами, делами, – никтоже речет Господа Иисуса, точию Духом Святым, – и никтоже речет в таком смысле, кроме того, кто любит (Его). Итак, Апостолы уже рекли Господа Иисуса (ибо любили Его).., но каким-же образом они любили Его, как не в Духе Св.? И, однако, им повелевается, чтобы они любили Его и соблюдали заповеди Его, чтобы получить Духа Св., Которого если бы они не имели, то и любить и заповеди соблюдать не могли-бы?»...

«Итак, остаётся, чтобы мы так понимали, что Духа Св. уже имеет тот, кто любит и, имея, Он заслуживает, чтобы иметь более, чтобы имея более, – более любить. Посему Ученики уже имели Духа, Которого Господь обещал, – но не так, однако, ещё имели, как обещал Его Господь. И имели, таким образом, и не имели ещё (Его) те, кои не имели Его столько, сколько должны были иметь: имели они менее, а намеревался дать Он им более. Имели они тайно (бессознательно), а получить готовились явно (открыто), ибо и это относится к бо́льшему дару Духа Святого, чтобы Он был познан теми, которые Его имеют. О каковом даре говоря, Апостол сказал: мы-же не духа мира сего прияхом, но Духа, Иже от Бога, да вемы, яже от Бога дарованая нам»... 1Кор. 2:12.

Давая Ученикам обетование ниспослания Духа Св., Господь называет Его именем παράκλητος («Параклит»). Что значит это имя? На какие отношения Духа Св. к верующим должно оно указывать?.. По этому вопросу существует несколько мнений, так как решение его представляет некоторые затруднения.

В нашем славянском и русском текстах Παράκλητος переводится словом Утешитель, что вполне соответствует значению глагола, от которого это слово производится: παράκαλέω на страницах нового завета употребляется до 100 раз именно в значении: утешать, так что такое значение можно признать почти исключительно свойственным ему.

Другие думают, что слово Параклит (Παράκλητος), в приложении по крайней мере к Духу Св., значит Учитель. Доказывают же это мнение ссылкою на то, что Дух Св. называется Духом истины (ст. 17) и вообще Ему усвояется деятельность учительства (стт. 26. 15:26; 16:13–15).

Несостоятельность последнего мнения очевидна: оно не оправдывается ни употреблением термина в ветхом завете, ни значением его в 1Ин. 2:1 (об этом месте речь ещё будет ниже). А происхождение такого значения филологически объяснить и вовсе трудно (значение παρακαλεῖν в новом завете мы видели).

Сильные возражения приводятся также и против перевода словом Утешитель. Дело в том, что, как произведённое от прошедшего совершенного страдательного залога, слово Параклит (Παράκλητος) и сохранять должно значение страдательное (пассивное) и действительного значения: «Утешитель», в силу грамматического своего производства, иметь не может. Так как первое значение глагола, от которого оно производится (παρακαλέω), на обычном языке – призывать, и так как в этом-же значении, – правда, один всего раз; Деян. 28:20, – употреблён Он и в новом завете, то полагают, что и произведённое от него существ.: «Параклит» значит тоже, что латинское advocatus: призванный и именно – по употреблению на судебном языке – призванный для защиты на суде (causae patronus, orator). Такое значение παράκλητος было обычно на греческом языке, – оттуда перешло оно и в еврейский к раввинам. Иначе говоря, παράκλητος в этом смысле значит: защищающий чьё-либо дело, а вместе с тем – представитель того, чьё дело Он защищает.

