Belarus
В 1994 году в Беларуси прошли первые и пока единственные по-настоящему демократические президентские выборы. По их итогам к власти в стране пришел Александр Лукашенко.
С самого начала своего правления он видел в России опору для не очень эффективной беларуской экономики. И буквально с первой пресс-конференции на посту президента называл Россию главным политическим союзником страны.
В составе СССР Беларусь выполняла функции «союзного сборочного цеха» — именно там располагались крупные промышленные предприятия, которые обеспечивали продукцией все советские республики. Беларусь снабжала Союз тракторами, телевизорами, радиоприемниками, электронно-вычислительной техникой, автомобилями, удобрениями и химическими волокнами. И в то же время — в отличие от некоторых других республик, богатых природными ресурсами, — она не была экономически самодостаточна.
Распад СССР сильно ударил по беларуской экономике: страна сохранила зависимость от российского сырья, но столкнулась с разрывом производственных цепочек, таможенными и валютными барьерами. При этом беларуское общество в целом оставалось просоветским, симпатизировало России и россиянам. На всесоюзном референдуме 1991 года беларусы голосовали за сохранение СССР — несмотря на общее недовольство экономической ситуацией, массовые забастовки и усталость от партийных пенсионеров во власти.
Во многом именно благодаря грамотному сочетанию пророссийского популизма и активной критики в адрес советской номенклатуры Александру Лукашенко и удалось так быстро добиться успехов в политике. Путь от председателя совхоза до высшей государственной должности занял у него меньше семи лет.
Важным политическим трамплином для Лукашенко стал депутатский мандат, который он получил в результате неожиданной победы на парламентских выборах в 1990-м. Заняв депутатское кресло, Лукашенко эффективно использовал образ «простого крестьянского мужика из народа». В те годы заседания парламента транслировались в прямом эфире на центральных телеканалах. На этих заседаниях Лукашенко харизматично критиковал правительство и своих политических соперников, обвиняя их в коррупции и национализме, обещал навести порядок в стране, запустить заводы, вовремя платить пенсии и разобраться с преступностью. А в одном из своих выступлений в 1993-м будущий президент Беларуси заявил, что «готов на коленях ползти к России» и что «единственный шанс спасения от гибели — это создание единого государства с бывшими республиками СССР, прежде всего с Россией».
Так оформившиеся в стране демократические институты и свобода слова открыли для Лукашенко путь к президентскому креслу. Чтобы закрыть этот путь для всех остальных, свежеиспеченный лидер завалил его камнями: сначала взял под контроль прессу и телевидение, затем подчинил парламент и Центризбирком, а после и вовсе физически устранил своих главных политических оппонентов.
Став президентом, Лукашенко достиг вершины народной любви, причем не только в Беларуси. В девяностые он разъезжал по российским регионам, рассказывая об экономических успехах своей страны под его жесткой рукой. В то время Лукашенко был очень популярен в России — особенно среди тех, кто мечтал о возрождении Союза. Эта популярность даже давала беларускому лидеру надежду на то, что он сможет сменить стареющего Бориса Ельцина в кремлевском кабинете (о чем писали в том числе федеральные российские издания). Правда, сам Лукашенко впоследствии отрицал, что хотел этого, — не забывая добавить, что в России боятся конкурировать с ним и что опасения эти оправданны.
Во многом именно благодаря Лукашенко появилась идея «Союзного государства России и Беларуси» — союза с едиными органами управления и общей валютой. Страны подписали соответствующий договор 8 декабря 1999 года. Вероятно, президент Беларуси считал, что союз создаст институциональный механизм для расширения его власти.
Однако организованная Борисом Ельциным в 1999 году операция «преемник» разрушила эти планы. Когда стало понятно, что возглавить союз двух стран не удастся, Лукашенко перестал добиваться политической интеграции государств, а акцент сделал на экономической — то есть на получении Беларусью доступа к российскому рынку, дешевым энергоресурсам и кредитам.
Теперь же постепенный закат его политической карьеры, который мы, судя по всему, наблюдаем с 2020 года, проходит так же, как когда-то восход, — Лукашенко снова «ползет» к России (за последние полтора года он встречался с Путиным одиннадцать раз) и призывает возродить советскую империю.
