Август 1914-го: Оренбургский полк против потомка гугенотов

Утром 17 августа 1914 года для России началась Первая мировая война. Солдаты первой армии генерала Ренненкампфа, сбив полосатые приграничные столбы, перешли границу Восточной Пруссии. Первым более-менее крупным населенным пунктом на пути наших войск был город с весьма неблагозвучным для русского слуха названием Шталлупёнен. Возле него и разгорелся первый настоящий бой. Причем разгорелся нежданно-негаданно.

Восточную Пруссию обороняла 8-я немецкая армия под командованием генерала фон Притвица. Он сам по себе был человеком осторожным (а, возможно, даже трусливым), к тому же существовал план генштаба, который предписывал германцам встретить русские войска ни у самой границы, ни у Шталлупёнена, а в глубине Восточной Пруссии, у Гумбиннена. Расчет немецкого командования был прост: германцам нужно было, чтобы русские войска как можно больше растянулись в наступлении, как можно дальше оторвались от своих баз снабжения и тогда отразить их натиск будет проще. Так и собирался поступить Притвиц, однако в четкую тевтонскую установку вмешались два обстоятельства. Первое – это несогласованные действия корпусов и дивизий, входивших в армию Ренненкампфа. Вместо того, чтобы пересечь границу одновременно, прикрывая друг другу фланги, корпуса и дивизии начали вваливаться в Пруссию как будто уступами, один за другим. Например, 3-й корпус перешел границу в восемь утра, а 20-й в час дня. Это создавало разрывы между формированиями, и немцам было грех этими разрывами не воспользоваться.

Что интересно, Притвиц бы не воспользовался, но в его подчинении находился чрезмерно активный генерал, которого звали Герман фон Франсуа, командующий 1-м армейским корпусом, «белокурый потомок гугенотов», как называет его Барбара Такман в книге «Августовские пушки». И генерал Франсуа – это было второе обстоятельство, нарушившее незыблемые немецкие планы. «Гугенот» вознамерился во что бы то ни стало разгромить русских прямо возле границы, если быть совсем географически точным, на линии Шталлупёнен – Голдап.

Как только русские полки начали приближаться к этой линии, заговорили немецкие пушки. В авангарде у наших шла 27-я дивизия III корпуса, которой командовал генерал Адариди. Она-то и вкусила «прелесть» первого серьезного боестолкновения и ощутила мощь немецкой тяжелой артиллерии. Завязался встречный бой, и поначалу у наших получалось лучше: медленно, но верно полки Адариди продвигались вперед. Разъяренный Притвиц названивал Франсуа, требуя немедленно отвести войска и занять оборону возле Гумбиннена, однако командующий корпусом отмахивался от своего командира как от назойливой мухи: «Отойду только после разгрома русских».

Ближе к вечеру, когда казалось бы победа в кармане и германцы вот-вот покатятся назад (у наших было троекратное численное преимущество), у русской армии начались серьезные проблемы. Точнее, они начались у бойцов 105-го пехотного Оренбургского полка, который прикрывал левый фланг 27-й дивизии. Вот как описывает это в мемуарах генерал Адариди:

«К 4 часам дня положение на поле боя было таково, что конечный успех казался несомненным. Сопротивление правого немецкого фланга было сломлено; находившийся здесь 41 пехотный полк начал поспешно отступать, преследуемый оренбуржцами, забравшими пленных. В тоже время огонь противника на фронте начал слабеть. По-видимому, назревало время двинуть вперед общий резерв для того, чтобы окончательно закрепить за собою победу, но на этот раз не суждено было дивизии одержать последнюю. Как раз в это время на тыл оренбуржцев обрушился сильнейший артиллерийский огонь. Так как было известно, что левее оренбургского полка должна наступать 40-я дивизия то первоначально возникло предположение, что дивизия эта, не имея против себя противника, двинулась на выстрелы и, вследствие отсутствия связи с полком, приняла его за немцев. Чтобы выяснить это печальное недоразумение, навстречу предполагаемой дивизии были посланы конные офицеры и туда же поскакал сам командир полка Полковник Комаров, который вскоре был смертельно ранен. Между тем огонь с тыла усиливался; к орудийному присоединился также ружейный и пулеметный. Стало ясно, что движется не 40-я дивизия, а противник».

Это были части Франсуа, которые воспользовавшись тем, что фланг Оренбургского полка был открыт, обошли его и ударили в тыл. Оренбуржцы оказались, словно между молотом и наковальней: впереди немцы и сзади немцы. В результате для 105-го полка этот бой закончился катастрофой: потери превысили 3 тысячи человек. Спасло ситуацию лишь то, что к месту боя подтянулись новые наши силы и это заставило Франсуа дать приказ об отступлении.

Немцы оставили Шталлупёнен, вскоре занятый нашими войсками, и отошли на оборонительный рубеж к Гумбиннену. Здесь через несколько дней разыгралось первое по-настоящему крупное сражение русской армии в Первой мировой. И этой битве, несмотря на то, что произошла она в самом начале войны, суждено было повлиять на ее итог.