Несправедливо было-бы, однако, полагать, что этим и исчерпывается значение слова παράκλητος. (Так именно ограничивают значение слова παράκλητος Hengstenberg и Cremer. Но когда-же, однако, в этом смысле являлся для Апостолов Утешителем Сам Господь? Hengstenberg мог указать один только случай (да и то с натяжкою) именно – Мф. 12:1–8, т.е. случай защиты Господом Апостолов по поводу обвинения их Фарисеями в нарушении субботы чрез срывание колосьев: обстоятельство слишком случайное, чтобы характеризовать всю деятельность Господа на земле и все отношения Его к Ученикам Своим! – Cremer παράκλητος понимает несколько шире: – в значении «защитника, который выступает в чью-либо пользу и как его заместитель (представитель) Дух Св. есть представитель (или – заместитель) Лица и дела Христа». «Христос-же защищал (представлял, проводил) дело Божие у нас», – в этом смысле παράκλητος и Дух Св., и Господь. Но откуда-же, спросим, взялось слово Утешитель? Почему, как мы видели, в этом смысле употреблялось это слово уже Акилою и Феодотионом?.. Cremer думает, что такой перевод еврейского слова у Акилы и Феодотиона явился под влиянием уже бывшего в Церкви наименования Духа Св. (παράκλητος) Утешителем, и именно этот перевод греческого слова дал основание для соответствующего перевода и с еврейского языка. Но этим вопрос не решается, а ещё более затрудняется. Откуда-же взялся в Церкви перевод слова παράκλητος словом Утешитель? Догадка Cremer’а, что такой перевод явился, как естественное следствие того, что христиане веровали в помощь, получаемую ими от Духа Св., и таким образом перешли к именованию Его Утешителем, совсем недостаточна для решения вопроса, ибо на этом основании естественнее всего было бы именовать Духа Св. именно защитником, что и соответствовало-бы, по Cremer’у, вполне значению слова παράκλητος. И если, с другой стороны, все греческие Отцы Церкви, ближе других, конечно, знавшие значение этого слова, переводили его словом Утешитель; то ясно, что такое значение было наиболее свойственным этому слову.) На языке греческом и еврейском, как и на языке римлян соответствующее слово advocatus, – такое специальное значение получило уже в позднейший период времени, первоначальное-же значение слова было гораздо шире, именно – призванный на помощь вообще, помощник, покровитель, заступник (Пр. Филарет в своей Догматике замечает: «Παράκλητος происходит от παρακαλβῖν, что значит призывать, призывать на помощь, отселе защищать, помогать, утешать. Παράκλητος своею формою страдательною указывает на то, что Дух призван Сыном для вспомоществования; впрочем, здесь эта мысль – частная, часть общего понятия о предстателе, помощнике, утешителе»). Следовательно, ещё в древнейший период времени страдательное (пассивное) значение слова естественным порядком вещей перешло в действительное (активное).

Отсюда становится ясным, что, не смотря на указанные возражения, славянский и русский перевод слова Παράκλητος словом Утешитель имеет все права на существование и согласен с древнейшим значением подлежащего переводу слова. Как помощник, покровитель, заступник вообще, – Дух Св. для христиан есть поистине Утешитель благий, и такое наименование Его наилучшим образом объединяет в себе все эти отношения Его к верующим (Св. Кирилл Иерусалимский: «называется Он (Дух Св.) Утешителем, потому что утешает, ободряет, вспомоществует немощи нашей»). А если принять во внимание сказанное о значении глагола παρακαλέω на страницах новозаветных писаний, то всё достоинство, вся незаменимость этого наименования станут бесспорными.

Но, по смыслу настоящих слов Господа, Утешителем является не только Дух Св., а и Он Сам, ибо Он говорит: и иного Утешителя даст вам, – т.е. вместо Меня, отходящего Утешителя. И Ап. Иоанн в 1-м послании своём пишет: «чадца моя! Сия пишу вам, да не согрешаете: и аще кто согрешит, Ходатая (Παράκλητον) имамы ко Отцу, Иисуса Христа, праведника» (2:1). Между тем – церковное употребление имя Утешителя освятило для обозначения именно Духа Св. (Это видно, напр., из службы на Пятидесятницу. На повечерии, напр., в каноне Св. Духу песнь 4-я, тропарь 2-й: «на престоле Христе, Отеческом сед, ниспослал еси Учеником Твоим Утешителя»... Песнь 6-я, тропарь 3-й: «спаси, Утешителю, верно поющих благолепное пришествие Твое»... В понедельник вечера стихира на Господи воззвах 3-я: «предобещание исполнивый, Твоего Утешителя, яко во огненных языцех, послал еси миру»... Во вторник вечера стихира на стиховне 3-я: «днесь излиял еси, Спасе, Утешителя Твоего Духа дарования... темже Твое спасительное смотрение славим, Иисусе Всесильне, Спасе душ наших». Из всех этих примеров видно, что имя Утешителя прилагается Церковью именно к Духу Св., как имя, собственно Ему принадлежащее, а не общее для Него и для Спасителя, и Сам Господь, здесь-же, в этих-же молитвословиях упоминаемый, не именуется, подобно Духу Св., Утешителем. Во всех этих песнопениях под именем Утешителя, без более подробных указаний и разъяснений, разумеется именно Дух Св. Так и молитва Духу Св. начинается словами: «Царю Небесный, Утешителю»... Если в акафисте Иисусу сладчайшему (икос 4) и Иисус Христос именуется Утешителем («Иисусе, души моея Утешителю»), – это не противоречит сказанному: мы говорим о том имени, которое является именем по преимуществу, именем как-бы собственным, а усвояемые в акафисте Господу многочисленнейшие именования такого значения иметь, очевидно, не могут.) И в приведённом сейчас месте из послания Иоанновна Παράκλητος в приложении к Самому Господу, как мы видим, передано словом не Утешитель, а Ходатай (Пр. Филарет в своём Пр.-догм. Богословии замечает: «значение Ходатая принадлежит сему слову (παράκλητος) по отношению к Сыну Ин. 2:1, но не по отношению к Духу Св.»). Почему это?.. Решение этого вопроса получается чрез рассмотрение тех отношений, в какие стали к верующим Спаситель, по окончании земного дела Своего, и Дух Св., – по нисшествии на Апостолов.