Как Лукашенко удается выменивать «поцелуи» на нефть
И почему Москве остается либо давить, либо платить (не всегда успешно)
За годы правления Лукашенко зависимость беларуской экономики от российской практически не снизилась, при этом все системные проблемы в ней сохранились.
На протяжении десятилетий Россия остается доминирующим торговым и инвестиционным партнером Беларуси. Например, в 2021 году на долю России пришлось 41% белорусского экспорта, 57% импорта и 42,6% всех иностранных инвестиций. Кроме того, Россия — крупнейший кредитор Беларуси. По состоянию на 1 апреля 2021-го при общем беларуском госдолге 18,1 миллиарда долларов задолженность перед Россией составляла более 8 миллиардов долларов.
Беларусь зависит от России не только экономически, но и политически. В 1996 году Москва впервые спасла Лукашенко, когда тот болтался на волоске от импичмента. Тогда президент Беларуси был в конфликте с парламентом и решил организовать референдум о масштабном расширении своих полномочий. К тому моменту внутри страны назрел серьезный политический кризис, и депутаты парламента запустили процедуру импичмента Лукашенко. Медиатором конфликта выступила Москва: президент пообещал, что результаты референдума будут носить рекомендательный характер, а часть депутатов под угрозами силовиков отозвали свои подписи за импичмент. Когда Лукашенко вернул контроль в свои руки, он нарушил обещание и объявил итоги референдума обязательными, а парламент распустил. Россия Лукашенко поддержала — и так в Беларуси окончательно оформилась система единоличной президентской власти.
Впоследствии Россия признавала итоги всех выборов и референдумов Беларуси без исключения. И конечно, поддерживала штаны беларуской экономики — оказывая стране кредитную поддержку, а также продавая ей нефть и газ по сниженным ценам.
Кроме того, на пике рекордных протестов (в августе 2020-го в Минске протестовали от 250 до 400 тысяч человек — это как если бы на улицы Москвы вышли от 1,5 до 2,5 миллиона жителей) прислала к границам Беларуси Росгвардию — на случай, если стране не хватит собственных сил для подавления народного недовольства.
Одним словом, можно с уверенностью сказать, что без политической, финансовой и силовой поддержки России режим Лукашенко не смог бы выжить. Особенно — после протестов 2020-го. Ведь с тех пор беларуская экономика находится под непрекращающимся давлением международных санкций, а западный мир не признает Лукашенко легитимным президентом.
Чем сильнее становились санкции, тем больше росла зависимость экономики Беларуси от российских ресурсов. Но поведение Лукашенко в этих условиях остается прежним: он рассчитывает получать кредитно-финансовую поддержку России, льготные или даже дотируемые цены на энергоресурсы, упрощенный доступ к российскому рынку для беларуских товаров — а в ответ пытается отдавать как можно меньше. Такая фирменная для беларуско-российских отношений схема обмена лояльности на опеку даже имеет свое шутливое название в Беларуси — «нефть в обмен на поцелуи».
Такой обмен не всегда работал без сбоев. За прошедшие 28 лет отношения России и Беларуси пережили не один кризис — страны вели друг с другом газовые, нефтяные, молочные и сахарные войны. На этом фоне Лукашенко несколько раз пытался уменьшить свою зависимость от России, мирился с Западом, обнимался с Майком Помпео (госсекретарь США в 2018–2021 годах) и Петром Порошенко (президент Украины в 2014–2019 годах). На встречах с западными и украинскими коллегами он по секрету рассказывал, как трудно противостоять российскому империализму, и даже намеревался ввозить в Беларусь американскую нефть вместо российской — после протестов 2020-го и последовавших за ними западных санкций поставки естественным образом прекратились.
Но каждый раз, когда внутри Беларуси усиливались протестные настроения и проходили массовые митинги (а это случалось после всех президентских выборов начиная с 2006 года, единственное исключение — выборы 2015-го), он усиливал репрессии, которые временно притормаживал на период «дружбы» с ЕС, попадал под западные санкции и вновь отправлялся к Владимиру Путину в Сочи или Москву. И Россия — осознавая прочную связь с Беларусью, а также имея широкий выбор инструментов для принуждения на руках — к такому поведению Лукашенко относилась терпеливо.
