"Арт"

Английское слово "арт" и различные производные от него ("арт-критик", "арт-дилер", "арт-менеджмент", "арт-тусовка", "арт-рынок") нередко употребляется отечественными критиками, журналистами, кураторами, да и самими художниками. Весьма показательно, что даже две крупнейшие московские художественные ярмарки называются "Арт-Москва" и "Арт-манеж".

С одной стороны, это закономерное следствие нелегального, "диссидентского" статуса современного искусства в СССР, когда и о фундаментальных понятиях, и о последних событиях в мировом современном искусстве приходилось узнавать из западных журналов и книг. Да и ориентировались художники (зачастую необоснованно) не столько на отечественного, сколько на зарубежного, западного зрителя. В то время и сложилась ироническая традиция употреблять "арт" вместо простого русского слова "искусство", тогда же были придуманы первые, нарочито шутовские производные: "Соц-арт", "ТОТАРТ", "АПТАРТ".

Позже, когда занятие современным (актуальным, новейшим) искусством стало делом совершенно легальным, а само актуальное искусство - предметом газетных заметок и, следовательно, достоянием широкой общественности, иноязычное слово "арт" стали употреблять на полном серьезе. Без тени иронии, как нечто само собой разумеющееся.

Виктор Мизиано, который, кстати сказать, и посоветовал мне включить в "Азбуку" настоящую главу, объясняет сей феномен следующим образом: получив долгожданную легальность, современное искусство в России так и не стало органичной частью культуры.

Ну да, оно стало чем-то вроде яркой заплатки на локте изрядно поношенного, но как бы "солидного" пиджака, сразу привлекающей внимание и чрезвычайно смущающей владельца костюма. Нравится нам это или нет, но факт остается фактом: весь пласт актуальной культуры воспринимается постсоветским обществом как самостоятельное явление, чья причастность к "нормальной" культуре более чем сомнительна.

То есть, все просто: для среднестатистического россиянина актуальный художник - своего рода "иностранец", существо чужеродное, странное и непонятное, даже не нужное, хотя порой забавное. Общество инстинктивно стремится как-то это обозначить на уровне языка, хотя бы потому что называть произведения актуальных художников "искусством" язык не поворачивается. "Искусство" (подсказывает память) - это знакомые с детства репродукции, публиковавшиеся в журнале "Огонек" и в конце школьного учебника литературы; это реалистические картины в тяжелых рамах и мраморные скульптуры - одним словом, что-то красивое и понятное. А все "непонятное", чужое можно назвать импортным словом "арт", обозначив одновременно и гипотетическую "прогрессивность" явления (ибо прогресс всегда приходил в Россию с Запада), и его возможную "ущербность" (дескать, "что немцу здорово, русскому - смерть"). "Арт" - это нечто однозначно нерусское, "басурманское", интернациональное, один из символов идеи "вестернизации" (а значит - модернизации) страны - в точности как "менеджер", "риэлтор", "брокер", "имиджмейкер"... и "Сникерс" заодно.

Вот поэтому выставка "Русский портрет XIX века" в Третьяковской галерее, или, скажем, "малые голландцы" в Эрмитаже - это, конечно же, "искусство". А выставка Олега Кулика в "Риджине", или, к примеру, Дмитрия Гутова в Галерее Гельмана - это, несомненно, "арт". О первых двух событиях публике сообщает "искусствовед", о вторых - "арт-критик" (даже если это - одно и то же лицо, что порой случается).