Господь даёт Ученикам Своим обетование иного Утешителя (Параклита), – из этого становится ясным, что и в Себе Самом указывая, таким образом, Параклита (как после именовал его в вышеуказанном месте послания своего и Ев. Иоанн), Он признает, однако, необходимость иного Параклита и именно – теперь, в настоящее время, когда Он Сам удаляется. Отсюда ясно раскрывается, что после настоящей разлуки, и оставаясь Параклитом, Он уже не мог быть им в том смысле и значении, в каком был для Учеников Своих доселе, и в каком будет для них Дух Св. В чём-же разница?.. Раскрывая это, Господь об ином Утешителе говорит Ученикам далее: да будет с вами в век (ἵνα μεθ᾿ ὑμῶν εἰς τὸν αἰῶνα) (Златоуст: «это значит, что и по смерти (их Дух Святый) не отойдёт»; также Зигабен и бл. Феофилакт. По Hengstenberg, εἰν τὸν αἰῶνα=до конца века, по Godet, – выражение это указывает на неопределённую продолжительность вообще). И хотя во веки с Своими обещал быть и Сам Господь (Мф. 28:20), но как Утешитель, Он ныне от них удаляется, тогда как иной Утешитель, именно как Утешитель, в противоположность Первому, пребудет с верующими (μεθ᾿ ὑμῶν) в век, – станет к ним на веки в те отношения, в каких доселе к ним стоял Христос. Но отношения Господа к Апостолам доселе были непосредственными, ближайшими отношениями Учителя к ученикам, Отца к детям, – эти отношения теперь обрываются и возобновятся, по обетованию Господню, уже не с Ним Самим, а с ниспосылаемым от Отца Духом Св., – возобновятся с тем, чтобы не прерываться затем на веки. В этом-то смысле Дух Св. для верующих будет Параклитом-Утешителем, тогда как Господь перестаёт быть для них таковым и становится Параклитом-Ходатаем.

Значение и употребление слова παράκλητος легко допускают такое толкование. Выше мы отметили два значения этого слова: древнейшее и позднейшее. Но позднейшее значение не есть, очевидно, значение новое: оно представляет лишь специализацию древнейшего, сужение его, понимание слова в одном только из прежних многих смыслов. И в древнейший период времени слово παράκλητος могло употребляться и в том смысле, в каком исключительно оно стало употребляться в позднейшем. Поэтому, и в отношении Господа (по вознесении) и Духа Св. – оно могло иметь различные значения, в каких в нашем славянском и русском текстах они и передаются: значение и Утешителя и – Ходатая. Как живущий в самом человеке (1Кор. 3:16; 6:19), в теснейшем, следовательно, единении с ним, как укрепляющий, согласно ещё раннее данному обетованию Господа, последователей Его в борьбе их с миром (Мк. 13:11; Лк. 12:12 ср. Деян. 4:8), как помощник верующим в немощи вообще (Рим. 8:26, Гал. 4:6), подающий им сверхъестественные дары Свои (1Кор. 12: 4–11) и благодатные силы в таинствах, – Дух Св. поистине является Утешителем, т.е. ближайшим руководителем и помощником для верующих, каким был Христос на земле для Апостолов. Господь-же пребывает ныне на небесах, именно как Ходатай, Предстатель пред Отцом за искупленное Им человечество (Рим. 8:34; Евр. 7:25), как «Первосвященник во веки (Евр. 6:20), Иже единою Себе принес (7:27) и совершився бысть всем послушающим Его виновен спасения вечнаго, наречен от Бога Первосвященник по чину Мелхиседекову» (5:9–10), как «святым Служитель и скинии истинней, юже водрузи Господь, а не человек» (8:2). – Начало такой деятельности Своей Господь указывает и в настоящих Своих словах: и Аз умолю (ἐρωτήσω) Отца, – говорит Он. В этих словах иногда прямо даже усматривают общее обозначение наступающей деятельности Сына Божия без отношения к частному следствию её, т.е. ниспосланию Духа Св. от Отца, но и признавая, что непосредственно они относятся лишь к последующему: и иного Утешителя даст вам, да будет с вами в век, – в этом частном примере нельзя не видеть, действительно, и общего указания на новые отношения Христа к людям, как небесного Ходатая за них пред Отцом. (В толковании св. Иоанна Златоустого мы находим раскрытие и другого, частного значения этих слов. – «Итак, пишет Златоуст: что-же, скажешь, значат (слова): умолю Отца? (Ими Христос) показывает время пришествия Духа Св., потому что когда Он очистил их (Учеников) жертвою, тогда и низшел Дух Св. А почему Он не пришёл в то время, когда (Христос) был с ними? Потому, что не была ещё принесена жертва. Когда уже и грех был истреблён, и Апостолы, получив повеление идти на опасности, готовились к борьбе, тогда надлежало прийти Тому, Кто укрепляет на подвиги».)

___________________