Ведь зависимость стран всегда была обоюдной. Скажем, несмотря на пророссийскую позицию Лукашенко, Москве за почти 30 лет не удалось создать собственные механизмы влияния на внутриполитические события в Беларуси. В стране так и не появились политические партии или движения, которые были бы в первую очередь лояльны России, а не Лукашенко. Кроме того, Москва не смогла провести ни одной пророссийской партии в беларуский парламент — их не дали даже зарегистрировать (вот лишь один недавний случай из множества подобных). Не сумел Кремль и выкупить наиболее прибыльные беларуские госактивы.
То есть так или иначе Москве приходилось мириться с тем, что по внутренним беларуским вопросам окончательное решение все равно всегда остается за Лукашенко. А для получения поддержки по чувствительным вопросам во внешней политике приходилось либо как следует надавить, либо хорошенько заплатить. Например, Лукашенко без обиняков рассказывал, как выдвигал Дмитрию Медведеву условия, в обмен на которые Минск готов будет признать независимость Абхазии и Южной Осетии.
Как видно, надавить и заплатить получается не всегда. Несмотря на все свои обещания, независимость Южной Осетии, Абхазии, ЛНР и ДНР Беларусь так и не признала.
Почему Беларусь до сих пор не объединилась с Россией
И какую роль в этом сыграл беларуский авторитаризм
Характер дружбы Москвы и Минска хорошо иллюстрируют переговоры об интеграции России и Беларуси, которые тянутся еще с девяностых. Лукашенко, несмотря на политическую и экономическую зависимость от России, удавалось «волокитить» процесс этой интеграции, которую стороны видели очень по-разному.
Россия всегда рассматривала интеграцию как переход Беларуси на российские нормы и стандарты, на российскую валюту. По этой логике вес Беларуси при принятии решений был бы пропорционален весу ее экономики в новом союзе (то есть весьма скромным). В свою очередь Лукашенко настаивал на более выгодных для себя условиях: на полном паритете с Россией во всех наднациональных органах, единых ценах на энергоресурсы и равных правах на эмиссию общей валюты.
В декабре 2018 года тогдашний премьер России Дмитрий Медведев выдвинул Минску ультиматум. Москва фактически поставила беларуские власти перед выбором: либо полное исполнение подписанного в 1999-м Александром Лукашенко и Борисом Ельциным договора о создании Союзного государства (с единым парламентом, единой валютой, таможней и налогами), либо отказ России от механизмов экономической поддержки Беларуси. Несмотря на резкую негативную реакцию Лукашенко на такие предложения, он согласился обсуждать нюансы исполнения договора. И тем самым запустил процесс переговоров по так называемой углубленной интеграции.
Однако и эти переговоры предсказуемо завязли в бесконечных обсуждениях и консультациях. Их то перекидывали на уровень президентов и правительств, то опять возвращали на уровень экспертов. И каждый раз позиции сторон упирались в те же противоречия, которые не удалось разрешить за предыдущие 20 лет.
Неизвестно, чем бы вся эта история кончилась, если бы не политический кризис в Беларуси 2020 года и последовавшая за ним международная изоляция страны. И в 2021-м Москве наконец удалось дожать Лукашенко до подписания соглашений — 28 союзных программ. В итоговом документе нет ни слова о перспективе создания наднациональных органов или введения единой валюты. Стороны договорились о менее принципиальных вопросах вроде «гармонизации налогового и таможенного законодательства», «унификации регулирования транспортного рынка» и «сближения макроэкономической политики».
«Аншлюса» Беларуси так до сих пор не произошло не потому, что Лукашенко выступает «гарантом суверенитета» страны, как его пытаются представить некоторые лоббисты на Западе и пропагандисты в Минске. А потому, что для него высшей ценностью всегда была только его персональная абсолютная власть.
За долгие годы своего правления он уступил России очень многое, усугубил зависимость от нее. Но всегда стремился оставить в своих руках ровно столько ресурсов, сколько необходимо для того, чтобы оставаться единственным «хозяином» Беларуси.
Однако, кажется, кризис легитимности, настигший его в 2020-м, а затем и война против Украины показали, что он все хуже справляется с этой задачей.
Какова роль Беларуси в этой войне
И был ли Лукашенко посвящен в планы Путина
К моменту нападения России на Украину Беларусь подошла в печальном состоянии. После выборов 2020-го местный режим оказался в настолько глубокой международной изоляции, что практически единственным иностранным союзником Лукашенко остался Владимир Путин.
В беларуской экспертной среде есть два принципиально разных мнения о том, какую роль играл Лукашенко в подготовке к вторжению.
По одной из версий, атаку на Украину Путин и Лукашенко планировали вместе — и не один месяц. Якобы именно этим объясняется феноменальная частота встреч двух политиков, после которых обществу не давали практически никакой информации о содержании переговоров. В пользу версии говорят обещания «взять Киев за три-четыре дня» и «вернуть Украину в лоно славянства», сделанные Лукашенко еще до начала вторжения. Те, кто разделяют эту версию, считают, что Лукашенко рассчитывал победоносно въехать в Киев вслед за российскими танками. И что он был уверен: никаких шансов против российской армии у Украины нет.
Сторонники другой версии полагают, что Кремль поставил Лукашенко перед фактом, когда российские войска находились на территории Беларуси, направленные туда под прикрытием учений, — и он уже ничего не мог с этим сделать. Могло быть так? Вполне. В конце концов, в нескольких предвоенных интервью Лукашенко вполне конкретно заявлял, что не верит в перспективу войны, а 17 февраля посмеивался над «никчемностью» американской разведки (спецслужбы США утверждали, что Россия вторгнется в Украину 16 февраля). В свою очередь глава МИД Беларуси Владимир Макей даже созывал специальную пресс-конференцию, чтобы публично пообещать — по окончании учений все иностранные войска выйдут с территории Беларуси.
По мнению аналитиков, придерживающихся этой точки зрения, идея полномасштабного вторжения в Украину безумна по своей сути и якобы в окружении Лукашенко этого не могли не понимать. А значит, беларуские власти были уверены, что Путин намеренно играет на повышение ставок, блефует. Получив какие-то уступки от Запада, он опять вернет войска в места расположения, как это произошло весной 2021-го. Пикантности всей ситуации добавляет «референдум» по изменению Конституции Беларуси, который прошел уже после начала войны, 27 февраля. Он утвердил положение, согласно которому «Республика Беларусь исключает военную агрессию со своей территории в отношении других государств».
У каждой из этих версий есть свои слабые места, но в конечном итоге важен только сам факт соучастия Беларуси в агрессии. Российская армия не смогла бы даже приблизиться к Киеву, не говоря уже о планах взять его в кольцо, если бы северные границы Украины были в безопасности.
Российские войска и сегодня используют военную и гражданскую инфраструктуру Беларуси. С военных аэродромов страны в Барановичах, Лиде, Гомеле, Мозыре и Мачулищах вылетают самолеты, которые бомбят украинские города. Российские военные запускают ракеты с установок (СМИ сообщают об использовании российских ракетных комплексов «Искандер»), надежно прикрытых беларуской системой ПВО. Российские танки и другая военная техника бесплатно заправляются на беларуских АЗС. А российские военные (вероятно, в том числе те, кто устроил резню в Буче) лечатся в беларуских госпиталях.
Совокупность этих фактов четко укладывается в определение агрессии, утвержденное резолюцией Генассамблеи ООН в 1974 году. Агрессия — это в том числе «действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства».
Однако неоспорим и другой факт: армия Беларуси (пока) так и не вторглась в Украину. И об этом сказано в апрельском отчете ОБСЕ — организация не относит Беларусь к сторонам конфликта и даже сравнивает ее роль с участием стран НАТО, которые поставляют Украине оружие.
О вторжении беларуской армии в Украину ходило много слухов, особенно в первые недели войны. Этого боялись как украинцы, так и беларусы. На это, вероятно, надеялись в Кремле. Так почему на помощь российской армии не пришли военнослужащие из страны-союзницы, когда та так отчаянно нуждалась в помощи, застряв под Киевом, Черниговом и Гостомелем?
Пока на этот вопрос нет убедительного и однозначного ответа. Это одна из загадок нынешней войны.
Как у Лукашенко заканчиваются аргументы для западных партнеров
И что будет дальше
Риторика Лукашенко непостоянна, она подстраивается под новостной ветер с линии фронта. Если в первые дни войны он пообещал помочь российской армии и ввести в Украину беларускую армию после первой же просьбы из Кремля, то сейчас его запал потух.
Теперь он регулярно повторяет, что Беларусь «не собирается принимать участие в специальной операции», а также выступает за мир и против войны (хотя и утверждает, что не предаст Россию ни при каких обстоятельствах).
К лету 2022 года многое изменилось. Раньше беларуский МИД ради того, чтобы улучшить отношения с Западом, использовал два типа аргументов. Первый можно обозначить как «что мы делаем» (освобождаем политзаключенных, смягчаем репрессии, либерализуем законодательство), второй — как «чего мы не делаем, хотя могли бы» (не признаем аннексию Крыма, независимость Южной Осетии и Абхазии, отказываемся от размещения на своей территории российских военных баз). Но сейчас аргументов первого типа практически не осталось.
Конечно, власти Беларуси рассчитывают восстановить предметный диалог с Западом. Для этого Минск безуспешно пытается использовать переговоры России и Украины на территории Беларуси, вывод за пределы страны значительной части российских войск, даже послания к генеральному секретарю ООН и главам стран ЕС. Но разница между минимальными ожиданиями ЕС и максимальными уступками, на которые может пойти Лукашенко, на данный момент слишком велика.
Поэтому упор беларуским властям проще делать на вторую группу заявлений: «Вы же не хотите, чтобы…?» А дальше можно заканчивать фразу чем угодно — российское ядерное оружие появилось в Беларуси, Беларусь вступила в войну, признала независимость ЛНР и ДНР, а также законность оккупационных администраций, объединилась с Россией и другими странами региона в еще более тесный союз.
И надо заметить, что такая тактика приносит свои плоды. Когда ничего хорошего от тебя не ждут, просто не делать плохого уже кажется большим прогрессом.
Стоит Лукашенко пожаловаться, что «спецоперация затянулась», или мимоходом похвалить украинскую армию, как на международных конференциях журналисты начинают подходить ко мне с вопросами: «А не переобувается ли он?», «Не разумно ли теперь вступить с ним в диалог?».
Ответ на эти вопросы найти легко. В беларуских тюрьмах до сих пор находятся тысячи политзаключенных. Счетчик здесь, но в реальности их гораздо больше — из страха за родственников многие просят не включать их в список. Причем попасть в беларускую тюрьму можно даже за неосторожный комментарий в фейсбуке или желто-синюю ленточку в волосах.
Поэтому когда Лукашенко действительно захочет переобуться — поверьте, ни с чем другим мы это не спутаем. Пока же вся страна по-прежнему находится в заложниках его животных страхов и примитивных желаний.
. ><{{{.______)
Если путинская система сумеет выдержать санкции и войну на истощение без серьезных социальных и политических потрясений, это будет иметь печальные последствия для Беларуси.
Оказавшись изолированной от мира наедине с реваншистской Россией, беларуское государство неминуемо будет утрачивать свой суверенитет. Даже если формальная независимость страны как субъекта международных отношений никуда не исчезнет, реальный процесс принятия решений по внутренним вопросам будет все больше смещаться в сторону Москвы.
Оптимизма добавляет разве что социология (хотя и ей нельзя доверять в условиях массовых репрессий). В стране сформировался устойчивый консенсус против участия Беларуси в войне. По данным разных независимых социологических исследований (например, этого, а еще этого), участие Беларуси в войне — как на стороне России, так и на стороне Украины — поддерживают не больше 11% населения. И лишь 4% выступают за вхождение страны в состав России.
Но будет ли у этих людей еще хоть один шанс попытаться спасти свою страну от падения в бездну?